Андрей Плеханов - Франкенштейн. Мёртвая армия

• Название: Франкенштейн. Мёртвая армия
• Автор: Андрей Плеханов
• Издательство: АСТ, Этногенез
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-904454-72-2

Виктор Ларсен — врач, потомок викингов, снайпер и умелый боец на мечах. Он прошел войну в Афганистане и обнаружил там магический предмет. С ним проходят невероятные происшествия, и он не понимает, зачем и кому это нужно. Шаг за шагом Виктор распутывает клубок событий, происходящих вокруг, и борется только за то, чтобы выжить, когда гибель кажется неминуемой. Виктор переселяется в Норвегию в надежде сделать свою жизнь более спокойной. Но настоящие приключения только начинаются. Повелитель мертвых псов, бредет по дороге, проложенной для него чужими людьми, и едва успевает отбиваться от чудовищ.

---

— Чай-то хоть есть? — прохрипел Игнат.

— Пятнадцать сортов.

— Не надо пятнадцать. Нормальный черный есть?

— Конечно. Терпеть не могу ни зеленый, ни красный, ни белый.

— Слава богу. Завари покрепче.

— Так точно, командир! Хорошо, что кофе не попросил. Его я тоже не пью…

***

У Игната был гнусный характер. Он относился с людям с явным презрением, был брюзгой и мизантропом. Однако для Виктора он был настоящим сокровищем, потому что любил поучать и в процессе этого охотно делился ценной информацией.

— Значит, Фоссен был твоим учителем? — спросил Нефедов.

— Был…

— Знаю, знаю. Старину Фоссена убил Карл Штольц, редкостная гнида. Чемпион Европы по стрельбе из лука. Кстати, Штольца прихлопнули в Дрездене неделю назад, так что можешь не искать его, не мстить. А за всем этим стоит Лотар Эйзентрегер.

— Я догадываюсь…

— Ни черта ты не догадываешься! Тебе сказал об этом прямым текстом Эрвин Норденг! Тебе вообще много о чем сказали, но ты, друг мой, склонен пропускать слова мимо ушей. Плохая привычка — она способствует резкому укорочению жизни. Что рассказал тебе Фоссен?

— Он много о чем говорил.

— Давай по делу, а? — Игнат отхлебнул из кружки крепчайшего чая. — Фоссен должен был сказать тебе о том, что среди владельцев предметов есть несколько разновидностей. Было такое?

— Не сказал, не успел. Написал мне об этом в записной книжке, я получил ее после его смерти.

— И какие разновидности предметников там были названы?

— Странники, хранители, охотники. Возможно, там был еще кто-то.

— Дубина! И к кому относишься ты?

— Думаю, к хранителям. У меня есть шелкопряд, и я не должен отдавать его никому.

— А вот тут ты ошибаешься! — Игнат наставил на Виктора указательный палец, короткий, кривой и толстый. — На скольких языках ты говоришь?

— На шести. Или семи… При необходимости могу объясниться на десяти.

— А я говорю на двадцати пяти! — хохотнул Нефедов. — Свободно. А при желании могу понять любой язык вообще! Знаешь, почему?

— Ты полиглот?

— Я — странник! Как и ты! Никакой ты не Хранитель, забудь об этом. Твой удел — путешествовать по временам и странам. А шелкопряд тебе не нужен. Чем быстрее ты от него избавишься, тем лучше для тебя будет. Тридцать лет назад один персидский дурень подарил шелкопряда Мохтат-шаху, и через пять минут шах перерезал ему горло. Шелкопряд должен был попасть совсем в другие руки, но Мохтот-шо вцепился в фигурку как клещ и не шел ни на какие сделки. Единственный человек, который мог забрать шелкопряда и передать его тому, кому следует, это ты, Витя. Ты совершил первую часть своей работы и выполнишь ее до конца.

— Стало быть, я всего лишь переносчик предмета? Как малярийный комар? Отдам шелкопряда и стану никому не нужен? Тут-то меня и прихлопнут?

— Ничего подобного! — Игнат глянул в кружку и с сожалением увидел, что в ней остался лишь толстый слой разбухших чайных листьев. — Тебе предстоит еще много опасных и невероятных дел. Ты десять раз успеешь устать от жизни, пока к тебе не придет благодатная смерть!

— Спасибо за замечательный прогноз, — пробормотал Вик. — Сауле сказала мне так: «Если все пойдет так, как нужно, ты встретишь одного интересного человека, и он расскажет тебе, что делать дальше». Это ты, Игнат?

— Я кажусь тебе недостаточно интересным? — Нефедов сложил руки на груди и самодовольно усмехнулся.

— Тогда рассказывай.

— Что?

— Что делать дальше.

— Да что ты, паря! — Игнат хмыкнул. — Этого тебе не расскажет и сам бог. Сауле говорила не обо мне. Она говорила о той девочке, что лежит сейчас в коме на твоей кровати. Она расскажет тебе много, очень много. Если, конечно, ты сможешь ее разговорить. Она такая высокомерная особа, что тебе не позавидуешь. Впрочем, парень ты видный, симпатичный, может, найдешь дорогу к ее сердцу.

— Она там не умерла, случайно?

— Пока живая.

— Ей нужно в больницу…

— Не нужно. — Бородач снова махнул мясистой рукой. — Полагаешь, у нее есть внутричерепные гематомы? Точно, есть три штуки — две эпидуральные и одна субарахноидальная. Сломаны четыре ребра и левая лучевая кость. Разрыв капсулы правой почки. Литр крови в животе. Правое легкое насквозь пробито стрелой — не волнуйся, стрелу я уже сломал и вынул, хотя пневмоторакс, конечно, присутствует в полный рост. В общем, не думай о больнице, даже о транспортировке вертолетом. Не получится. Помрет по пути.

— Ты врач?

— Вообще-то я историк, лингвист и археолог, — заявил Игнат, с каждой минутой кажущийся Виктору все более невыносимым. — Еще я специалист по радиоэлектронике…

— Ты врач хоть чуть-чуть?! — заорал Ларсен. — Она сейчас умрет…

— Не голоси. — Игнат скривился. — Я не просто врач. Я народный целитель, очереди ко мне выстраивались на три километра. Я мертвых из земли поднимал, хотя это было не слишком приятно. И не надо мне тут истерики закатывать. Подбавь лучше кипяточку…

Он подвинул кружку к Виктору. Вик взял чайник, снял крышку и выплеснул горячую воду прямо в физиономию Игната.

Вода застыла в воздухе каплями, потом собралась в единый шар и улетела в угол комнаты, мгновенно пропитав деревянный пол. Нефедов громко шмыгнул.

— Ага, — сказал он, — еще один недовольный. И за что вы меня так не любите? Работаешь на вас, работаешь, спасаешь вас, спасаешь, а в благодарность — только кипяток в морду. И где тут социальная справедливость? Ни поспать, ни пожрать, выпить нечего, только чай пятнадцатого сорта. Что тебя так зацепило, дурень? То, что она похожа на Сауле, как родная сестра?

— Ну, хотя бы это…

— Не сестра она Сауле. Они даже не знакомы. Знаешь, Витя, иди-ка ты в другую комнату и попробуй поспать. Не получится заснуть — хотя бы успокойся. А я поработаю над девочкой — по-моему, уже пора. На все твои вопросы дам только один ответ: работать буду с помощью предмета — ни к чему тебе знать, какого. К утру Элин будет живехонькой. А сейчас пошел вон, и не вздумай подходить ко мне со спины ночью — убью на месте. Иди спи, амбал чухонский. Эй, подожди!

— Чего еще?

— Дай мне бинтов.

— Каких?

— Стерильных, нестерильных. Эластических, бактерицидных. Давай все, что есть.

Через минуту Вик шарахнул на стол огромную коробку с бинтами — у него было еще пять таких коробок, но и этого хватило бы, чтоб забинтовать девушку в три ряда вместе с двуспальной кроватью. А потом молча повернулся и пошел страдать в спаленку.

***

Вик был уверен, что не заснет ни на секунду. Однако, как только рухнул на постель в соседней комнате, в одежде, без одеяла, — провалился в черноту. Раскрыл глаза только тогда, когда в окошко глянул свет. То есть, по околополярному поясу, часов в одиннадцать утра.

Он немедленно вскочил на ноги и потряс волнистой крашеной бородою, чтобы проснуться совсем. Ноги-руки побаливали — видать, славно порубился вчера, с полной выкладкой. Вышел из комнатенки и обнаружил Игната, сидящего за столом и флегматично прихлебывающего очередную кружку крепчайшего чифира. Девушка лежала на кровати с закрытыми глазами и все так же прерывисто дышала.

Дышала.

По предположению доктора Ларсена, она уже должна была умереть.

— Это тринадцатый сорт того, что ты изволишь называть чаем, — сообщил Нефедов. — Прежние низкие сорта кончились. Когда я доберусь до первого сорта, то, вероятно, поймаю неземной кайф. Хотя поменял бы весь твой гребаный чай на полбутылки водки. Нет! — Он вскинул указательный палец, сломанный и сросшийся как минимум в трех местах. — На бутылку солодового шотландского виски! Большую бутыль, налитую по самое горлышко! Вот это было бы действительно здорово!

— Все мои сорта чая хорошие, — напряженно сказал Вик. — Зачем мне покупать плохие? Просто они разные. Ты понимаешь это, долбанутый странник?

— Ты был в Китае?

— Как дела у девочки?

— Ты был в Китае? — повторил рыжебородый.

— Как у нее дела? — прошипел Торвик. — При чем тут чай?!

— Сразу видно, что ты не был в Китае, — заметил Игнат. — Садись, попей чайку. Он уже третьей заварки, но пока еще хорош.

— Как она?!

— Я не понимаю, кто здесь доктор с дипломом — ты или я? — Нефедов картинно развел руками. — Иди, потрогай ее пульс и определи, каков он, из двадцати четырех разновидностей пульса, различаемых Бянь Цао, морально устаревшим две тысячи лет назад. Дай ей подышать на зеркало. Вложи персты в раны ея. Сними ее с креста. Смени повязки, если они промокли, в конце концов. А мне дай хлебнуть чайку после бессонной ночи, если у тебя нет даже водки, бесчувственная ты скотина, животное бык. Ты дрых, а я работал. Иди, иди, двигай копытами, чухна белоглазая.

Игнат был по-прежнему непереносим, на него даже не было сил обижаться. Виктор очень хотел дать ему в морду, но сильно подозревал, что у Нефедова есть предмет, не позволяющий душевно сломать ему нос или хотя бы своротить скулу. Вряд ли у рыжебородого была только одна фигурка. Скорее всего, у него было несколько штук, подобранных со тщанием, не мешающих друг другу, а взаимодействующих между собой. Игнат был настоящим предметником, опытным и знающим многие нюансы серебристых артефактов. В своей жизни Вик встречал только одного подобного человека, и этой персоной был не кто иной, как Лотар Эйзентрегер. И это определенно навевало мрачные подозрения.