Юлиус Эвола - Метафизика пола

• Название: Метафизика пола
• Автор: Юлиус Эвола
• Издательство: "Беловодье"
• Жанр: Религия: окультизм
• Год: 1996
• ISBN: 5-88901-006-9

Книга известного итальянского мыслителя-традиционалиста Юлиуса Эволы получила огромную известность на Западе и считается классическим трудом, исследующим проблемы пола и сексуальности. Проанализировав огромное количество материала, сосредоточенного в древних источниках, культурах, религиях, мистериях, наконец, в самой истории, автор приходит к парадоксальному выводу об ослаблении инстинкта пола в западном мире, вызванного разрушительным характером сексуальной революции. Книга, без сомнения, привлечет внимание достаточно широкого круга читателей, интересующихся сакральными аспектами взаимоотношений мужского и женского начала.

---

Конечно, здесь надо отделить все побочное, метафорическое и баснословное от главной концепции. Конечно же, речь не идет о первоначальных, исконных существах, о которых Платон рассказал на манер сказки, дав их описание вплоть до соматических подробностей, словно существа эти - представители какой-нибудь доисторической расы, и нам осталось только обнаружить их в виде останков или окаменел остей. Доктрину множества состояний бытия следует воспринимать не исторически, а духовно-онтологически. В этом смысле андрогинат есть абсолютное, не разделенное и не раздробленное дуализмом бытие, даже, возможно, бессмертное. Именно это несколькими страницами позже утверждает у Платона Диотима, затем об этом рассказано в "Федре", правда, в связи с учением о прекрасном и с тем, что потом стали называть "платонической любовью". Но в любом случае связь между эросом и бессмертием очевидна.

Как второй элемент, в платоновском мифе мы имеем один из вариантов общей традиционной темы "падения". Различие полов соответствует условиям разорванного, а, следовательно, конечного и смертного бытия; то есть уже не первородного "дуализма", при котором бытие имеет жизнь не в себе, но в "другом". Здесь параллель даже с библейским описанием падения Адама и, как следствия, - удаления его от Древа Жизни. В Библии также говорится об андрогинате первочеловека, сотворенного по образу и подобию Божьему ("Мужа и жену сотвори их". Бытие, I, 27). Имя Ева, символ метафизического дополнения человека - переводится как "жизнь", "живущая". Как мы это увидим, в каббалистической интерпретации отделение женщины-жизни от андрогина ставится в соотношение с падением и кончается, тождественно этому падению, - удалением Адама от Древа Жизни. "И рече Бог: се Адам бысть яко един от Нас, еже разумети доброе и лукавое. И ныне да не когда прострет руку свою, и возьмет от древа жизни, и снестъ, и жив будет вовек. И изгна его Господь Бог из рая сладости, делати землю, от неяже взят бысть" (Быт.Ш, 22).

В общем кругу платоновский миф находится в числе тех, которые намекают на переход от единства к двойственности, от бытия к его утрате. Его отличительное свойство и важность обнаруживаются, тем не менее, в приложении именно к дуальности полов, обозначая и определяя тем самым тайный смысл и конечную цель эроса. Особенно часто выражение уже известного нам следствия (то есть силы, действующей в мужчине и женщине, которая побуждает их к цели, кажущейся иллюзией, можно встретить в Упанишадах: "В основе стремления мужчины к женщине лежит не любовь, но atma (принцип "всеобъемлющего света, полного бессмертия")". [48] В контексте такого подхода эротический импульс - это стремление преодолеть последствия падения, то есть экзистенциальную двойственность, и тем самым восстановить первообразное состояние. Это и есть тайна тяги мужчины к женщине и всевозможных ее вариантов, именуемых любовью, вплоть до случаев соединения существ, которых нельзя называть чистыми мужчинами и чистыми женщинами. Именно в этом ключ ко всей метафизике пола: "через диаду к единству". Наиболее фундаментальная форма половой любви - мгновенно взрывающая дуальность, экзистенциальную преграду между "Я" и "не-Я", между "Я" и 'Ты". Плоть и пол здесь служат всего лишь инструментами к экстатическому достижению "единства". [49] Этимология, данная слову "amor" средневековыми "Адептами Любви" (Fideli cTAmore), хоть и не "научна", но от этого не менее значительна: "частица "а" означает "без"; "mor" (mors) - "смерть": соединяем оба - получаем "без смерти", то есть бессмертие. [50]

В сущности, любя и желая, человек ищет собственный корень, почву, причастность к абсолютному бытию, ищет разрушения - "потерянности" и связанного с ней экзистенциального страха. Поняв это, мы поймем и любовь, даже профаническую, и даже простой "секс". И начнем постепенно нащупывать путь, ведущий в область мистического эротизма сакрализации пола и даже половой магии - всего того, что составляло важную часть древней традиции. И это потому, что перед нами уже раскрылась "элементарная", стихийная, не физическая, но метафизическая сущность эротического импульса. Проследуем по этому пути - его этапы станут последующими главами этой книги.

При этом не будем забывать о деталях и частностях. Как мы видели, платоновская доктрина об андрогине имеет вполне определенную "прометеевскую" окраску.

смысл такой любви - не андрогинат, а гомогения, "полнота мужского" (педерастия) или "полнота женского" (лесбиянство). Любящие ищут соединения со своей собственной субстанцией; сущностные основы полярности и дополнительности полов рушатся. (Ю.Э.) От переводчика: В.В. Розанов пытался понять эти явления, исходя из вариативности уровней пола (см. "Люди лунного света"). Его выводы в целом сопоставимы с тем, что Ю. Эвола говорит о "поле физическом и поле внутреннем". Другой русский философ, Л.П. Карсавин, писал о "четных и нечетных духах" и их соответствии типам людей. При этом, будучи православным христианином, он настаивал на том, что люди "нечетного духа" призваны к строгой аскезе. А.Ф. Лосев полагал гомосексуализм имманентно присущим платонизму как таковому, вне зависимости от распространения или нераспространения этого явления в конкретных условия Эллады, считал платонизм анафематствованным Вселенской Церковью и несовместимым с "византийско-московским Православием". В то же время отношение Церкви к Платону (а, следовательно, и к его философии) никогда не было однозначным - его изображение мы находим среди изображений "внешних мудрецов" в Благовещенском соборе Московского Кремля. Существует предание о том, что кости Платона были крещены. По-видимому, "проблема Платона" относится к числу антиномически-неразрешимых. Сам же гомосексуальный акт ("содомский гpex") Церковь официально относит к числу "грехов, вопиющих на небо".

Если эти мифические существа по сущности своей были способны внушить страх богам и бороться с ними, то, значит, эротическая реинтеграция не только сама по себе мистична, но и несет с собою некое могущество, возможно, опасное. Мы вернемся к этому, когда предпримем исследование инициатических форм половой магии. Весь "пафос", однако, отсюда. В широком мифологическом обрамлении прометеизм теряет или отчасти теряет свои негативные свойства: одна и та же традиция оформила как мифы о Прометее и Гигантах, так и героические мифы о Геракле. А ведь последний достиг той же цели, которой добивались Титаны, - открытия подступов к Древу Жизни. Герой "наслаждается" яблоками бессмертия (по одной из версий путь к Древу Гераклу указывает именно Прометей), а на Олимпе он - обладатель Гебы, вечной молодости, и не как вероломный мошенник, но как равный Олимпийцам.

Итак, традиция намекает на латентный прометеизм всякого эроса. В богатом инициатическим содержанием, но зашифрованном под рыцарские приключения цикле о святом Граале искушение, которое представляет женщина для избранного рыцаря, приводит иной раз и к Люциферу. [51] Это является преткновением для моралистических толкований. У Вольфрама фон Эшенбаха падение Амфортаса соотносимо с девизом "Amor" - девизом, который, как говорит поэт, не согласовывается с покорностью и смирением. [52] Это означает, что в любви некоторым образом присутствует противление чистому смирению, существ, "единых" по происхождению. К тому же, нужно заметить, у Вольфрама сказано, что "путь к Граалю открывается только с оружием в руках", иными словами, через насилие, что и приводит главного героя поэмы Парсифаля к своего рода богоборчеству. [53] Следовательно, открыть себе путь к Граалю - более или менее равноценно открытию заново пути к Древу Жизни или бессмертию; всякое вялое и дряблое обрамление этой легенды, подобное опере Вагнера, не соответствует изначальным смыслам и потому не может быть принято во внимание. Наконец, нужно отметить, что в кругах, в которых практиковались половая магия и мистический эротизм, имелись адепты, которые открыто исповедовали доктрину "единства" и отрицали какую-либо онтологическую дистанцию между Творцом и творением. Их взгляды порой содержали откровенную аномию, то есть отрицание не только человеческих, но и божественных законов. Вот очень приблизительный перечень: от Сиддхи и Каулы индусов до тантристов "Пути левой руки"; в Европе - от "Братьев Свободного Духа" христианского Средневековья до саббатианства Якова Франка, а в наши дни вплоть до Алистера Кроули. [54] Но все это следует выделить особо, "отшелушив" от вульгарного "прометейства" и в то же время подчеркнув конкретно эротический аспект, вовсе не касающийся обычной любви мужчины и женщины.В то же время будем помнить, что у самого Платона [55] "выздоровление", "восстановление" и "высшее блаженство" понимались как "высшее благо и добро", к которому может привести эрос. Все это сочеталось с неприятием безбожия и нечестивости. Но в определенном смысле такая установка отделяет от божественного начала, ведет к подчинению и раздробленности человека - это как бы обратная сторона платоновского "антипрометеизма". Такая грань отделяет Геракла от Прометея и соответственно от установки на сатанизм. К этим проблемам мы еще вернемся.