Юрий Сагалович - 59 лет жизни в подарок от войны

• Название: 59 лет жизни в подарок от войны
• Автор: Юрий Сагалович
• Жанр: Биографии и Мемуары

Воспоминания и размышления фронтовика — пулеметчика и разведчика, прошедшего через перипетии века. Со дня Победы прошло уже шестьдесят лет. Несоответствие между этим фактом и названием книги объясняется тем, что книга вышла в свет в декабре 2004 г. Когда тебе 80, нельзя рассчитывать даже на ближайшие пять месяцев.

---

Несть числа смертям, которые были рядом со мной. Но дважды я видел воочию мгновенный внезапный переход от жизни к смерти. Лицо живое — и вдруг каменное. Страшный переход от жизни к смерти обозначается бесшумным мгновенным появлением скорее розового или бурого, чем красного, пятна диаметром меньше сантиметра на виске, на лбу.[9] Однако мы видим только внешние проявления момента смерти. Лицо становится каменным… Но так ли мгновенно исчезает и сознание, или хотя бы ощущения. Не может ли быть так, что внутри у человека, в его мозгу происходит такая невидимая нам буря страданий, что и представить ее невозможно. А что происходит с человеком во время его расстрела, который ему объявлен?!

И вот что со временем буквально наводит тоску. Во всех воспоминаниях о бое главное внимание уделяется его течению, истории, его подробностям и отношениям в бою между его участниками. Но как ставить на первое место такие, так сказать, «ключевые» слова, как, например, «стреляли», «ползли», «перевязывал», «прикрывали» и т. д., т. е. рассказывать о действиях? Как можно живописать действия живых, если главным и непостижимым событием той минуты, когда мы лежали, сгрудившись под защитой низенького бережка паршивой речушки, была случившаяся на твоих глазах мгновенная смерть человека. Даже сильнейшая боль от раны не может состязаться с впечатлением от смерти. Испытываемая боль — это признак еще текущей жизни. Оборвалась жизнь, человека вдруг не стало, катастрофически изменилась жизнь его семьи. Мир перевернулся! От неразрешимого противоречия можно сойти с ума. Писать что-нибудь вразумительное об этом — выше моих способностей. «Мысль изреченная — есть ложь». А написанная — вдвойне.

Так или иначе тут же все было забыто, разворачивался новый сценарий. Командир полка подполковник Багян был из Степанакерта. Спокойный и немногословный. За месяц до описываемых событий, т. е. примерно за десять дней до Нового 1945 года, когда полк никак не мог овладеть гребнем хребта, с которого открывался и вид, и путь на Кошице, он к ночи взял с собой меня с пятью разведчиками на наблюдательный пункт (НП) батальона майора Воронова. Оттуда подполковник приказал мне пробраться на гребень и вернуться за час до рассвета. Только наблюдать и рассказать все, что видел.

Речь не о моих действиях, а о Багяне. Между нашим передним краем и НП батальона было метров сто, и по этому пространству непрерывно ложились немецкие мины. Багян стоял в рост, и если замечал, что кто-то реагировал на близкий разрыв, только едва поводил головой.

Так вот, подполковник Багян, упрекнув меня в потере двоих разведчиков, приказал готовить взвод к выполнению новой задачи: ночному переходу через партизанский район в тыл противника по горным тропам через перевал. Тот самый 35-й полк нашей дивизии так и не смог продвинуться по тому самому ущелью. Там немцам хватило нескольких пулеметов, чтобы закупорить вход в него. Возникла идея совершить обходный маневр. 35-й полк сковывает противника у горла ущелья, а усиленный батальон нашего полка под командованием самого командира полка с проводниками из числа польских партизан совершает скрытный ночной переход и утром с тыла (и сверху!!!) с ходу внезапно атакует гарнизон курортного городка Рабка.

Подготовка к маневру велась незаметно, и чтобы не обнаружить замысла командования, движение началось только с наступлением темноты через несколько часов после утренних неудач. Дивизия не была горнострелковой, вьючными животными не располагала, и все огневые средства — пулеметы и минометы, ящики с патронами и лотки с минами — все несли на плечах. Обход длился всю ночь. Протоптанная в глубоком снегу и меж валунов тропа была настолько крутой, что силуэты людей, очертания пулеметов и минометов мелькали почти над головой на фоне слабо белевшего неба, которое, проглядывая между обступавшими нас огромными елями, как будто повторяло своими извивами нашу тропу. Иногда перед глазами в темноте вдруг возникал белый круг, пересеченный крестом — санитарная сумка. Это означало, что поблизости оказывалась санинструктор Аня.

После полуночи достигли перевала, и тропа повела вниз. Миновали две малюсенькие горные деревушки Недзьвезь (Медведь) и Слонце. Незаметно стало светать, и вдруг далеко внизу за деревьями мелькнули крыши домов. Рабка! Накоротке, скрытно, с соблюдением всех мер маскировки провели разведку. Мы ничем себя не обнаружили, и я стал свидетелем, как командир полка докладывал по рации командиру дивизии: «Товарищ сорок один, товарищ сорок один, против меня, против меня один батальон, один батальон и две самоходки. Но я их не боюсь, но я их не боюсь, я им дам перцу, прием». Среди обступивших командира полка и рацию были польские партизаны-проводники. Улучив момент, они просят доложить об их действиях и представить к наградам. Для партизан всегда важно, чтобы их действия подтверждались независимым источником.

Как и обещал командир полка, мы «дали перцу» гарнизону Рабки. Мы буквально свалились противнику на голову. Он застигнут врасплох, и на улицах мелькают задницы в подштанниках. Городок взят молниеносно, вместе с пленными и трофеями. А к исходу дня к усиленному батальону присоединились возглавленные начальником штаба полка майором Гуторовым[10] остальные подразделения полка, так как превосходно организованный и точно проведенный обход по высокогорью, завершенный молниеносной атакой, почти без потерь, полностью обезвредил и лишил всякой ценности заслон противника у входа в ущелье, оставив его далеко в тылу наших войск. Главный хребет Высоких Бескид был преодолен.

Начальники штабов вообще хорошо относились к разведчикам. В большинстве случаев они строили свои отношения с разведчиками напрямую, минуя помощника по разведке. Вот и наш начальник штаба по-своему грубовато выразил удовлетворение нашими действиями, но тут же пообещал, что отдыха нам не будет: «Захватить узел дорог Хабувку и удерживать до подхода полка».

Избегая дорог, пересекли два отрога хребта и опять-таки сверху ворвались взводом в Хабувку. Серьезного сопротивления немцы не оказали. Отстреливались, уходя. Полк подошел часам к четырем утра. Нас похвалили, и начальник штаба свою доброту обозначил приказом: «Отдыхать. Начало выдвижения полка — в 8.00».

Мы проспали. Солнце уже сияло, а снег искрился, а полка — след простыл. Скандал! Мы разгильдяи. Запрягли трое саней, и польские пареньки погнали коней, весело размахивая кнутами и с озорством выдавая целые каскады брани. Например: «А, пся крев, курва мама! Пердолена гола дупа босым х…!»

Полк мы догнали быстро, а начальник штаба сделал вид, что ничего не произошло. Наступление продолжалось стремительно. Полк овладел населенным пунктом Спытковице. Воспользовавшись наступившей темнотой, противнику удалось оторваться от наших сил. Однако ненадолго. После ночного марша на рассвете 2-го февраля взята Яблонка (а в нескольких километрах левее, к северо-востоку виднелся город Новы Тарг, бой за который вели другие части 1-й гвардейской армии).

Мы настигали противника, вот уже в наших руках деревня Липница Мала (это снова Словакия)… Миновав ее, мы буквально в двухстах метрах в низкорослом ельнике обнаружили остатки догоравшего костра и уходящие от него свежие не занесенные снегом следы трех пар ног.

Не дать им уйти, взять языка…Необходимо узнать все о противнике, который близок. Неожиданно мы видим, как в ста метрах от нас уже с другой стороны по пологому снежному полю в направлении большого села, протянувшегося по долине, удирают трое. Догнать невозможно, слишком глубок снег. На бегу открываем огонь. Один сразу захромал, но пытается не отстать от тех двоих; после нескольких шагов падает. С белым, как снег, лицом, не дожидаясь наших расспросов, как только мы приблизились к нему, выкладывает численность и намерения батальона, расположенного в селе. Это село — Липница Велька. По-другому — Нижна Липница, или просто Нижна. Она тянется несколько километров по берегам узкой горной речки, которая впадает в реку Ваг.

Утро пасмурное, падает снег. Перед нами, как в молоке, бледная черно-белая фотография: село, колокольня костела, голые деревья, за селом уходящий вверх склон, оканчивающийся лесом, который тянется вдоль резко обозначенного еще одного хребта. Этот хребет называется Малая Фатра. Он из системы Западных Татр. Именно у его подножья вьется упомянутая выше речка. В нескольких километрах севернее белела самая высокая вершина Бескид — Бабья Гура (1725 м.). Сколько их, этих хребтов и вершин на нашем пути, начиная от Прикарпатья…

Нас девять человек разведчиков. Местность открытая. Перед нами в полукилометре — село, начиненное противником, но огня нет. Полк далеко позади, он еще не развернулся, огневой поддержки ждать не приходится, но останавливаться нельзя ни в коем случае. Движемся в цепи. И вдруг видим, как по косогору за селом в сторону лесистого хребта змеей вытягивается колонна противника! Уходит! Разумеется, принимать бой, находясь в низине, ему невыгодно, тем более, что в километре виден наступающий полк. Но ведь проворонили, фрицы! Иначе использовали бы время, чтобы развернуть против полка, хотя бы и скудные артиллерийские или минометные средства батальона.