Анатолий Чехов - Тропа Кайманова

• Название: Тропа Кайманова
• Автор: Анатолий Чехов
• Издательство: Военное издательство Министерства обороны СССР
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1976

Этим романом автор завершает свою трилогию (ранее вышли романы «Черный беркут» и «Каракурт») о героизме пограничников в годы Великой Отечественной войны. События разворачиваются на южной границе Советского Союза, в Туркмении. В сопредельной стране гитлеровцы создали свои опорные базы, аэродромы, проложили дороги, завезли вооружение и боеприпасы. Вражеская разведка, нагнетая напряженную обстановку, стремится ввергнуть в войну дружественный нам народ. Советские пограничники помогают Родине обезвредить замыслы врага.

---

— Ёшка, следи за длинным парнем с хурджинами, — сказал он, — это сын Баба´-Беге´нча. Сам Баба тоже наверняка где-то здесь.

— Понял. Подстраховывай Барата, — приоткрыв форточку, ответил Яков. Ему не надо было объяснять, кто такой Баба-Бегенч.

Большинство людей меняли вещи на продукты по нужде, а не из корысти, но Яков видел, что не только из-за продуктов пришел на базар кое-кто, вроде старого контрабандиста Баба-Бегенча и его сына.

Мелкооптовые перекупщики опия, торговцы в розницу, даже фуражиры с верблюдами, нагруженными джегурой, сеном, рисом, баранами, были здесь. Всех их отмечал зоркий опытный взгляд Якова.

Были здесь не только заготовители продуктов и фуража, а и кое-кто из старых знакомых Якова по стычкам на границе. Значит, в окрестных песках могли таиться нелегальные группы...

— Тельпек! Тельпек! Новые брюки! — на разные голоса повторял Барат.

— Эй ты, что хочешь за свои брюки?

Еарат обернулся. Перед ним стоял, пытливо всматриваясь в его лицо, старик, которого больше интересовал сам продавец, чем брюки.

— Хочу полпуда джегуры, — не задумываясь ответил Еарат.

— Много захотел. До конца войны не продашь свои брюки... А что еще у тебя есть?

— Давай халат покупай! — с готовностью развязывая цветастый поясной платок, предложил Барат.

Старик усмехнулся, помотал головой и сморщил нос, дескать, за такой старый халат и горсти зерна никто не даст.

Изображая крайнее возмущение, Барат стал нахваливать свой товар, поворачивая халат и так и эдак, набрасывая его на плечи старику, оглаживая на нем, — дескать, приобретаешь достойную вещь.

Тот снял халат, с себя, вернул Барату и направился прочь.

Не тут-то было! Барат увязался за ним, словно только этот старик и мог купить у него вовсе не новый и не очень красивый халат.

— Якши халат! Давай бери! — повторял он. — Всего полпуда джегуры!

Наблюдавшему из укрытия Якову было ясно, что ни халат, ни джегура старика не интересуют. Только Барат. А если так, то старик в свою очередь заинтересовал Кайманова: с чего бы это ему проверять, что за новый человек появился на базаре?

Старику, видимо, надоел навязчивый продавец халата. Обернувшись, он гневным жестом — рукой от груди — послал его прочь.

Барат, пожав плечами, отошел. В толпе мелькнуло знакомое Кайманову лицо пожилого туркмена, с которым встретился взглядом старик.

Так это же Баба-Бегенч!

Взгляд был мимолетным, движение — едва заметным, но Яков понял: старик передавал Барата Баба-Бегенчу. Это уже удача! Теперь важно незаметно выйти из оперпункта, не упустив из виду Баба-Бегенча.

— Халат! Халат! Новый халат! Тельпек! Брюки! Новые брюки! — подавал голос Барат.

Едва Яков вышел из милицейского оперпоста, как его тут же узнали... Ну и что, если узнали? Не для того он сюда прибыл, чтобы прятаться. Надо как можно скорее взять старика и Баба-Бегенча, чтобы весть о появившемся в Карагаче Ёшке Кара-Куше не распространилась дальше.

Кайманова все еще не отпускала малярия, донимавшая его в течение нескольких месяцев. Он знал, что внешне мало чем отличается от завзятого терьякеша, на то и рассчитывал. Но сейчас его маскировка под курильщика опия теряла всякий смысл. Уж если Яков узнал старого знакомого, то и Баба-Бегенч наверняка узнал его.

— Барат, — поравнявшись с другом, проговорил Кайманов, — Скажи Абзалу, пусть берут длинного парня с хурджинами. Сам не спускай глаз со старика, если будет уходить, скажешь милиционерам, чтоб задержали. И подстраховывай меня. Иду за Баба-Бегенчем.

— Давай, Ёшка. Понял тебя, — не оглядываясь ответил Барат.

Яков с радостью отметил, что старый контрабандист Баба-Бегенч, делая роковую для себя ошибку, юркнул в глинобитное сооружение с вытяжной трубой, маленькими окошками под крышей, двумя выходами, огороженное дувалом выше человеческого роста.

Кайманов тотчас вошел туда же. На счастье, они оказались там вдвоем.

Нос к носу столкнувшись с Каймановым, Баба-Бегенч полез было за отворот халата, но, зная, что с Кара-Кушем ему не справиться, бессильно, с искаженной злобой лицом опустил руки.

— Узнал, говоришь? — по-курдски спросил Яков.

Баба-Бегенч, не отвечая, смотрел на него с ненавистью и страхом.

— А если узнал, давай без шуток. Пойдешь впереди меня. Вздумаешь убегать, вот он догонит...

Яков приоткрыл черную клеенчатую сумку, в которой лежал маузер.

— Повернись к стенке, подними руки...

— Не имеешь права, я ничего не украл, ничего не продавал...

— Насчет права разберемся, — пообещал Кайманов. — За тобою столько старых грехов, что с лихвой хватит...

Яков вытащил из-за обмотки на правой ноге Баба-Бегенча нож, потом, охлопав халат, нащупал длинный кинжал в планке рубахи, где были пуговицы. Этот кинжал, узкий, как трехгранный штык, был настолько искусно замаскирован, что вряд ли кому пришло бы в голову искать оружие в таком месте. Но в практике Якова встречались подобные случаи, особенно когда имел дело с опытными контрабандистами.

Удостоверившись, что больше оружия у Баба-Бегенча нет, Кайманов жестом приказал ему выйти из столь ненадежного убежища.

С клеенчатой сумкой в руках, из которой в случае необходимости можно было одним движением выхватить маузер, Кайманов, идя вслед за Баба-Бегенчем, увидел, что Барат выполнил его поручение, передав милиционерам не в меру любопытного старика. Кивком Яков подозвал Барата, и они, с двух сторон блокируя старого главаря контрабандистов, повели его к выходу с базара.

Это была большая удача. Если старик ничего не скажет, поскольку задержали его лишь по подозрению, то Баба-Бегенчу есть что рассказать. Пусть хотя бы назовет тех, с кем таскал и сбывал контрабандный опий. А от терьячных дел, как правило, недалеко и до гитлеровской агентуры.

— Не упусти Баба-Бегенча, — вполголоса бросил Яков Барату. — Вон идет военный патруль, а вон — милиционер. Подай им знак, чтобы блокировали...

И в эту минуту, когда все, казалось, складывалось так удачно, Кайманова словно громом поразило, он просто не поверил своим глазам: всего в каких-нибудь десяти — пятнадцати метрах за снующей и толкающейся толпой он увидел дочь старого проводника Хейдара Дурсун, которая, как известно, оставалась по ту сторону кордона вместе с Ичаном. Она что-то меняла, торгуясь с пожилой узбечкой, протягивая ей цветастый платок, чуть ли не тот, что получила в подарок от господина Фаратхана, когда отец ее доставил к нему целым и невредимым главаря бандитов Аббаса-Кули.

Взгляды Якова и Дурсун встретились. Дурсун мгновенно натянула до самых глаз яшмак, отвернулась, тут же прекратила торг с обладательницей каких-то продуктов, стала выбираться из толпы, спеша поскорее уйти с базара.

Кайманов бросился за ней, но, как назло, толпа по непонятным причинам вдруг закружилась вокруг него, а справа и слева стали появляться такие бандитские физиономии, что Яков невольно подумал: уж не попал ли он в переплет?

Но нет, расталкивая завсегдатаев базара, Яков наконец выбрался из толпы, нырнул в какую-то примыкавшую к базару улочку и, потеряв из виду Дурсун, с тревогой осмотрелся.

Дурсун исчезла, пропала, провалилась сквозь землю, будто ее и не было.

По привычке маскируясь за какой-то мазанкой, Кайманов лихорадочно осматривался. Ему показалось, что в самом конце улочки, состоящей из непрерывно идущих дувалов и кибиток, мелькнула женская фигура. Добежав до угла, он увидел Дурсун, скрывшуюся в переулке.

На мгновение остановившись, Яков удостоверился, что на улице ни впереди, ни позади никого нет, и, теперь уже не слишком опасаясь, кинулся за Дурсун.

В какой-то миг он заметил, как в дальней кибитке приоткрылась дверь, со всех ног бросился туда, к немалому испугу спешивших куда-то женщин и гонявших тряпичный мяч подростков.

Теперь-то он наверняка знал, что именно в эту дверь вошла Дурсун. Больше ей некуда было деваться: здесь уже самая окраина Карагача.

Опасаясь засады, Яков не пошел в калитку, а перемахнул через дувал и, подойдя к окну, осторожно заглянул внутрь дома.

Прямо против окна он увидел бледного, лежавшего на кошме человека с закрытыми глазами, которого не сразу узнал, а когда понял, кто это, чуть не вскрикнул от радости: Ичан!

Оказывается, он здесь, в какой-то мазанке на окраине аула, и с ним Дурсун, которая, судя по всему, опекает и выхаживает его,

Дурсун стояла возле двери, просовывая в ручку какую-то палку, чтобы дверь нельзя было открыть снаружи.

Яков толкнул створки окна, они неожиданно легко распахнулись, будто нарочно были не заперты.

Перекинув ногу, одним движением вскочил в комнату, на секунду выглянул, не видел ли кто, как он забирался в кибитку, убедился, что по-прежнему за ним нет никакой слежки, приложил палец к губам, давая понять Дурсун, что кричать нельзя.