Анатолий Чехов - Кара-курт

• Название: Кара-курт
• Автор: Анатолий Чехов
• Издательство: Военное издательство Министерства обороны СССР
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1969

«Кара-Курт» — «Чёрная смерть» — самый ядовитый паук Средней Азии. Так в годы Великой Отечественной войны называли в наших южных республиках фашистскую свастику.

Гитлеровская агентура проделала гигантскую работу в Иране с целью, подготовив фашистский переворот, нанести Советскому Союзу смертельный удар с юга.

Советское правительство вынуждено было (исходя из пункта 6 договора с Ираном о сотрудничестве и взаимопомощи, заключенного в 1921 году) срочно ввести в Иран регулярные части Красной Армии. Эта мера не только обезопасила нашу страну от вторжения фашистских орд с юга, но и оградила территорию Ирана от разрушений, сохранила независимость сопредельного государства, сотни тысяч жизней молодых иранцев, курдов, русских, туркмен, фарсов, азербайджанцев.

Основной сюжет романа «Кара-Курт» (второй книги романа «Чёрный Беркут») подчинен показу сложной и острой борьбы Среднеазиатского пограничного округа с агентами немецко-фашистской разведки, непрерывно организовывавшей военные диверсии, политические провокации до и после перехода через границу наших войск.

Автор, участник Отечественной войны, А. В. Чехов известен нашим читателям по опубликованным в Воениздате книгам: повести «У самой границы», сборнику рассказов «След в пустыне», роману «Чёрный Беркут».

---

— Товарищ полковник, разрешите подать рапорт.

— Какой такой рапорт? — переспросил Артамонов. — Ты что, говорить разучился, решил мне письма писать?

— И все-таки, — сказал Андрей, — прошу принять мой рапорт об отправке на фронт. Сейчас мне особенно хотелось бы там быть.

Полковник с явным неодобрением развернул двойной тетрадный лист, на котором Самохин, как он сам считал, очень убедительно изложил мотивы своего решения вернуться в действующую армию. Аким Спиридонович внимательно прочитал рапорт, посмотрел мимо Самохина куда-то в сторону и, видимо раздумывая, как ответить, зачем-то пожевал губами. Реакция Артамонова несколько озадачила Андрея.

— Товарищ полковник, я... — начал было Самохин, но полковник остановил его:

— А ты погоди. Подал рапорт — значит, высказался. Теперь жди ответа. Сейчас приедет начальник войск, попрошу его, чтобы нашел для тебя время, тогда и поговорим. — Артамонов сложил вчетверо рапорт Андрея и сунул его в нагрудный карман.

Ничего не оставалось другого, как ждать разговора с генералом. Андрей чувствовал на себе взгляды дожидавшихся в вестибюле начальников, которые, конечно, знали друг друга, а он еще никого не знал и подумал, что у каждого из них в подчинении застава, а то и комендатура. На совещание были вызваны командиры и с двумя, и с тремя «шпалами» в петлицах — начальники отрядов. Все они, как и до войны, охраняли мирную среднеазиатскую границу, учили молодежь, проверяли наряды. А в это время на западе льется кровь, оголтелые армии Гитлера танками и пушками пробивают себе путь на восток.

Раздумья Самохина прервал полковник Артамонов:

— Пойди-ка еще проверь, все ли в порядке в помещении резервной заставы.

«Нарочно отсылает, чтоб занять делом, пока уедет Марийка», — подумал Андрей, но приказ есть приказ, пришлось идти проверять уже проверенную старшиной Галиевым резервную заставу.

Появление Марийки свалилось как снег на голову, но что оно могло изменить в его решении вернуться на Западный фронт? И все-таки на сердце было неспокойно...

Когда Андрей вернулся с резервной заставы, генералы уже приехали, полковник Артамонов, встретив их и проводив в клуб, появился на пороге вестибюля, пригласил:

— Товарищи, прошу входить.

Андрей вошел в числе первых и тут же увидел начальника войск, стоявшего недалеко от двери со старшим лейтенантом госбезопасности Овсянниковым, знакомым по приключению с эпроновцем в Красноводске.

Андрей уловил конец разговора генерала со старшим лейтенантом: «Есть обстоятельства, товарищ генерал, по которым я бы просил вас еще раз ознакомиться с его личным делом...»

— Товарищ генерал, разрешите представить вам нашего фронтовика, — увидев Самохина, сказал Артамонов. — Не успел приехать, подал рапорт об отправке в действующую армию.

Приняв стойку «смирно», Самохин назвал себя. Выслушав, генерал пожал ему руку, просто сказал:

— Генерал-майор Емельянов Алексей Филиппович...

Невысокая массивная фигура, сверлящий взгляд маленьких медвежьих глазок из-под кустистых бровей.

— Полковник Артамонов передал мне ваш рапорт, — произнес генерал. — Ничего не скажешь, хороший подарок вы нам припасли, да еще в такое время.

— Товарищ генерал, — сказал Андрей, — у меня ранение пустяковое, руки, ноги целы, голова на месте...

Кустистые брови генерала сошлись к переносице.

— А у нас, значит, и рук, ног нет, и голова не на месте?

— Я не то имел в виду. Речь идет обо мне. Прошу вас отправить меня на фронт.

— Нет, именно то! По-вашему, мы — тыловые крысы, на солнце спины греем, лясы точим. Вы, значит, хотите на фронт, а мы не хотим?

— Прошу вас отправить меня в любую действующую часть, — упрямо повторил Андрей.

— Ловлю на слове, — отозвался генерал. — Наша часть тоже действующая. Разговор отложим до конца совещания.

Заняв свое место в президиуме, генерал Емельянов взял указку и отдернул занавес, закрывавший половину стены. Под занавесом карта участка комендатуры и большая карта европейской части Советского Союза. Извилистая линия фронта перечеркнула Украину, Белоруссию, подошла к самой Москве. Напрягая зрение, Самохин увидел, какое ничтожное расстояние на карте между Киевом и Полтавой, мысленно перенесся туда, представил себе, что там творилось. Для присутствующих здесь линия фронта, отмеченная красным шнуром, — наглядное пособие. Для него — кровавый рубец, перечеркнувший всю жизнь. Этот рубец протянулся на тысячи километров, оставив позади себя сотни городов, тысячи и десятки тысяч сел.

Условные значки и названия, которые Андрей мог прочитать со своего места, всплывали в памяти страшными пожарами, грудами развалин на изрытой окопами и воронками земле. Мимо печных труб, указывающих обугленными пальцами в небо, идут по истерзанной земле толпы беженцев, солдаты, отставшие от своих частей. Вдоль обочин дорог тянутся на километры танки и пушки, разбитые бомбами повозки и машины.

— Мы знаем, как трудно сейчас на фронте, — словно отвечая на мысли Андрея, сказал генерал. — За последние сутки наши части оставили сотни населенных пунктов в Смоленской, Калининской, Орловской, Брянской, Калужской областях. Враг рвется к Москве. Родине невыносимо тяжело отбивать удары бронированных дивизий фашистов. Бои идут на подступах к столице. Но всем нам, всему нашему Отечеству будет неизмеримо тяжелее, если гитлеровским захватчикам удастся создать такую же линию фронта вот здесь (Емельянов провел указкой по южной среднеазиатской границе) и ударить нам в спину.

Если мы допустим это, железная петля фашизма затянется на горле Советской Родины. Эта опасность не только реальна, она угрожающе надвигается на нас и требует немедленных и решительных действий...

Андрей отметил про себя, что на совещании кроме пограничников присутствуют артиллеристы, связисты, летчики. За столом президиума в центре — генерал.

— Во все времена, — продолжал Емельянов, — правительство СССР дружественно относилось к нашему южному соседу. В двадцать первом году мы заключили с Ираном договор о сотрудничестве, но еще тогда имели в виду возможность использования территории Ирана третьей страной для нападения на СССР. Чтобы отвести такую опасность, наш совместный договор двадцать первого года в статье шестой предусматривает... (Емельянов неторопливо достал очки, надел их, поднес лист бумаги к глазам): «Обе Высокие Договаривающиеся Стороны, — начал он читать, — согласны в том, что в случае, если со стороны третьих стран будут иметь место попытки путем вооруженного вмешательства осуществлять на территории Персии захватную политику или превращать территорию Персии в базу для военных выступлений против России...»[28] — Емельянов снял очки и закончил своими словами. — Короче: мы имеем законное право ввести войска. Сейчас настала необходимость осуществить это право. Мы с вами присутствуем здесь для того, чтобы скоординировать цлан предстоящей военной операции, осуществить которую предстоит через несколько дней. Командование округа, — продолжал генерал, — недавно было проинформировано о том, как немецко-фашистская разведка создает на территории наших соседей плацдарм войны против СССР. К нам засылают крупных агентов под видом беженцев, железнодорожников, моряков, эпроновцев, кого только можно придумать, с заданиями вплоть до политических диверсий, до наглой и неприкрытой организации крупных вооруженных банд. Одну такую банду главаря Аббаса-Кули удалось активизировать и, очевидно, снабдить деньгами и оружием некоему «эпроновцу» Белухину. Есть сведения об организации других более мелких банд именно в нашем районе. Основная цель создания этих банд — вносить дезорганизацию и смуту, препятствовать переброскам воинских грузов по железной и шоссейным дорогам. Вот здесь, — генерал подошел к карте, провел указкой вдоль линии железной дороги от Ташкента до Красноводска, — главный объект наших забот, о котором мы должны помнить ежедневно и еженощно. И не менее важные объекты — Кызыл-Арватское и хорошо вам известное Дауганское шоссе. По нашей железной дороге сейчас идет эвакуация промышленности Донбасса. В глубь страны мы вынуждены транспортировать не только промышленное оборудование, но и бакинскую нефть сначала через Каспий, а затем железной дорогой до Ашхабада и Ташкента. В сторону фронта идут эшелоны с артиллерией, снарядами, медикаментами. По этим же дорогам поступает к нам эвакуированное с запада гражданское население. Есть основание предполагать, что в задачу создаваемой «эпроновцем» Белухиным банды входит дезорганизация работы главных в нашем округе транспортных магистралей. Наша первоочередная задача — ликвидировать эту банду в стадии ее зарождения. Полковник Артамонов, доложите, что вами предпринято для выполнения этой задачи.

Аким Спиридонович вышел к столу президиума.