Висенте Бласко Ибаньес - В поисках Великого хана

• Название: В поисках Великого хана
• Автор: Висенте Бласко Ибаньес
• Издательство: Калининградское книжное издательство
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1987

В романе рассказывается об открытии Нового Света отважными испанскими мореплавателями, дается сложный и противоречивый образ знаменитого открывателя Америки Христофора Колумба. Используя работы историков той эпохи, автор пытается воссоздать историю жизни Колумба, о котором до сих пор имеется очень немного достоверных сведений.

---

Большинство авторов считают его итальянцем, потому что в том завещании, которое было составлено им, он заявляет об этом; то же говорил он и окружающим, Между тем в Испании, после своего появления в этой стране, он повсюду фигурирует первоначально как чужестранец, без всякого уточнения национальности.

В биографии этого знаменитого человека очень мало такого, что было бы вполне ясно и не вызывало сомнений. Его незаконный сын дон Фернандо, сопутствовавший ему в последнем его путешествии, располагал семейным архивом и, кроме того, несомненно о многом слышал от своего дяди Бартоломе Колумба, но при всем том в составленном им жизнеописании своего прославленного отца он еще больше углубил его тайну, воздержавшись от указания, где и когда Колумб родился.

Знаменитый адмирал особенно пекся скрыть под покровом тайны место своего рождения, и его современники, в том числе и падре Лас Касас, имевший в руках все документы Колумба, не внесли в этот вопрос большей ясности.

Путаница начинается уже с имени. Кристобаль Колон — так и только так он всегда назывался. Никогда он не был Кристофоро Коломбо, как именуют его итальянцы, или Колумбус, как принято называть его в странах английского языка. Нет ни одного прижизненного документа или, по крайней мере, ни одного документа, относящегося ко времени появления Колона в Испании, подготовки и осуществления им его первого путешествия и триумфального возвращения из заморского лавания, который не был бы скреплен его подписью по-испански: Кристобаль Колон.

Он, несомненно, знал несколько языков, но крайне поверхностно, как это часто случается с моряками. По-кастильски он говорил лучше всего, да и писал он на этом языке превосходно, с выразительностью и свежестью, свойственным прирожденным поэтам. Я восхищаюсь им как одним из самых ярких писателей той эпохи. Быть может, некоторые возразят мне на это, что дошедшие до нас письма к друзьям, а также доклады испанским монархам редактировал кто-нибудь из его приближенных-испанцев. Это маловероятно: ведь не мог же он постоянно иметь при себе такого стилиста-руководителя, особенно в своих путешествиях, когда вписывал в навигационный дневник драматические события плаваний.

К тому же, от этого «итальянца» сохранилась всего единственная записка по-итальянски, причем в этой записке что ни строка, то грамматические ошибки и различные несообразности, совершенно непостижимые в писаниях человека, который, будучи, по его словам, генуэзцем, должен был бы с раннего детства знать этот язык.

Он неизменно употреблял испанский язык, даже тогда, когда обращался к генуэзскому послу при испанском дворе или к другим иностранцам. Лишь в одном-единственном случае дон Кристобаль написал что-то по-итальянски, да и то в высшей степени неуклюже и малопонятно, хотя общеизвестно, что первый, воспринятый еще в детские годы язык никогда не изглаживается из памяти.

В последнем вышедшем из-под его пера документе он вспоминает о Генуе и заявляет, что она — его родина. Подлинность этого документа не вызывает, никаких сомнений. Версия о Генуе как родине адмирала поддерживается сверх того и вновь найденными нотариальными актами, в которых говорится о некоем Доменико Коломбо, трактирщике и чесальщике шерсти, человеке весьма небогатом и к тому же, видимо, расточительном, наделавшем большие долги и впавшем в нужду. Доменико Коломбо появляется в упомянутых актах вместе с тремя сыновьями: Кристофоро, Бартоломе и Диэго. И это те самые имена, которые носили братья Колоны.

Сторонники итальянского происхождения дона Кристобаля утверждают, что в действительности он назывался Кристофоро Коломбо и, лишь переселившись в Испанию, переделал на испанский лад свое имя, превратившись в Колона. Но весьма странно, что он ни разу не называет Коломбами своих оставшихся в Генуе родственников. В завещании, упоминая свою родню в Генуе, он зовет их просто «Колонами», хотя было бы в порядке вещей добавить где-нибудь на полях пояснение в таком роде: «Колоны, которых там именуют Коломбами», и это тем более что Испания изобиловала семьями, которые именовались Колонами, и, значит, было бы естественным и логичным отделить испанских Колонов от генуэзских.

Но перейдем наконец к более существенным сторонам темной и загадочной биографии этого Кркстофоро Коломбо, генуэзского уроженца, сына трактирщика и чесальщика шерсти, в свою очередь, такого же скромного, как отец, виноторговца и шерстяника.

Эти разысканные в Генуе нотариальные акты не вызывают, на мой взгляд, ни малейших сомнений. Я считаю их подлинными, доверяя добросовестности итальянских историков. Нахожу нужным, однако, добавить, что мое заявление о доверии отнюдь не излишне, ибо в Генуе было изготовлено немало фальшивых исторических документов, которые предназначались для доказательства генуэзского происхождения дона Кристобаля. Наиболее скандальной подделкой этого рода было так называемое «Военное завещание», которое приписывали Колону. Оно было создано лишь для того, чтобы вложить в уста адмирала следующие слова: «Генуя, дорогая моя родина». Это — одна из наиболее грубых и наглых, какие только известны, фальсификаций, и сейчас она полностью позабыта даже в той стране, где была сфабрикована.

Все нотариальные акты, относящиеся к трактирщику Доменико Коломбо и его сыновьям, безупречны, но они напоминают те удостоверения личности, которые по требованию агентов полиции предъявляются иногда никому не ведомыми бродягами. Документы в полном порядке, ни один из них не подделан, но приложенная к ним фотография не похожа на владельца подобного документа. Кристофоро Коломбо, уроженец Генуи, фигурирует в нотариальных актах как трактирщик и шерстяник двадцати с чем-то лет отроду. Между тем Кристобаль Колон, тот самый, который позднее открыл Америку, в этом возрасте уже несколько лет плавал по морям. Этот же испанский Колон заявил в письме к королевской чете, что он поступил на морскую службу еще «до того, как ему исполнилось четырнадцать лет», и что с этого момента он непрерывно плавал. Когда же мог сделаться моряком юный Кристофоро из Генуи, если в возрасте свыше двадцати лет он все еще оставался трактирщиком и шерстяником? Когда мог он командовать кораблем во флоте Рене Анжуйского, если ему было десять или двенадцать лет в те самые годы, когда Колон, по его словам, был капитаном этого корабля? Когда мог он воевать под предводительством пиратских адмиралов Кулонов, превращенных людской молвой в Колонов? И каким образом бедный генуэзский ремесленник получил возможность изучить космографию и мореплавание?

Колон не был всесторонне образованным человеком, каким он представляется людям невежественным или поклоняющимся ему, как кумиру. Он знал значительно меньше, чем многие из его современников. Впрочем, как бы там ни было, он все же прочел наиболее распространенные в ту эпоху научные книги, умел чертить карты, был осведомлен в астрономии, говорил и писал по-латыни, правда, не без ошибок. Каким образом мог бы получить это научное и морское образование сын трактирщика Доменико Коломбо, фигурирующий в нотариальных актах рядом с отцом еще в 1471 году, иначе говоря — в том самом году, когда тот, кто всегда носил имя Кристобаль Колон, был уже капитаном или штурманом корабля?

Некоторые, стремясь сгладить эти противоречия, выдвигают предположение, что Кристофоро Коломбо, трактирщик, мог в раннем возрасте проделать несколько плаваний и затем списаться на берег, чтобы помогать отцу в его скромной торговле вином и шерстью. Но кто хоть немного знаком с морским бытом эпохи, отвергнет это предположение как совершенно нелепое. В те времена мореходных школ еще не было. Чтобы стать моряком, нужно было посвятить морской службе всю свою жизнь. На корабль приходили мальчиком-юнгою, воспринимали изустно наставления опытных матросов и овладевали тайнами моря и атмосферы на протяжении долгих годов ученья.

Подлинный Кристобаль Колон, появившийся в Португалии и развернувшийся по-настоящему только в Испании, предпринимая свое первое путешествие с целью открытия новых земель, был уже мореплавателем с большим опытом за плечами; это был моряк, уступавший, правда, Пинсонам, но все же достойный товарищ этих старых морских волков. Где же мог приобрести такой опыт генуэзский юнец Кристофоро Коломбо, плававший только урывками, когда отец не нуждался в нем для обслуживания трактира?

Кроме того, если в 1473 году этому мальчишке трактирщику исполнилось двадцать лет, то выходит, что Кристобаль Колон моряк был значительно старше его, ибо, исходя из показаний биографов адмирала, встречавшихся и лично знакомых с ним, ему в том же году было более тридцати, причем свыше шестнадцати лет он провел на море.

Как же совместить в одном и том же лице Кристофоро Коломбо, трактирщика и невежду, который упоминается в нотариальных актах города Генуи, и Кристобаля Колона, моряка с четырнадцатилетнего возраста? Загадка.