Шандор Радо - Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика

• Название: Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика
• Автор: Шандор Радо
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1988
• ISBN: 5-203-00548-6

Еще задолго до второй мировой войны в Швейцарии начала действовать группа разведчиков. Она снабжала Генеральный штаб наших Вооруженных Сил информацией об агрессивных замыслах гитлеровской Германии и фашистской Италии.

Когда Гитлер напал на СССР, число разведчиков-антифашистов возросло. Добытые ими данные о составе и дислокации войск вермахта, резервах, вооружении и потерях врага оказались полезными для советского командования в период сражений под Москвой, Сталинградом, на Курской дуге.

Возглавлял группу разведчиков венгерский ученый-картограф Шандор Радо. О том, как он стал советским разведчиком, как формировалась и работала группа, о сложной и драматической борьбе группы против гитлеровских агентов и рассказывает эта книга. Товарищ Радо награжден советскими орденами.

---

Да, конечно, это была слежка. И вели ее полицейские сыщики, а не тайные нацистские агенты — им не было нужды следить за девушкой, поскольку Ганс Петерс на правах «лучшего друга» Маргариты Болли знал о ней все и уведомлял гестапо о каждом ее шаге.

В октябре же 1943 года для меня несомненным было лишь одно: швейцарская политическая полиция каким-то образом нащупала нашу радиоквартиру. Нужно было безотлагательно прекратить передачи, а Розу куда-нибудь отправить хотя бы на несколько дней. Потом видно будет, что делать дальше.

С Розой мы договорились, что она некоторое время поживет у родителей. В воскресенье она собиралась поехать туда базельским поездом. До этого девушка должна была уничтожить или передать мне документы по радиосвязи и все то, что в случае налета полиции могло бы оказаться вещественной уликой. Одновременно я послал к Розе Эдуарда, чтобы он забрал у нее рацию и спрятал у себя.

Эдуард справился с заданием легко — он сам устанавливал в этой квартире радиостанцию. Явившись к Розе днем с чемоданом, он уложил в него приемник и передатчик и как ни в чем не бывало пронес аппаратуру мимо сыщиков, не возбудив подозрений. Рацию Эдуард схоронил в тайнике в своем магазине. В Розином доме было много жильцов, и дежурившие на улице агенты не могли точно определить, в какую из квартир заходил человек с чемоданом.

На другой день, 10 октября, я доложил Центру о принятых мерах, которые должны были обеспечить безопасность Розы и сбить полицию со следа.

Неожиданное исчезновение уже накрытого, казалось бы, передатчика очень обеспокоило швейцарских пеленгаторщиков. Но руководители федеральной полиции успокоили своих коллег: агенты держат радистку в поле зрения. Немецкая же служба радиоподслушивания, продолжавшая следить за нашей перепиской с Центром по ту сторону границы, была отлично осведомлена о том, что произошло.

В книге «Агенты радируют в Москву» Флике пишет, что гитлеровцы прочли мою шифровку от 10 октября на имя Директора и знали, что я решил на время законсервировать рацию Розы, спрятав ее в каком-то другом месте. Конечно, Гансу Петерсу приказали не отлучаться от радистки ни на шаг. Вероятно, гестаповец получил от начальства именно такое указание, потому что дальнейшее подтверждает эту догадку.

Оказывается, Роза после прекращения радиосвязи не уехала к родителям в Базель, как мы с ней условились, а осталась в Женеве. Она лишь переменила место: свою квартиру заперла, а сама поселилась у Ганса Петерса. Очевидно, ему удалось убедить девушку, что нет нужды уезжать так далеко, — он укроет ее от полиции вполне надежно. Роза послушалась своего возлюбленного. С ее стороны это было грубейшим нарушением конспиративной дисциплины. Она обманула меня уже второй раз, не сказав, что остается в Женеве. Наверное, она боялась, что если я узнаю про ее роман с немецким цирюльником, то работать с нами ей уже не придется. Безусловно, так бы оно и было.

С Хамелями все обстояло иначе. Эдуард и Мауд, не замечая за собой слежки, как всегда, посменно радировали из загородной виллы на шоссе Флориссан. И там, и возле их собственной квартиры с радиомагазином в нижнем этаже на улице Каруж, где были спрятаны запасные рации, все, казалось, было спокойно.

Не имея данных о полицейском наблюдении, я полагал, что рация Хамелей вне опасности, и разрешил им продолжать работу. Риск, конечно, был, тем более что Эдуард в свое время подвергался аресту и в полиции находился, видимо, на заметке. Но законсервировать последнюю женевскую станцию, не видя пока реальной угрозы, только из предосторожности, — этого позволить мы себе не могли. Джим, уже возвратившийся из Тессина в Лозанну, не справился бы с отправкой даже самых важнейших радиограмм. Оставался единственный выход: всем, кто общается с радистами, вооружиться предельной осмотрительностью. Того же я потребовал от Эдуарда и Мауд.

Между тем над последней женевской станцией уже висел дамоклов меч. Ее запеленговать было значительно проще, чем передатчик Розы, так как рация Эдуарда находилась в отдельно стоящей вилле, а не в многоквартирном доме. Это признавал и лейтенант Трейер в беседах с Джимом, происходивших в перерывах между допросами в полиции, о чем Джим упоминает в своем отчете руководству Центра. Слова Трейера подтверждаются также записями в журнале поисков радиоотряда, который я просматривал, подбирая материал для книги.

Как видим, гитлеровцы с помощью швейцарской полиции наносили нам удар по наиболее чувствительному звену — по радиосвязи, этой ахиллесовой пяте разведки. Радиосвязь — важнейшее звено, без которого немыслима оперативная работа разведчика. В ней и сила разведки и ее слабость.

У нас имелась запасная радиоаппаратура, чтобы ввести в строй новую станцию. Центр требовал ускорить подбор и подготовку радистов. Поиском надежных людей мы занялись еще летом 1943 года. Удалось подобрать две хорошие кандидатуры.

Это были молодые люди — парень и девушка — из рабочих семей. Предварительно я навел о них справки.

Девушку мои знакомые характеризовали с самой лучшей стороны: волевая натура, сдержанна, не болтлива, предана делу борьбы с фашизмом. В июне я с ней встретился. Она произвела на меня прекрасное впечатление. Парень, судя по рекомендациям, также вполне устраивал нас: двадцати трех лет, слесарь, служил в швейцарской армии оружейным мастером. Семья его имела домик во Фрибурге. Отец и сын симпатизировали Советскому Союзу. Юношу подыскал Пакбо.

Молодые члены нашей группы выразили горячую готовность участвовать в подпольной работе против нацистского рейха, невзирая на опасные последствия в случае ареста. Их родители, сознавая это, дали свое согласие, подтвердив тем самым, что наш выбор был правильным.

Новых радистов должен был подготовить Джим. Однако по ряду причин уроки пришлось отложить. Мы рассчитывали заняться обучением юноши и девушки после того, как спадет напряжение в работе, вызванное Курской битвой. Но затем выяснилось, что за Джимом уже ведут слежку агенты гестапо, и он, по указанию Центра, уехал в Тессин. Мы договорились, что после возвращения Джим займется новичками. Но планам этим не суждено было сбыться.

Когда приблизительно недели три спустя англичанин вернулся в Лозанну, отпер квартиру и осмотрел ее — все, казалось, было в порядке. 6 октября он сообщил в Центр, что в Тессине был осторожен, слежки не заметил; в лозаннской квартире вещи, листки с записями, книги лежали нетронутыми — так, как он их оставил. Обыска, казалось, не было.

В действительности же дело обстояло не так благополучно. После войны в своем отчете Центру Александр Фут (Джим) рассказал некоторые подробности, связанные с его возвращением из Тессина. Они показывают обстоятельства в ином свете, чем представлялось ему и мне в 1943 году.

В отчете Фут писал следующее:

«…Я застал свою квартиру в том же виде, в каком ее оставил, — все было не тронуто. Но я все же спросил консьержку нашего дома, не заходил ли кто ко мне. Она ответила отрицательно, но, подумав, вспомнила, что в августе 1942 года (то есть год назад? — Ш. Р.), когда я где-то был, одна пара, мужчина и женщина, приходила и расспрашивала обо мне. По описанию пара очень напоминала Лоренца и Лору (в августе 1942 года я много ездил по делу о продлении Анной Мюллер паспорта для нашего сотрудника, находящегося в Италии, и сказал Лоренцу, что еду отдохнуть в Тессин и в Лозанне не буду). Эта пара, говорившая с консьержкой, сказала ей, что я-де обещал жениться на сестре дамы, но потом не сдержал своего слова, и они хотят знать, не навещают ли меня на квартире женщины, в каких ресторанах я обедаю, где бываю. Они предложили консьержке деньги за такую информацию, но та ответила якобы что ничего не может им сообщить. Я узнал, что эти же люди (по описанию) расспрашивали обо мне также уборщицу».

А вот что говорит по этому же поводу Флике: «В сентябре Фут исчез из Лозанны, так как земля горела у него под ногами. Лоренц перед этим пытался его перевербовать, но неудачно. В его отсутствие Лоренц и Лора проникли в его квартиру и произвели обыск. Это дало немногое. Согласно перехваченным радиограммам, Фут должен был сменить место жительства и вновь установить связь с Радо».

В обоих случаях, как видим, фигурирует одна и та же чета, хотя время визита, указанное Флике и консьержкой, разное. Но прежде нужно сказать читателю, кто такие Лоренц и Лора, или супруги Мартин.

Я узнал о существовании этих людей, кажется, осенью сорок второго года от самого Джима. Он установил с ними связь по заданию Центра, о чем мне сперва не было известно, так как дело не касалось нашей группы. Хотя Джим не оставлял этой супружеской чете адреса и почти ничего не говорил о своей основной работе, они, очевидно, каким-то путем узнали, где он живет.

Конечно, тогда еще Джим не знал, что Мартины следят за ним. Но его очень настораживали кое-какие факты и наблюдения. Например, однажды Джиму показалось, что его кто-то фотографирует из окна виллы Мартинов, — будто блеснула на солнце линза объектива. В другой раз Лоренц повел странный разговор, предлагая Джиму перейти работать к нему, под его начало (не об этой ли неудачной попытке перевербовать Джима пишет Флике? — Ш. Р.).