Ведрана Рудан - Негры во Флоренции

• Название: Негры во Флоренции
• Автор: Ведрана Рудан
• Издательство: ТИД Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-367-02066-3

В книгу вошли два романа хорватской писательницы Ведраны Рудан (р. 1949). Устами молодой женщины («Любовь с последнего взгляда») и членов одной семьи («Негры во Флоренции») автор рассказывает о мироощущении современного человека, пренебрегая ханжескими условностями и все называя своими именами.

---

— У нас нет ни рук, ни ног, ни головы, а вода, может, вовсе не мутная, и мы не будем мучиться.

— Мы вырастем, у нас будут головы. Так я кто, Петар?

— Ты — Крешимир.

— Страшно мне, Петар, ох страшно.

— Не бойся.

— А если мы не мужчины? Вдруг мы будущие женщины? В Китае будущих женщин убивают, по телевизору сказали: доброе утро, вы смотрите передачу «Мир сегодня», в Китае убивают неродившихся женщин…

— Нам повезло, мы с тобой в Хорватии, здесь будущих женщин убивают только тогда, когда в семье уже родились две маленькие женщины и все хотят мальчика, но говорят, ничего, если будет девочка, главное, чтобы ребенок был жив и здоров, три — это к счастью. А когда ранний ультразвук показывает, что это счастье — будущая маленькая женщина, ее мама отправляется на аборт.

— Хватит, смени тему, мама, маленькие дети, аборт… Замолчи, я хочу спокойно плавать и слушать музыку…

— Люди не любят детей. Их нельзя бросить на шоссе, когда отправляешься на машине в отпуск, поэтому люди любят собак. Зимой они валяются со своими собаками на диване и греют о них ноги, спасаются от депресняка, а летом, когда едут на море по шоссе Загреб-Сплит, оставляют в сортире на бензозаправке. Плохие времена настали.

— Никто еще не сказал всей правды про бумажные пеленки. С одной стороны, для человечества это большой шаг вперед, миллионы матерей не должны больше отстирывать детское говно, с другой стороны, дети все дольше и дольше срут в бумагу и превращают мам в рабынь, которые вынуждены по всему свету таскать за собой сумку, набитую памперсами. Идут разговоры, ведь у молодых мам есть молодые подружки, с которыми они болтают, так вот, идут разговоры, что теперь дети срут в памперсы даже в шесть лет, а как такое может быть приятно родителям, все хотят свободы, поэтому так много абортов.

— Что такое свобода?

— Многие отдали свои жизни за свободу, слушай передачу «Хорватия сегодня».

— А мы отдадим наши жизни тоже за свободу?

Наши жизни у нас отнимут, это другое дело.

— Что с нами станет, когда нас абортируют?

— Повторю, потому что ты мой брат. Нас положат в морозильник и потом сделают из нас крем против целлюлита.

— Что такое целлюлит?

— Апельсиновая Корка.

— Они воюют против Апельсиновой Корки нашими маленькими телами? Кто такая эта Апельсиновая Корка? Почему они не воюют сами?! Они используют в грязной войне против Апельсиновой Корки маленькие тела маленьких зародышей, они превращают их в пушечное мясо в грязной войне против Апельсиновой Корки?

— Что такое пушка, что такое мясо, что такое пушечное мясо, ты говоришь «в грязной войне против Апельсиновой Корки», а что такое грязная война? И почему Апельсиновая Корка их враг?

— Все враги одинаковы, они творят что хотят, насилуют старух и девочек, открывают гипермаркеты, продают мобильники и чистую воду в пластиковых бутылках, воруют нефть. Победите Апельсиновую Корку! Смерть Апельсиновой Корке! И мы падем в борьбе против Апельсиновой Корки.

— Может быть, Апельсиновая Корка — это свобода, тогда мы станем героями, погибнуть за свободу — это честь!

— Мы не погибнем за свободу. Нас бросят в бой уже мертвыми!

— Я боюсь Апельсиновой Корки, не нужна мне свобода, я не герой, я хочу жить! Я хочу быть рабом! А как ты думаешь, много есть таких мам, внутри которых находится кто-то вроде нас, как считаешь, сколько похожих на нас существ плавает в мутных водах?

— А мы плаваем в мутной воде или в прозрачной?

— Почему мы, почему именно мы? Китай перенаселен, Индия перенаселена, а хорватов все меньше и меньше…

— Африканцев тоже все меньше и меньше, их пожирает голод и СПИД, африканцы умирают или бегут из Африки, а потом оказываются во Флоренции и там, когда идет дождь, поджидают туристов, которые вылезают из туристических автобусов, и продают им зонтики. Большой зонтик десять евро, маленький зонтик пять евро. Они продают и «ролексы», по сто пятьдесят евро, и сумки «вюиттон», с ними можно поторговаться. Гиды в туристических автобусах всегда говорят туристам: господа, в Италии много темнокожих торговцев, торгуйтесь, торгуйтесь.

— Откуда ты знаешь?

— Арабы и негры уезжают в Париж, там они поджигают автомобили, детские сады и жилые дома.

— Когда я вырасту, я буду пожарным в Париже. А когда негры во Флоренции подожгут Флоренцию? Когда я вырасту, я поеду тушить Флоренцию. Я хочу путешествовать по всему миру.

— Хорватия — бедная страна, если мы родимся, нам будет нечего есть, амеры откроют у нас свои базы, все голодные девчонки станут шлюхами, с голода они будут трахаться с больными амерами, потом они станут голодными матерями, а оттого, что они трахались с больными амерами, у них будет СПИД, больные матери поумирают, умрут их больные дети, Хорватия вымрет.

— А бывают здоровые амеры?

— Нет.

— Ты слишком категоричен, ты переполнен ненавистью, не люблю тебя! Наш дядя сказал нашей маме, что «ненавидеть амеров — это трендово». Не люблю тренды. Даже попасть под аборт лучше, чем жить в мире, которым правят тренды.

— Уж лучше хорватам умереть, чем, как негры, продавать туристам большие зонтики по десять евро, маленькие по пять, и «ролексы», и «вюиттоны», лучше сдохнуть.

— Хорваты белые, белые не продают «ролексы».

— А если мы не хорваты, если мы сербы, если мы наши враги? Тогда было бы хорошо, чтобы мы родились, и стали голодными и бедными, и чтобы нас оттрахали амеры, и мы заболели СПИДом, или чтобы нас мусульмане взорвали и мы сдохли. Тогда бы у Хорватии стало на двух врагов меньше.

— Я хочу жить, хочу жить, хочу стать человеческим существом и умереть голодным и больным СПИДом, я хочу погибнуть в двухэтажном автобусе, набитом туристами, которые рассматривают Лондон.

— Наша бабушка не любит детей, она сказала маме: «Если родишь, на меня не рассчитывай».

— А что сказала наша мама?

— Наша мама сказала: «Слава богу, я не ребенок, мне двадцать пять лет, если я не забеременела до сих пор, не забеременею и сейчас. Что такое контрацепция, мне известно».

— А что такое контрацепция?

— Ну-ка, тихо в норе! «Смотри не залети, — сказала наша бабушка нашей маме, — и мне было известно, что такое контрацепция, и…» «И…» — сказала наша мама… «И мы с тобой просто разговариваем, дочка». «Ты могла сделать аборт», — сказала наша мама. «Могла, — сказала наша бабушка, — но я этого не сделала». «Раскаиваешься?» — сказала наша мама. «Нет, — сказала наша бабушка, — вы, дети, мое бесценное богатство. Тебя, дочка, я крепко люблю, а вот ты отделываешься одними эсэмэсками. И первые, и вторые роды стали самыми счастливыми моментами моей жизни. Когда я увидела его маленькие ручки, волоски на больших пальчиках его маленьких ножек…» «Моего брата любишь больше, чем меня», — сказала наша мама нашей бабушке. «Неправда, — сказала наша бабушка, — просто волоски на больших пальчиках его маленьких ножек я увидела раньше, чем твои волоски». «Ладно, — сказала наша мама, — а что ты первым увидела у меня?» «Это было невероятно, — сказала наша бабушка, — никогда не забуду, я лежала в кровати, на следующий день после родов ко мне подошла медсестра и вручила прекрасную девочку с темными волосами, длинными густыми ресницами, ресницы у нее были как маленькие щеточки… Ох, сестра, сказала я, это самый счастливый момент в моей жизни! Я уже держала в руках это прекрасное создание, и вдруг женщина, которая лежала в углу палаты, как заорет: это не мой ребенок, это не мой ребенок. Тут до меня доперло, в чем дело, подошла сестра, чтобы забрать у меня малышку, и я сказала: сестра, какая чудесная эта девочка. Ваша тоже красивая, сказала сестра, забрала девочку, а мне принесла тебя…»

— Наша бабушка говорит «доперло», «до меня доперло», как молодая.

— «Спасибо, мама», — сказала наша мама. «Что ты нервничаешь?» — сказала наша бабушка. «Все мои волоски ты забыла», — сказала наша мама. «Помню, как я тебя однажды ночью намазала „Виксом «Ты все кашляла и кашляла, кашляла и кашляла…» «Мама, покороче, я спешу», — сказала наша мама нашей бабушке. «Вечно ты спешишь, ты слишком нервная, меня обвиняешь, что я тебя не люблю, что по-разному отношусь к своим детям, а когда я пытаюсь что-то сказать в свою защиту, хотя ни одной из матерей такая защита не нужна, ты…» «Хорошо, мама, значит, я кашляла и кашляла…» — «Ты кашляла, и я намазала тебе грудь „Виксом“, а ты вдруг словно окоченела, стала такая твердая, как полено, тут я поняла, что ты умерла, мне стало так тяжело, как никогда в жизни, меня охватил ужас, я потеряла своего ребенка… Это был один из самых тяжелых моментов в моей жизни, пока ты снова не пришла в себя и не закашляла, а потом кашляла и кашляла… Ни одна мать на свете не станет по-разному относиться к своим детям, и он мой ребенок, и ты мой ребенок, я одинаково вас люблю, вы моя кровь, моя плоть…»

— А что такое кровь, что такое плоть?