Киран Крамер - Герцоги налево, князья направо

• Название: Герцоги налево, князья направо
• Автор: Киран Крамер
• Издательство: Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-41045-1, 978-5-4215-3252-1

Леди Поппи Смит-Барнс не желает выходить замуж и, чтобы избавиться от навязчивых поклонников, выдумывает себе жениха! Например, пусть это будет совершенный в своем великолепии герцог Драммонд — чем плохо?

Все идет просто отлично, пока на пороге Поппи не объявляется… обаятельный сероглазый красавец Николас, он же герцог Драммонд. Причем настоящий, а не вымышленный. И требует вполне реальной помолвки, а в скором времени и свадьбы.

Более того, юная леди даже не подозревает, что Николас — тайный агент Британской короны, и знакомство с ним сулит головокружительные приключения и пылкую, безумную страсть…

---

Во время обеда и короткого разговора после него Поппи горела желанием поскорее рассказать тете о том, что происходило в саду, и чувствовала, что тете тоже не терпится об этом узнать. Так что едва они закрыли за графом входную дверь, тетя Шарлотта даже не стала дожидаться, пока они поднимутся в гостиную.

— Рассказывай! — потребовала она, стоя в уютной передней.

— Он попросил меня выйти за него замуж. Второй раз попросил.

— Небо Господне! — Тетя Шарлотта закусила губу. — Но ведь мы с тобой обе знаем, что ты его не любишь. А если не любишь, то и не можешь выйти за него, верно?

— Да, я понимаю. — Поппи вздохнула. — Соответственно уставу Клуба Старых Дев. Но я теперь не так уж чту этот устав.

Вяло переступая, Поппи вернулась в гостиную и опустилась на диванчик.

Тетя Шарлотта присела рядом с ней.

— Почему, дорогая? — спросила она.

— Почему? А вы полюбуйтесь, до чего довела меня любовь.

— Ты любишь Драммонда, верно?

Голос у тети Шарлотты был очень серьезный.

Поппи медленно кивнула. Больно было осознавать этот факт.

Тетя Шарлотта вздохнула.

— Драммонд обязан жениться на княгине Наташе, — с трудом выталкивала из себя слова Поппи. — А по уставу Клуба Старых Дев я не могу выйти замуж, потому что у меня нет любимого человека. Но все эти правила основаны на той идее, будто истинная любовь — единственная причина для замужества. Вы же сказали мне, что надо быть открытой для возможностей.

И то же самое говорил Николас, с горечью припомнила Поппи.

— Я так тебе сказала, да? — спросила тетя Шарлотта, и в ее светло-голубых глазах обозначилась тревога.

Поппи помедлила с ответом.

— Слово в слово, — сказала она. — Я не знаю, смогу ли провести остаток жизни, думая о Драммонде. Я бы предпочла найти себе иное занятие — обзавестись хорошим мужем, детьми, словом, зажить по-новому. Кто может утверждать, что я не в состоянии полюбить лорда Эверсли? А если и не полюблю, мы станем добрыми друзьями.

— Ты становишься очень практичной, — заговорила тетя Шарлотта. — И я должна признать, что также искала бы утешения в других вещах. — Она взяла Поппи за руку. — Но ты неверно истолковала мои суждения, дорогая, в том смысле, что надо быть открытой романтическим возможностям. Ты должна поверить в то, что с лордом Эверсли обретешь настоящее счастье. Ты не можешь выйти за него замуж ради того, чтобы спастись бегством. Или для того, чтобы спрятать от людей свою боль.

— Я пока не уверена в том, как я поступлю. — Поппи высвободила свою руку. — Так что прошу вас быть со мной терпеливой, пока я придумаю решение за эту неделю.

— Само собой. Мы проведем несколько мирных и безмятежных дней.

Глава 41

Николас был несчастен. Каждую ночь его мучили сны, напоминающие о дикой сцене в доме лорда Дерби, когда Поппи сказала ему, что больше не желает видеть его никогда.

Однажды Николас случайно взглянул на небольшую картину маслом, которая висела на стене над его письменным столом. На ней были изображены он сам и его брат Фрэнк в малой гостиной их родного дома. Взглянул — и принял решение.

Ему нечего терять.

Его собственность и титул находятся на стадии упадка, его брат расточитель, и Поппи справедливо презирает его. Все еще ощутимая боль от ее хлесткой пощечины принесла ему осознание того, что все хорошее в его жизни миновало.

Думая о полном презрения взгляде Поппи в тот вечер, когда они покончили со своей помолвкой, Николас понял, что за все доброе надо платить особую цену.

Он не мог исправить и уладить все, однако кое-чем следовало заняться.

Он намеревался поработать над своими отношениями с Фрэнком. Все эти годы он держал брата, можно сказать, на расстоянии вытянутой руки от себя, главным образом потому, что Фрэнк не хотел терпеть бремя власти старшего брата. Однако само собой разумеется, что не Фрэнк виновен в пренебрежении Николаса к семейному долгу, который обязывал старшего помочь младшему стать настоящим мужчиной, заменить ему умерших родителей.

Николас принял на себя ответственность за брата без особого желания. Держался не слишком приветливо, бывал резким в разговорах с Фрэнком, внутренне оправдывая себя тем, что брат отталкивает его от себя скверными манерами и грубостью.

В действительности это было не так, и Николас решил исправить положение немедленно.

Он нашел Фрэнка все в том же дешевом отеле. Номер у него был крохотный и полутемный, у стены выстроились в ряд маленькие пустые бочоночки из-под пива. Их было куда больше, чем во время предыдущей встречи братьев.

Он толкнул Фрэнка в плечо, тот сразу пробудился и обругал брата, вперив в него затуманенный взгляд.

— Уж не ты ли один выпил все это? — спросил Николас, указывая на бочонки.

— Это не твое дело, гад! Убирайся отсюда!

Пиджак у Фрэнка был весь в пятнах, а пахло от него так, словно он переночевал в конюшне.

Николас рывком поднял его на ноги.

— Пошли отсюда! Нам надо поговорить!

Фрэнк, само собой, чертыхался, но уже через несколько минут Николас сумел вывести его на улицу.

— Давай пройдемся, — сказал он. — Купим чего-нибудь поесть. И выпить. Только не бренди.

Фрэнк снова обругал его, но тем не менее заковылял рядом с братом.

Николас покосился на него.

— Я был плохим братом, — сказал он. — И теперь пришел попросить у тебя прощения.

Фрэнк остановился как вкопанный.

— Чего?!

— Я пренебрегал тобой. И сожалею об этом.

Фрэнк часто заморгал и огляделся по сторонам.

— Я сплю?

— Эй, Фрэнки! — донесся до них грубый окрик с противоположной стороны улицы. — Вот еще одна!

Николас повернул голову и увидел какого-то дочерна загорелого типа, видимо, хозяина небольшой лавчонки, который, стоя на пороге своего заведения, с широкой ухмылкой смотрел на них, держа в поднятой повыше руке маленький бочоночек. За спиной торговца весело горел яркий огонь.

— Она просто красотка, ага?

Фрэнк так и просиял:

— Это уж точно! И сколько за нее?

Торговец расхохотался.

— Немного больше шиллингов, чем у тебя в кармане, парень! Разживись денежками у своего богатого брата.

Николас искоса глянул на торговца, потом перевел взгляд на Фрэнка. Что такого особенного в этом бочонке? От чего его братец пришел в такой восторг?

И почему хочет заполучить маленькую бочечку и считает ее красоткой?

— Я что-то не пойму, в чем тут дело, — сказал он Фрэнку.

Теперь, когда он задумался над этим, ему вдруг припомнилось, что от бочонков в номере у Фрэнка не пахло алкоголем.

Фрэнк скорчил препротивную рожу.

— Это не твое дело.

Николас схватил его за руку.

— Выслушай меня, брат! Я вовсе не хочу обидеть тебя. Я просто хочу тебя понять.

— Так я тебе и поверил…

Николас в душе помолил Бога послать ему побольше терпения.

— Ты мне вот что скажи… ты эти бочонки хранишь у себя в номере по особой причине? С определенной целью?

Фрэнк опустил голову и закусил нижнюю губу.

— Они мне нравятся, вот и все, — пробормотал он, пряча глаза.

— Итак, тебе просто нравятся бочонки, — произнес Николас утвердительным тоном.

Фрэнк нахмурился, сдвинув брови, но кивнул. Один раз. Быстрым движением.

Все это очень странно, подумалось Николасу. Однако интересно.

— Давай купим парочку мясных пирогов, — предложил он. — Перекусим и потолкуем о бочонках.

— Эй, подождите! — воззвал к нему владелец лавчонки. — Какое будет ваше решение насчет вот этого бочонка?

— Я зайду к вам попозже! — крикнул ему Николас и выразительным движением подбородка призвал Фрэнка к молчанию. — Я хочу сначала побольше узнать об этих бочонках.

— Ладно, — не слишком охотно согласился Фрэнк, но морщины исчезли с его лба.

Николас решил про себя, что это прогресс, и впервые за несколько лет в сердце у него шевельнулось нечто похожее на нежность к младшему брату. Всего лишь капелька, однако. Не более…

И все же это было хоть что-то.

Часом позже, сидя за столиком в буфетном зале тихой гостиницы, они отведали пирога с мясом и почками, запивая еду элем, потом съели, разделив пополам, небольшой пудинг. Николасу казалось, будто он познакомился с неизвестной ему ранее личностью. Фрэнк только и говорил что о бочонках. Об их разных размерах. О различных видах дерева, из которых делают бочки. О том, что в лавке торговца постоянно горит сильный огонь.

Господи, подумал Николас, а ведь парню хотелось бы стать таким же торговцем. Возможно, для того он и родился на свет, чтобы стать торговцем!

Но кто бы стал утверждать, что это достойное будущее для сына герцога?

Душой Фрэнк был купцом.

— Как бы ты отнесся к тому, чтобы научиться торговому делу? — спросил он брата.