Slav - Центр круга

• Название: Центр круга
• Автор: Slav
• Жанр: Фэнтези

БЕТА: Nari

ЖАНР: приключения/AU

ПЕРСОНАЖИ: Том Реддл и множество новых персонажей.

РЕЙТИНГ: PG

ДИСКЛЕЙМЕР: На все выдумки Дж. К. Роулинг не претендую, а за свое непременно отвечу.

СОДЕРЖАНИЕ: Круг является самой совершенной формой: у него нет ни начала, ни конца, ни углов, ни изъянов, ни направления, ни ориентации. Он, как свернувшаяся кольцом змея, воплощает безграничность, вечность и абсолют. Сам Круг самонадеянно полагает, что обрисовывает пустоту, но это величайшее его заблуждение. Всегда существует Центр – единственный, кто ведает о судьбе и назначении Круга.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ:

а) Перевод имен и фамилий росмэновский!

б) Некоторые «факты» условны или вовсе придуманы, будьте снисходительны. Почти весь фик – вранье, но зато, какое правдоподобное…

в) На момент формирования идеи фика Автор не прочла ни одного произведения других фикрайтеров на тему детства Тома Реддла. Любое совпадение – случайность.

РАЗМЕЩЕНИЕ: All rights reserved. Ничто из фика не может быть скопировано (частично или полностью) в корыстных целях и без письменного разрешения автора.

ПОСВЯЩЕНИЕ: Посвящается… во–первых, Нарциссе за обстоятельные он–лайн разговоры о темных сторонах души Тома; во–вторых, gorlum’у за солидную труднооспоримую критику; в–третьих, (по счету, но не по значению) violе за бесценные рекомендации и окрыляющее доверие.

---

Остановился резко, у приоткрытой двери террасы. Негодование на Антонина еще кипело по венам, и Том забыл о приличиях, выкрикнул чересчур требовательно:

— Мистер Дикрепит!

Старик не отозвался. В приоткрытую щелку видно, что хозяин в кресле–качалке, жилистая рука на подлокотнике, уголок газеты. Скорее всего, просто задремал. Том подождал, вновь позвал, но уже громче:

— Мистер Дикрепит!

И опять без ответа, даже не шевельнулся – крепок днем старческий сон.

— Старый плотник, – выругался Том, бесцеремонно шагнул на террасу. Стал выставлять содержимое корзинки на столик, попутно заговорил, в надежде, что старик соизволит проснуться: – Извините, что без приглашения, мистер Дикрепит, но Вы не отзывались. Тони сейчас у мисс Вудгроуз, однако не думаю, что мое присутствие Вас тяготит. Тут все, как и просили, молоко, хлеб, сосиски, горчица… сигареты, ого!.. не многовато ли, мистер Дикрепит? Сэр?..

Разговор с пустотой начинал нервировать.

Том отставил корзинку, на террасе стало так тихо, что услышал собственное сердцебиение. Закралось жуткое подозрение: разве не должен дряхлый курильщик хоть немного похрапывать? Волосы на затылке зашевелились, но Том все равно шагнул к креслу–качалке. Голова мистера Дикрепита была запрокинута, у уголка рта чуть выступила слюна, плечи разведены в стороны, будто старик пытался скинуть вязаную кофту. Лицо спокойно, никакой тревоги, лишь между бровей залегла глубокая морщина, от краткой боли.

Том стоял неподвижно, только рука сама собой потянулась к старику, а, едва коснувшись, отдернулась. Будто обожглась. И об лед можно обжечься… но мистер Дикрепит не был холоден, рано, да и на дворе теплое лето, небо безоблачное. Какая насмешка.

Том забыл дышать, просто смотрел, запоминал каждую морщинку, каждую деталь и новое пугающее чувство. Запоминал с фанатичностью ребенка, который боится уродливых ведьм, но даже сквозь пальцы поглядывает на картинки с ними, чтобы знать, чего же нужно бояться впредь.

Шаги по мощеной дорожке, со двора послышался знакомый голос:

— Том, я уже все. Не сердись по…

Затем скрип ступеней: поднимается на террасу. Том вздрогнул, воскликнул по–трусливому спешно:

— Стой там! Я выйду!

Антонин остановился с нехарактерным послушанием, медленно попятился. Том с великим трудом заставил ноги двигаться, вышел, плотно закрыв за собой дверь. Глаза смотрели невидяще, пальцы юркнули в карман, сами собой отделяли от связки Крестной два ключа.

— Дойдешь до приюта, как я тебя утром вел. Тем же путем – через лазейку в заборе – проберешься на задний двор…

— Том, что слу…

— Не перебивай! Просидишь в кустах, пока шесть раз не досчитаешь от единицы до ста. Считай неторопливо, тебе спешить не нужно. Затем в наглую… ты это умеешь… через задний двор, дойдешь до приюта. На панику, если таковая будет, внимания не обращай. Она даже на руку: в толкотне сразу не заметят. Ни с кем не говорить, с девчонками тем более. Тем же самым путем, которым мы вчера и сегодня ходили, вернешься в подвал. Будешь сидеть тихо–тихо, пока я не приду. Вот ключи, сбереги их, вечером отдашь.

На бледных щеках Антонина веснушки стали еще нелепее, он спросил совсем тихо, с мольбою:

— Том… Что случилось‑то?

— Мистер Дикрепит умер.

Как свист гильотины. Антонин бросил на закрытую дверь испуганный взгляд, отшатнулся, ключи звякнули в дрожащих пальцах. Больше вопросов не было, настоящий друг, тут же кинулся исполнять.

Едва «умер» прозвучало вслух, Том осознал подлинный смысл произошедшего, кисти рук и ступни внезапно похолодели, колени подкосились. Уже один, он без сил опустился на ступеньку, обхватил голову руками.

Как такое возможно? Есть человек, и вот его уже нет. Просто и страшно. А что остается? Глупые фотографии, пыль на каминной полке, горка окурков и быстро холодеющее тело.

— Всего лишь тело…

***

Это могло бы быть смешно, если не было бы так серьезно.

Рослый полицейский чесал ус кончиком карандаша, тактично кивал, но взгляд оставался незаинтересованным, пустым. То ли уже мечтал о сытном ужине, то ли о мягком диване, тепле от камина. Вокруг тоже толпились сочувствующие и просто любопытные, а робкие поглядывали из окон собственных домов. В толпе виднелись даже знакомые лица сирот, от ряс монахинь вообще в глазах рябило. Еще бы, такой конфуз!

Том осторожно поглядывал в сторону дома мисс Вудгроуз, там у калитки сестра Люк с каменным лицом расспрашивала хозяйку. Или допрашивала?.. У сестры Люк эти понятия равноценны, с таким‑то характером нужно рождаться мужчиной, становиться профессиональным солдатом или констеблем. Ее слова хуже клещей, всю душу вытянут. Мисс Вудгроуз простодушна, и присутствие в ее доме второго сироты раскроется быстро.

По виску поползла капелька пота, но это и все, больше ничто не выдало его беспокойства. Том заставлял себя дышал глубоко, сердце стучало размерено, во взгляде ни суеты, ни страха, руки скрещены за спиной, плечи расправлены. Такие гордецы даже с костра инквизиции плевали в лица мучителям.

И мы будем плевать, успокаивал себя Том, с трудом протолкнул комок в горле.

Сестра Люк, наконец, отошла от мисс Вудгроуз, по непроницаемому лицу ничего не понять, но и идет не к нему, а к сестре Маргарет. Том незаметно придвинулся ближе к ним.

Сестра Люк заговорила резко, будто ворона закаркала:

— Совсем из ума выжила.

— Так все плохо? – неопределенно уточнила сестра Маргарет, лицо при этом выражало крайнюю обеспокоенность.

— Да, не с Реддлом, – фыркнула сестра Люк презрительно, – а с ее головой. К Реддлу у нее претензий нет, напротив, хвалит не нахвалится… А сама путается в именах. То Томом назовет, то… каким‑то Тони. Все про завтрак лопочет, про то, как мальчики кусты стригли. Откуда мальчики? Реддл здесь один был.

— Зрение должно быть…

— Голова, – отрезала сестра Люк убежденно. Стрельнула на мисс Вудгроуз взглядом, полным неуместного превосходства, подбоченилась: – Даже благих женщин мирская жизнь неисправимо портит.

Сестра Маргарет смолчала, лишь покивала сочувствующе.

— А эти… – заговорила вновь сестра Люк, – супруги Коузи… еще не вернулись?

— Никто не открывает, – ответила сестра Маргарет угодливо. – Соседка заверяет, что мистер Коузи уехал ранним утром, а миссис Коузи, по ее словам, тяжело больна, с кровати не встает уже второй месяц.

— В любом случае дом останется за Реддлом. Одному с двумя домами тоже непросто будет управиться…

Разговор перешел в русло будничных проблем, и Том не стал слушать, в ушах затеивался тихий звон. Нервы те же струны, тоже рвутся от сильного натяжения. На секунду закрыл глаза, позволил себе свободно выдохнуть, легкие даже заныли от боли. Еще бы чуть–чуть и…

В плечо, словно иголкой, кольнуло, Том вздрогнул – до боли знакомое ощущение. Чужой взгляд, пристальный, недоброжелательный, любопытный. Резко оглянулся.

Позади него стоял Николас, и, наглец, даже не захотел притвориться, что взгляд его случаен.

— Что еще? – спросил Том грубо.

— Как тебе это удается?

Николас не изобличал, ни язвил, просто спрашивал. Но настроения объясняться или пересказывать этот день вновь не было совершенно, не осталось и сил на диспуты. Голос Тома звучал холодно и требовательно, словно каждую минуту ожидал вопроса с подвохом:

— А именно?

— Притягивать к себе всеобщее внимание, – сказал Николас, мотнул головой: – Не самым удачным образом, замечу.

Том никак не мог уловить нить разговора, глаза еще следили за окружающими, за их лицами, так должно быть оглядывается зверь в клетке, в поисках опасности.

— Точнее можешь?

— Могу, – согласился Николас легко. – В первый же день общественно полезной работы в Офэнчестере умирает пенсионер. Пенсионер, к которому от приюта Сент–Кросс выделен сирота для помощи. А имя этому сироте Том Реддл. Тот самый странный Реддл. Какое роковое совпадение! Судьба, прям‑таки!

Том, наконец, понял, по спине побежали мурашки, но голос не дрогнул:

— Он старик. Мог умереть в любой момент…

— …но умер сегодня.

Том повернулся к Николасу, заметил разозлено:

— Еще утром этот участок принадлежал Харроу, мы поменялись.

На Николаса это не произвело впечатления, ни толики удивления.

— А умер бы мистер Дикрепит, если бы на этом участке остался Харроу?.. Вот какой вопрос сейчас в головах всех сирот и монахинь. Вот что должно всерьез тебя беспокоить, Том.

Николас не ждал ответа, сразу же отошел к другим сиротам. Небось, гордится, что предупредил, выполнил долг дружбы.

Том опять стоял особняком, спина прямая, будто ничего и не произошло.