Павел Молитвин - Полуденный мир

• Название: Полуденный мир
• Автор: Павел Молитвин
• Издательство: Азбука
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-267-00611-4

Дорога длиною... в жизнь. И жизнь эта полна невероятных приключений. Сколь много может ожидать одного человека на его долгом пути к заветной цели. Смертельные опасности и тяжкие испытания готовит безжалостная Судьба тому, кто решил пройти по Дороге дорог. Не уронить достоинство, сохранить незапятнанным честное имя, прийти на помощь попавшим в беду — вот кодекс настоящего воина.

Именно о таком бойце, бесстрашном северянине Мгале, повествует эта книга.

---

Саму Мисаурэнь, разумеется, нисколько не смущало присутствие мужчин, и, резвясь голышом в прохладных волнах, она принимала самые соблазнительные и откровенные позы, от которых даже апатичные, ко всему равнодушные гребцы начинали выкатывать мутные глаза. Этим, однако, они и ограничивались — слабенькое яблочное вино, принятое в надлежащем количестве, оказывалось сильнее чар самой обворожительной из виденных ими на своем веку женщин. Что же касается слуг Мисаурэни, то они при виде своей госпожи прямо-таки менялись в лице, и пользы от них ведьме, как та и предрекала, не было никакой. Лишенная столь ценимых ею любовных утех, она временами становилась крайне раздражительной, и принцесса всерьез опасалась, что к концу плавания кое-кому на судне не поздоровится.

— Вонючие евнухи! Жалкие скопцы! От вида ваших постных рож у меня возникает желание разнести эту гнусную лохань в щепы, а вас бросить на корм речным крабам! — поносила она слуг, оставаясь прекрасной даже в гневе и давая принцессе повод в свою очередь от души повеселиться. Смех её, кстати, не вызывал, как можно было ожидать, вспышек ярости у ведьмы. Напротив, она немедленно утихала, на устах появлялась загадочная улыбка, в глазах вспыхивали огоньки, и вот от этой-то перемены её поведения принцесса чувствовала себя по-настоящему неуютно. Но ни поддразнивания, ни гнев и таинственные улыбки Мисаурэни, ни красота прибрежных ландшафтов не могли скрасить тягостную скуку нескончаемо долгих дней, становившихся тем жарче и невыносимее, чем дальше на юг продвигался «Счастливчик». Солнце палило все сильнее, ветра не было. Эрбуковые доски истекали смолой, людские тела — потом, и даже воды Гатианы нагревались так, что почти не приносили облегчения. Порой Батигар казалось, что плаванию этому не будет конца, и она завидовала гребцам, доводившим себя при помощи сидра до полного отупения.

— Не зря я те, девка, говорил, что плавание это приятности не доставит, — хрипел одуревший от жары Тегай. — Мало кто из нормальных людей отправляется в Сагру перед сезоном штормов. Торговля в это время замирает, а Вожатый Солнечного Диска опускает его так низко, что у слабосильных мозги размягчаются и начинают сочиться из ушей.

Батигар кивала, признавая, что недалек тот час, когда не только мозги её потекут из ушей, но и вся она истает от зноя, подобно свече. Устав завидовать Мисаурэни и гребцам, с наступлением жары раздевшимся и ходившим по раскаленной палубе в плетеных тапочках и крохотных набедренных повязках, принцесса избавилась сначала от сапог, затем от куртки и штанов и наконец осталась в одной белой, не доходившей до колен рубашке, кое-как стянутой ремнем с болтающимся на нем кинжалом, расстаться с которым она так и не решилась. Мало-помалу Тегай с гребцами поняли, что Батигар — переодетая девица, но это никак не повлияло на их отношение к ней, поскольку не имело никакого касательства к, очередному, выкаченному предусмотрительным капитаном на палубу и тут же уполовиненному бочонку с сидром.

Проблеск разума появился в глазах гребцов, лишь когда на берегах стали попадаться селения, свидетельствовавшие о близости моря. Заметно оживившийся Тегай нашел в себе силы обругать рулевого, который посадил «Счастливчика» на мель, и пассажиры, видя в случившемся хорошее предзнаменование, приободрились, а Жбан полез к капитану с расспросами: почему давно нет встречных кораблей?

— Ничего удивительного. В такой зной только умалишенный сядет на весла, — вяло отвечал Тегай. — Дней через пять ветер с залива подует, тогда река на улицу перед базаром сделается похожа, а нынче и рыба не плеснет, и травинка не шелохнется. Самая перед сезоном штормов мара-одурь.

— А далеко ли до Сагры? — задал Жбан прискучивший уже всем вопрос, ответ на который был заранее известен. — Сутки, — промолвил Тегай, с трудом ворочая языком. Еще целые сутки, думала Батигар, одергивая влажную от пота, липшую к телу рубашку и подсовывая чуть дышавшему, не меньше людей измученному зноем певуну сочные ваньги. Бедный Чапа уже не рвался с привязи, не пел, набив брюшко душистыми фруктами, а, забившись под сооруженный для него из старой мешковины навесик, тихо попискивал, жалуясь на растреклятую жару. Одни сутки, стучало в висках принцессы, пока она раскладывала на штабеле выстиранную одежду, поглядывая на уходившее за холмы солнце. Только сутки? — не могла поверить девушка, вылезая из неправдоподобно теплых вод Гатианы и укладываясь на вытертую циновку между двумя штабелями одуряюще пахших лесом эрбуковых досок.

Эта последняя ночь запомнилась ей больше всех других, проведенных на «Счастливчике». Сначала она никак не могла заснуть, а потом, задолго до рассвета и первых солнечных лучей, её разбудило осторожное прикосновение. Подняв голову, Батигар с удивлением увидела склонившегося над ней Жбана и схватилась за кинжал, но слуга сделал успокаивающее движение рукой и тихо произнес:

— Я не причиню тебе вреда. Мы с Протом собираемся удрать от нашей ведьмы. Пойдешь с нами?

— Я? Чего ради? Она мне не мешает, тем более завтра мы уже будем в Сагре. — Принцесса вглядывалась в едва различимое во мраке лицо Жбана, сознавая, что тут кроется какой-то подвох, но не в состоянии спросонья сообразить, в чем же он заключается.

— Жаль, — сказал Жбан, отступая в сторону. И в тот же миг откуда-то сзади на голову девушки обрушился тяжелый удар.

Очнулась она уже в реке, оттого что изрядно наглоталась теплой воды, и сразу почувствовала, как кто-то больно дергает её за волосы.

— Жива? — отфыркиваясь, спросила Мисаурэнь напряженным голосом. — Плыть можешь? Тогда шевелись, иначе долго «Счастливчик» догонять придется.

Еще не вполне придя в себя, Батигар послушно заработала ставшими вдруг неумелыми, будто чужими руками и ногами, стремясь не отставать от ведьмы, грациозно рассекавшей черную воду, в которой отражались низкие, сияющие, как огромные самоцветы, звезды. Поднявшись вслед за Мисаурэнью на борт по свешивавшемуся обрывку веревки, оставленному после посещения судна речными пиратами специально для этой цели, принцесса попыталась припомнить происшедшее с ней, но последнее, что она помнила, был удар, лишивший её чувств.

— А Жбан? Что ему от меня нужно? — спросила она первое, что пришло ей на ум, тупо следя за тем, как Мисаурэнь отжимает свои роскошные волосы.

— Сбежал вместе с Протом и стянул все мои вещи. Хотел тебя с собой прихватить, но я вовремя проснулась, — ответила ведьма как ни в чем не бывало.

— Меня? — все ещё не понимая, зачем она понадобилась беглецам, переспросила принцесса.

— Ну да, собирались, добравшись до ближайшего селения, продать тебя Торговцам людьми. Женщины — самый ходовой товар на побережье. Как ты себя чувствуешь, не сильно они тебя долбанули?

— Голова болит и спину ломит, — наверное, плечами о штабель ударилась! — пожаловалась девушка и, удостоверившись, что ремень с кинжалом пропал, стянула мокрую рубашку. Выкручивая её, она думала о том, что дешево отделалась, юг есть юг, и ей не следовало этого забывать. — Ой! — Острая боль в плечах заставила её поморщиться и уронить рубашку на палубу.

— Давай-ка я тебя помассирую, — предложила Мисаурэнь странно севшим голосом.

Батигар опустилась на колени, маленькие ловкие пальцы проворно ощупали её затылок и плечи. Она ещё раз охнула, и пальцы ведьмы начали умелый танец, состоявший из поглаживаний, постукиваний и надавливаний, от которых боль стала отступать, а по телу разлилась приятная истома. Принцесса ощутила исходящий от склонившейся над ней девушки легкий запах водорослей и, чуть повернув голову, увидела острые пирамидки грудей, увенчанные крупными ягодами сосков. Они вызывающе торчали в разные стороны, и Батигар испытала несвойственное ей чувство зависти — её собственные полные, округлые груди были слишком тяжелыми, слишком вульгарными.

Девушка не заметила, как порхавшие над ней пальцы с плеч поднялись на горло, потом опустились к основанию шеи, пробежали по позвоночнику, коснулись узкой талии, огладили расширяющиеся, как бока кувшина, бедра, и поняла, что с ней происходит что-то не то, лишь когда горячая волна желания сотрясла все её крупное, не ведавшее ещё мужских ласк тело. Но остановиться на этой мысли она не успела. Тело её, словно обладавшее собственной волей, выгнулось, откинулось на пятки, так что напрягшиеся груди оказались устремленными в ночное небо, а Миса-урэнь продолжала поглаживать её, легкими вкрадчивыми движениями касаясь бедер и округлого живота. Ощущая себя подобием музыкального инструмента, который настраивают умелые руки мастера, принцесса, повинуясь сладостным прикосновениям, издала тихий вздох, дыхание стало чаще, взволнованней, с пересохших уст сорвался легкий стон наслаждения.

Не в силах противостоять искушению, она сделала быстрое движение головой, поймала губами твердый сосок трудившейся над ней девушки, пальцы которой тотчас завладели её собственными грудями, заставив Батигар охнуть и упереться руками в палубу. Не сознавая, что делает, она раздвинула колени, чувствуя, как пульсирует и горит низ живота, требуя немедленных прикосновений и ласк. Однако мучительница не торопилась удовлетворить желания своей жертвы и соучастницы, и принцесса сжала зубами сосок любовницы, чтобы тем самым поторопить её. Мисаурэнь жалобно вскрикнула, чуткие пальцы, пробежав по внутренней стороне бедер Батигар, коснулись холма наслаждений. Девушка закусила губу, чувствуя, как покрывается потом, плавится от поднимающегося снизу жара её тело, выгибаясь, подобно луку, навстречу проникающим в него все глубже и глубже пальцам, скользящим вверх-вниз, надавливающим и сжимающим разгоряченную плоть, пробуждая неведомые, мучительно-приятные ощущения.