Оливье Револь - Ничего страшного: неуспеваемость излечима!

• Название: Ничего страшного: неуспеваемость излечима!
• Автор: Оливье Револь
• Издательство: Ломоносовъ
• Жанр: Психология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91678-009-3

Книга детского психиатра Оливье Револя рассказывает о том, как адаптировать к школе детей, страдающих школьной фобией, испытывающих трудности в обучении чтению и формировании словарного запаса, усвоении правил орфографии, склонных к гиперактивности. Написанная на основе богатого личного опыта, просто и доходчиво она содержит множество полезных советов и адресована прежде всего родителям и педагогам.

---

Встреча с Антуаном наедине не дала никаких поводов для особенного беспокойства. Между нами сразу же установилось взаимопонимание. С точки зрения психолога у Антуана нет серьезных проблем. Но он страдает от невнимания взрослых: не только отца, но и некоторых преподавателей. Зато от мамы внимания слишком много: она чрезмерно опекает мальчика. Она сама объясняет это тяжелым течением беременности. Он был очень желанным ребенком — и очень тяжело ей достался. Потом вроде бы все обошлось, в младенчестве у Антуана не было никаких проблем со здоровьем, в саду тоже все шло благополучно, первые трудности начались в подготовительном классе.

Сейчас, конечно, его уровень чтения ниже, чем полагается по возрасту. Гораздо ниже. Я рекомендую все-таки возобновить занятия с логопедом и успокаиваю мать. Объясняю ей, что все проблемы Антуана — технического характера, зато в голове у него порядок, что по моему мнению гораздо важнее. Еще я предлагаю все-таки вовлекать отца в занятия с мальчиком, им необходимо больше сблизиться. И в заключение прописываю лекарство, повышающее питание мозга кислородом, так называемый церебральный вазодилататор, который рекомендуют при дислексии. Мы договариваемся встретиться через три месяца.

«Не приспособлен к школе»

В начале декабря они появляются у меня в кабинете. Мама буквально с порога сообщает мне, что несмотря на логопеда и лекарство «все очень плохо. Антуан очень меня тревожит…» Она рассказывает, что во время школьного собрания директриса заявила: «Кроме проблем с успеваемостью, ваш сын еще и держится особняком, у него нет друзей… он не приспособлен к школе». Ситуация все больше усложняется: «даже по математике, с которой у него всегда было неплохо, сейчас появились проблемы, потому что он не может прочитать задачу». С английским вообще катастрофа. Другие ребята насмехаются над ним, и он начал строить из себя шута, чтобы хоть как-то выделиться. «Вот такие у нас невеселые дела».

Я остаюсь с Антуаном один на один. Он, как обычно, спокоен и дружелюбен. Но не так эмоционален, как раньше, он кажется немного грустным. Он уже не так словоохотлив, не так радостно реагирует на мои шутки, не так доверчив и откровенен. Все разъясняется оброненной им фразой: «Ну конечно, я же самый тупой в классе!» Мы обсуждаем с матерью проблему заниженной самооценки, она еще добавляет: «Антуан часто плачет во сне… наши отношения с ним испортились, потому что я ругаю его за плохие оценки…»

Расстается мы на том, что мальчику все-таки нужно продолжать занятия с логопедом. Лекарство нужно отменить, но зато я решаю встретиться с этой директрисой.

«И неграмотен!»

Директриса по телефону показалась мне очень возбужденной. «Это катастрофа! Антуан считает, что его травят; он говорит, что его никто не любит. В прошлом году мы предложили ему выбрать профессионально-техническое направление, но родители отказались. Они неправы, начался ад какой-то. Мальчик страдает, к тому же он неграмотный…» Я объясняю ей, что вплотную занимаюсь мальчиком, поскольку у него дислексия, что его способности не подвергаются сомнению, и в трудностях с учебой нет его вины. Поэтому вопрос о какой-либо профессионально-технической ориентации ставить совершенно преждевременно. Надо дать ему еще шанс. Я не против училищ, ну что вы. Можно проявить себя и в ремеслах, я ежедневно сталкиваюсь с такими примерами. И я вовсе не считаю, что путь обычного образования единственен и неповторим, напротив, он может стать источником стресса и драм. Каждый должен выбрать свой путь, который ему больше подходит. Для того и нужны разные направления обучения. Уж я-то с этим сталкиваюсь постоянно, ко мне чуть не каждый день приводят детей, нуждающихся в переориентации, дабы вновь обрести душевное равновесие. Но я настаиваю лишь на одном: для того, чтобы принять такое решение, надо хорошо разбираться в вопросе. Понимать, что такое дислексия. Конечно, эти дети не слишком-то приспособлены к школе, но это не повод, чтобы их из нее исключать. Учебное заведение должно приложить некоторые усилия, чтобы их принять у себя. И, честно говоря, это не бог весть какой труд. Я говорю этой руководительнице, что пришлю ей список советов, которые даю в подобных случаях.

Антуан грустит

Три месяца спустя Антуан с матерью пришли ко мне, как обещали, и я сразу понял, увидев их лица, что ситуация лучше не стала. И правда, мама сообщила мне, что напряжение стало невыносимым, что «Антуан рискует своим будущим. Все очень серьезно, в школе потеряли терпение». Она рассказала, что он стал хуже себя вести — порой его поступки просто необъяснимы. В довершение всего он стал ужасно неусидчивым, это усугубляет дело.

Оставшись наедине со мной, Антуан был грустней обычного. Я спросил его, чем он расстроен. Он ответил, что ему очень не хватает его брата, потому что они теперь в разных школах. Еще ему хотелось бы, чтобы одноклассники были бы приветливей с ним, он чувствует себя одиноким и отвергнутым и очень боится будущего.

Оказалось, что все беспокойство за неудачи мальчика по-прежнему ложится на плечи матери. Отец занимается с сыном, но ведет себя как «вторая мама». Он не может найти к ребенку подход: «У него не та позиция, которую ждут от отца, у них не возникает мужской солидарности… он не исполняет своей роли!»

Но вне школы ему неплохо

Время проходит, Антуан по-прежнему не умеет работать самостоятельно и зависит от матери. И то немногое свободное время, что у него остается, проводит наедине с телевизором или компьютером. Друзья вовсе исчезли с его горизонта. Результаты занятий с логопедом не особенно заметны. Маме кажется, что он не хочет взрослеть: иногда он изображает младенца или собачку. Единственное, что ему нравится — заниматься спортом. Он ходит на гимнастику, играет в футбол, стреляет из лука вместе с отцом — единственное их совместное занятие. Что касается отца, он, как выяснилось, безработный, и жизнь ему отравляет его собственная дислексия! Он отсылает письмо за письмом в поисках работы, но на этом все и кончается, потому что он боится, что его недостаток будет замечен в ходе собеседования. В школе Антуан окончательно рассорился с одноклассниками: «Я один раз подготовился и думал, что получу хорошую отметку, но я ошибся, когда читал, и весь класс стал хохотать!» Антуан — несобранный, порой наивный и незрелый мальчик. И главное, в этой школе его так и не захотели понять. И вот они принимают мудрое решение: в будущем году поменять школу. Он будет ходить в частный колледж, где в классе меньше учеников и им уделяют больше внимания. Мы встречаемся с ним накануне начала учебного года. Он гораздо живее и веселее. «Ну чего же вы хотите — каникулы!» — говорит мама. Он дарит мне чудесный рисунок о лете своей мечты: греческий храм с колоннами на берегу моря. В общем, он чувствует себя прекрасно. Я делаю вывод, что он «начал новую жизнь», он вполне в форме и у меня появляется надежда.

Еще слишком маленький

Когда я его вновь встречаю, он седьмой по успеваемости из одиннадцати учеников! Невероятный прогресс, он больше не худший в классе! Но, правда, он по-прежнему не самостоятелен: «Его не усадишь работать, все держится на мне, ему правда не хватает взрослости». Но тем не менее его табель вселяет оптимизм, он старается по всем предметам, по-прежнему занимается спортом, делает большие успехи в плавании. Его мама, занимающая крупный пост на большом предприятии, жаловалась, что он «вялый и безынициативный, ему не удается ни с кем подружиться, у него нет качеств лидера». Во время разговора с глазу на глаз Антуан показался мне раскованным, уверенным в себе; кажется, в этой школе его наконец сумели понять и принять.

Но я продолжаю следить за его успеваемостью. В феврале он по-прежнему седьмой, но его работы становятся хуже, он очень грязно пишет и с некоторыми предметами у него дело не ладится. Он работает часами, и каков же результат? А результат не блестящий. И опять слишком много телевизора и видеоигр… по словам его мамы, совершенно вымотанной этой системой «шаг вперед, два шага назад».

Почти подросток

В конце 1999 года Антуану исполняется тринадцать, он уже в следующем классе. Успеваемость никуда не годится. К тому же он мрачен, молчалив, и отношения в школе так и не наладились. «Мы работаем с ним не покладая рук, нет ни минутки свободной. Но учителя в ужасе от его диктантов, друзей у него совсем мало, и он иногда словно витает в облаках», жалуется мать. Во время нашей встречи с Антуаном один на один мальчик, напротив, спокоен, настроен оптимистично — даже несколько утопично. «Он хочет потом учиться на архитектора, жить ему легко, лишь бы еще в школу не ходить». Я проверяю, нет ли у него проблем с вниманием: «Нет, если я отвлекаюсь, то лишь когда мне неинтересно». Это нормальная реакция для мальчика, который становится подростком. Меня больше беспокоит мать: у нее усиливается стресс. Я прошу ее позвонить мне, если она заметит какие-нибудь изменения в сыне, который сейчас не внушает мне опасений. Он учится в школе, которая ему подходит, продолжает занятия с логопедом и у него в целом неплохой настрой. Будем следить, но слишком беспокоиться не стоит.