Кинер Крейг - Новый Завет: культурно-исторический контекст

• Название: Новый Завет: культурно-исторический контекст
• Автор: Кинер Крейг
• Жанр: Религия: христианство

---

Киликия была римской провинцией, столица которой находилась в Тарсе. Но во времена Павла Киликия составляла часть Сирии. У сирийского легата было слишком много других забот, чтобы отвлекаться на такойсравнительно маловажный случай, поэтому Феликс берет на себя отправление правосудия, которое в другом случае он мог бы и отложить.

23:35. Слушание дел римских граждан, обвиненных в уголовных преступлениях, требовало тщательного расследования, если бы Феликс поступал по закону. Резиденция прокуратора в Кесарии находилась во дворце, построенном Иродом Великим; Павел, таким образом, содержался на территории собственной резиденции Феликса.

24:1. Хотя Тертулл — обычное латинское имя, носитель его вполне мог быть иудеем, имеющим римское гражданство, как и Павел.

24:2,3. Слушание дела начиналось с выступления обвинителя и в римском, и в иудейском суде. Тертулл начинает свою речь с традиционного captatio benevolentiae— восхваления Феликса с целью завоевать егоблагорасположение. (В руководствах по риторике подчеркивалась важность завоевания расположения судьи, а выступления перед государственными деятелями начинались с восхвалений в их адрес.) Хотя комплименты иногда бывают небеспочвенными, в данном случае об этом не может быть и речи: в условиях коррупции, процветавшей в правление Феликса, в стране нарастали революционные настроения.

24:4. Ораторы могли приносить извинения за свои речи, которые якобы утомляли официальное лицо, продолжая между тем отпускать в его адрес комплименты (напр., «Письмо Аристея», 8).

24:5,6. Ср. аналогичное тройное обвинение в Лк. 23:2; историки любили проводить параллели между разными историческими фигурами; обвинители Павла изображают из себя союзников римлян, которые, особенно в последние годы, были озабочены тем, что иудеи сеют смуту по всей империи. Осквернение храма считалось тяжким преступлением, а подстрекательство народа к мятежу против Рима было самой серьезнойизменой (maiestas). Тертулл мог обвинить Павла только в попытке осквернить храм, поскольку не было доказано, что он действительно ввел Трофима в храм (21:29). Клевета нередко оказывалась действенным средством в римских судебных процессах.

«Ересь» (в некоторых переводах — «секта») — здесь нейтральный термин, обозначающий одно из направлений иудаизма. «Назореи» — изредка применявшееся самоназвание иудео-христиан; если учестьбезвестность родного города Иисуса (ср.: Ин. 1:46), первоначально оно могло звучать оскорбительно.

24:7,8. Достоверность ст. 7, 8а не бесспорна (см. заметки на полях в ряде переводов); если эти стихи присутствуют в подлиннике, то они свидетельствуют о конфликте между синедрионом и римским военачальником по поводу того, чьей юрисдикции подлежит этот случай; из всего известного нам о Феликсе достаточно ясно следует, что он принял сторону военачальника.

24:9. Этот стих указывает либо на то, что речь идет об одобрении народа, либо на то, что другие, в свою очередь, представили убедительные доводы; учитывая, что в ходе судебного разбирательства вначале слово предоставляется обвинителю, а затем наемному адвокату, первый вариант представляется более вероятным.

24:10–21 Речь Павла перед Феликсом

Павел продемонстрировал ораторское искусство даже в более эффектной форме, чем выступивший против него наемный обвинитель Тертулл.

24:10. Защитник в римских судебных процессах выступал после обвинителя, как только ему давалось разрешение. Павел тоже пользуется приемом captatio benevolentiae (см. коммент. к 24:2,3), хотя его комплименты гораздо более сдержанны и реалистичны. Заявление о вере в справедливость правосудия было косвенным указанием на невиновность, и опытные адвокаты всегда использовали в своих судебных речах этот прием.

24:11. Здесь начинается повествовательная часть (narratio) речи Павла, в которой он излагает фактическую сторону дела, демонстрируя свободное владение всеми риторическими средствами.

24:12. В этом стихе представлен главный тезис (propositio) выступления Павла; так обычно строились речи древних ораторов.

24:13. Хотя древние суды ценили доказательства, основанные на правдоподобии, выше, чем свидетельства очевидцев, требование доказательства было обязательным. Так, сын Ирода Антипатр, после многочисленных доказательств его вины, мог лишь поклясться в своей невиновности, но сирийский легат Вар казнил его.

24:14. Защищая тех, кто признавал свою вину, римские адвокаты указывали, что обвиняемый сознает, что нарушил закон (concessio), и либо настаивали на отсутствии злого умысла (purgatio), либо просто просили о помиловании (deprecatio). Но Павел, признав, что он действительно проповедовал учение, названное его обвинителями «ересью», не признает себя правонарушителем и не просит о помиловании. Его оправдательная речь являет собой блестящий образец этого жанра. Во-первых, этот вопрос подлежит рассмотрению только в рамках иудейского закона и не является преступлением, предусмотренным римским правом. Во-вторых, христианская вера уходит корнями в Ветхий Завет и, следовательно, является древней религией, которая требует защиты как форма иудаизма под эгидой римской веротерпимости. Признание того, что не было преступлением, — характерный риторический ход, имеющий целью подчеркнуть искренность подзащитного, но не имеющий никакого отношения к обвинению в нарушении закона.

24:15. Фарисеи и другие иудеи, верившие в воскресение праведников, не сходились во мнениях в вопросе о воскресении грешников. Одни считали, что грешники будут воскрешены для суда (после которого их ожидает либо уничтожение, либо вечные муки); другие считали, что они не будут воскрешены вообще. Первые христиане, высказывавшиеся на эту тему, поддерживали представление о воскресении грешников для суда(Ин. 5:29; Отк. 20:5), что естественным образом вытекает из Дан. 12:2.

24:16. Здесь Павел подразумевает, что человек, имеющий надежду на то, о чем говорится в ст. 15, всегда старается быть непорочным перед Богом и людьми. Доказательство, основанное на вероятности, считалось вДревнем судопроизводстве наиболее убедительным.

24:17. Благотворительность высоко ценилась в иудаизме, но едва ли это сообщение могло произвести впечатление на Феликса. Более важным ему могло показаться то, что доставка пожертвований была несомненным доказательством верности Павла своему народу и обычаям предков. И снова довод, основанный на вероятности (ст. 16), доказывает нелепость обвинений в осквернении храма.

24:18,19. Павел появлялся перед народом, но не выступал с речами до мятежа, и отсутствие очевидцев в таком оживленном месте лишает его обвинителей важного аргумента, тем более что основные свидетели ужевозвратились в Азию после праздника. В нарушении порядка были виноваты они сами, а не Павел.

24:20,21. Вероятно, римские власти квалифицировали это дело как религиозные разногласия среди иудеев, каковые не входят в сферу компетенции римского правосудия.

24:22–27 Феликс отсрочивает решение

24:22. Лисий, тысяченачальник, был независимым свидетелем, не заинтересованным в поддержке какой-либо из сторон.

Ни Павел, ни его обвинители не упоминали об Иисусе, и слова Павла звучали как слова истинного фарисея; но Феликс понимает, о какой религии идет речь. Трудно предположить, что Феликс ничего не знал омассовом движении Иисуса в Иудее (21:20), но в этот период римляне считали его политически неопасным; разница между христианами и бандитами, которые убивали людей, оказалась в итоге совершенно очевидной.

24:23,24. Павел, вероятно, все еще содержался во дворце прокуратора (23:35), поэтому Феликс мог посещать его. равно как и друзья Павла, которые могли передать ему деньги, предназначавшиеся для дачи взяткиФеликсу (ст. 26). Склонные к взяточничеству чиновники иногда содержали людей под стражей именно с этой целью; более позднюю, но отчасти похожую историю рассказывают о римском императоре Домициане, который оправдал философа за мудрость, но оставил его в заключении, чтобы беседовать с ним в частном порядке.

Друзилла была младшей дочерью Ирода Агриппы I и сестрой Агриппы II. Она вышла замуж за правителя небольшой области в Сирии, но в возрасте шестнадцати лет развелась с ним по требованию Феликса, чтобы выйти замуж за него. Хотя он нарушил неписаный римский закон о том, что правитель не может жениться на женщине из своей провинции, Феликс пользовался

неограниченной властью до тех пор, пока его брат Паллас пользовался влиянием в Риме (см. коммент. к 23:24). Друзилле здесь около двадцати лет, и она со своей иудейской верой могла повлиять на мужа, попросив его выслушать Павла.