Андрей Битов - Белая шляпа Бляйшица

• Название: Белая шляпа Бляйшица
• Автор: Андрей Битов
• Издательство: Б.С.Г.-Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-93381-190-4

«Белая шляпа Бляйшица» — еще одна книга серии «Проза еврейской жизни». Десять собранных под одной обложкой рассказов написаны современными авторами, которые принадлежат к разным поколениям, имеют разный жизненный опыт, работают в разной стилистической манере. Однако именно это несходство позволяет читателю увидеть яркую и многоцветную картину бытия.

---

Затем прошел исторический ХХ съезд партии, была объявлена оттепель и чуть ли не свобода, и страху в жизни стало куда поменьше, а надежд и оптимизма куда побольше.

А еще через год состоялся впервые в Союзе Международный фестиваль молодежи и студентов, наперли толпы молодых со всего мира, и после этого (мы отслеживаем сейчас только одно из следствий, которое и вплетено нитью в нашу историю) стиляг стало хоть пруд пруди: представители прогрессивной молодежи западных, южных и восточных стран покидали гостеприимную Советскую Россию в туфлях на босу ноги, запахивая пиджачки на голых, без рубашек, грудях: гардероб оставался на память о дружбе и взаимопонимании их московским и ленинградским приятелям.

Стукачей участвовало в празднестве уж не меньше, чем иностранцев, и дружили только самые безоглядные и храбрые, — кроме специально выделенных для дружбы, разумеется, и проинструктированных, как именно надо дружить.

Фиму с его рожей никто дружить не уполномочивал; он и не дружил — опасался: дурак, что ли. Но глядя, как переходят на тела земляков шикарные и тонные шмотки, все крутил он и обдумывал одну нехитрую мыслишку.

Он эту мыслишку не один, уж надо полагать, обдумывал, но именно он, похоже, подошел к ней первый со всей еврейской глубиной и основательностью. Потому что на второй день фестиваля сообщил маме, что ему надо поговорить с хорошим старым адвокатом, какой, вроде, был среди ее знакомых.

— Что случилось? — испугалась мама.

— Ничего не случилось, — твердо заверил Фима.

— Так зачем тебе адвокат? — побледнела мама.

— Чтоб и впредь ничего не случилось, — твердо заверил сын.

Адвокат, разумеется, тоже был еврей, и принимал Фиму в такой же комнатушке коммуналки. Фима развязал испеченный мамой пирог, размял папиросу и посмотрел на адвоката.

— Розочка, сходи в булочную, — попросил адвокат жену.

— Так какие же у вас неприятности? — спросил он. — Слушаю.

— Слушайте внимательно, — сказал Фима, — и если можно, тут же забывайте. Никаких неприятностей нет и быть никогда не должно. Может ли иностранец подарить мне галстук?

— За красивые глаза? — поинтересовался адвокат.

— В знак дружбы, — серьезно сказал Фима.

— У вас есть друг-иностранец? Кто? Где вы его взяли — на улице?

— На улице, — сказал Фима.

— И каким образом?

— Он спросил, как пройти к памятнику Ленину у Финляндского вокзала.

— И что же?

— Я его проводил к святыне нашего города и рассказал о приезде Ленина в апреле 17 года.

Адвокат укусил пирог, с удовольствием пожевал, запил чаем и посмотрел на Фиму.

— Он снял галстук прямо с шеи? — спросил он.

— Я долго отказывался, но он обиделся, а я не хочу, чтобы иностранцы обижались на ленинградцев, — ответил Фима.

Адвокат кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Иностранец может подарить вам галстук.

— Я так и думал, — сказал Фима. — А рубашку он тоже может мне подарить?

— Он тоже снял ее с себя под памятником Ленину?

— Нет. Он попросил проводить его обратно до гостиницы.

— Он боялся заблудиться?

— Совершенно верно.

Адвокат подумал.

— А на каком языке вы говорили? — торжествующе выкрикнул он.

— На английском, — слегка удивился Фима.

— А откуда это вы знаете английский?!

— Как откуда? — еще больше удивился Фима. — Я учил его восемь лет: шесть в школе и два в институте. Я советский инженер с высшим образованием. Советское образование — лучшее в мире! Я был отличником.

— Да, — согласился адвокат, — это правда… Советское образование лучшее в мире.

— Еще он подарил мне пиджак и туфли, — добавил Фима.

— За что?! — поразился адвокат.

— А я подарил ему свой пиджак и свои туфли.

— Зачем?!

— Ему нравятся наши товары.

— Так почему он не купил?!

— У него кончились деньги.

— Почему кончились?

— Он был накануне в ресторане.

— В каком? — быстро воткнулся вопрос.

— На «Крыше» в «Европейской», — так же быстро последовал ответ.

— А больше денег у него не было?

— Я должен был попросить его показать мне бумажник? или счет в банке?

Адвокат доел кусок и облизал пальцы.

— Хорошо, молодой человек, — одобрительно признал он. — Он может подарить вам галстук, рубашку, пиджак и туфли.

— Носки и плащ, — добавил Фима. — Он сказал, что жена купила ему носки не того размера, а плащ дал мне надеть, потому что пошел дождь; дома я выгладил его и хотел вернуть, но он уже уехал.

— Что еще? — спросил адвокат.

— Две пары чулок и французское белье для моей мамы.

— Зайдите в субботу, — сказал адвокат. — Я должен изучить этот вопрос так, чтоб не было сомнений.

— Да, — согласился Фима, — сомнений быть не должно. Но не в субботу, а завтра. Время дорого.

— Молодой человек, — сказал адвокат.

— Дружба дружбой, а служба службой, — сказал тогда Фима. — Вы даете мне эту консультацию и получаете гонорар по высшей ставке. Ставку назовете сами.

Адвокат сдвинул очки на лоб. Фима вынул из кошелька полученную вчера зарплату и положил на стол. На ближайшие две недели они с мамой оставались с сорока копейками.

— Хорошо, — сказал адвокат. — Завтра в шесть.

— Подарки являются моей собственностью?

— Безусловно.

— Я могу их выкинуть?

— В первую же урну.

— Могу подарить?

— Первому встречному.

— Могу продать?

— Ага… Вероятно.

— Что значит — вероятно? Это мои вещи или нет?

— Вас интересуют статьи по спекуляции?

— А где вы тут видите спекуляцию?

Адвокат закурил Фимину папиросу и улыбнулся вошедшей с сеткой жене.

— Идише коп, — ласково сказал он, кивая на Фиму. — Мать этого мальчика не умрет от нищеты.

Вот так в городе Ленинграде летом пятьдесят седьмого года в голове молодого и нормального задавленного жизнью восьмисотрублевого инженера и вполне типичного еврея Фимы Бляйшица родилась гениальная идея фарцовки.

Название это родилось позднее, и не у него, но название его мало заботило, потому что Фима был нормальным советским материалистом и прекрасно знал, что было бы дело, а название ему всегда найдется.

Нет, и до него, разумеется, всю жизнь скупали барахло у иностранцев и толкали его на барахолках и среди знакомых, но он первый подошел к проблеме серьезно и научно. Он первый исчерпывающе выяснил, что в уголовном кодексе нет статей, карающих за получение денег по дивной модели, безукоризненно им отшлифованной.

А также, будучи молодым, умным и энергичным человеком с высшим образованием, изучавшим также и политэкономию по Марксу, он прекрасно понимал важность первым реализовать ценную идею и перспективу монополизации рынка и эксплуатации чужого труда.

Взрывчатая энергия свершений и карьеры, глухо запертая Законом в его курчавой голове и узкой грудной клетке, обрела выход и направление и всепробойной струей ударила наружу.

3. Начало

Назавтра он, во-первых, назанимал у всех, кого мог, полторы тысячи рублей — по десять, пятьдесят, сотне, — «до получки», срочно «на костюм»; и, во-вторых, записался в бригадмил, то бишь в народные дружинники, о чем и получил полезные красные корочки.

Первого своего фирмача он разбомбил в Эрмитаже, в нижнем гардеробе у выхода, рядом с туалетом. В том тесном и летучем столпотворении за каждым уследить невозможно, контакт выглядел естественно и невинно, и заход вдвоем в туалет никак не может выглядеть специальным умыслом.

Группу он отметил, определяя английский экскурсовода, в малых голландцах, наслаждаясь искусством следом за ними, не пялясь и не приближаясь. Выцелил добродушного на вид парня под тридцать, рассеянно обогнал их перед лестницей, подождал в гардеробе, поправляя прическу перед зеркалом за женскими спинами.

— Сори, — сказал он, попятившись и ненароком слегка толкнув парня.

— Сори, — приветливо улыбнувшись, в свою очередь ответил тот.

Фима, сияя доброжелательством ему в глаза, краем зрения зацепил галстук и сделал потрясенное лицо.

— Ар ю фром Парис? — умирая от восторга, спросил он непосредственно у галстука.

— Ноу, фром Свиден, — ласково ответил владелец.

— Зис ван из май оулд дрим, — мечтательно пожаловался Фима галстуку.

— Свиден из вандерфул кантри, ай ноу. Ай вонт мэйк ю литл презент фром Раша. Хэв ю ван минит?

Швед покосился на дам из своей группы, выстроившихся в хвост привычной советской очереди, загибающейся в женский туалет, и отвечал утвердительно, что он хэв.

Фима чуть заметно подмигнул, чуть заметно двумя пальцами за рукав задал ему секундно направление в мужской туалет, там внутри тоже была очередь, и он небрежно, как бы одной рукой уже расстегивая штаны, другой сунул шведу семерную матрешку.