Борис Раевский - По следам М.Р.

• Название: По следам М.Р.
• Автор: Борис Раевский
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1968

В небольшом деревянном футляре лежали пожелтевшие листки бумаги, покрытые карандашными записями. Такую находку сделали в одной из пещер Даурии ленинградские археологи. Кто же он, автор полуистлевшего дневника, этот таинственный М. Р.?

Генька, сын археолога Башмакова, вместе со своими друзьями решает раскрыть эту загадку. В розысках красным следопытам помогают десятки людей…

Вторая повесть сборника рассказывает о том, как следопыты распутывают не менее загадочную историю появления и исчезновения на Ленинградском фронте гигантской немецкой пушки «Большая Берта».

---

Старушки были удивительно похожи друг на друга, только «научная» старушка была в очках, а «детская» — в старомодном пенсне с черным витым шнурком.

«Ну вот, сейчас и эта погонит», — мелькнуло в голове у Вити. Он решил не сдаваться без боя и уже полез в карман за мандатом, но тут дежурная заметила Витю и неожиданно добрым голосом сказала:

— Сейчас, мальчик, я освобожусь! Погоди…

Присев на удобном диванчике возле входа в зал, Витя заглянул в приоткрытую дверь. За столами сидели ребята. Большие и маленькие. Маленькие перелистывали ярко расцвеченные книги, действительно похожие на «Мойдодыра» или «Дядю Степу». Зато перед большими лежали стопки книг, на вид вполне серьезных; старшеклассники не только читали, но и записывали что-то в тетрадки. Вите это понравилось, и он даже забыл обиду, нанесенную ему «научной» старушкой.

«Ого!» — взгляд его упал на книжку, лежавшую на ближайшем к двери столе. Обложка показалась Вите знакомой: серо-голубой переплет с синим тиснением. Ну, конечно, это же «Липсия» — самый лучший марочный каталог. Вите до сих пор не приходилось им пользоваться; единственный раз в жизни он видел «Липсию» у десятиклассника Сережи Шварца, но тот, конечно, шестикласснику его не дал. А тут, пожалуйста, — лежит самая настоящая «Липсия» и смотрит в нее какая-то рыжая, курносая девчонка. Смешная девчонка, маленькая, а чихает громко, на весь зал, и обязательно три раза подряд. Чего доброго, и «Липсию» зачихает…

Размышления Вити были прерваны старушкой в пенсне. Усадив Витю перед собою за столик, она велела заполнить анкету. Вопросов было немного, и Витя с ними быстро справился. Только над последним пришлось подумать, но он нашел правильный ответ и в графе «цель занятий» написал: «научная работа». Впрочем, старушка в пенсне не обратила на это внимания, выписала Вите билет и разрешила пройти в зал.

Прежде всего Витя подошел к рыжей девчонке. Нельзя же не воспользоваться случаем: целую неделю у Вити в блокноте лежала марка Нового Южного Уэльса не известной ему серии. Девочка трижды чихнула, снова открыла рот, втянула воздух, но больше не чихала и милостиво разрешила заглянуть в драгоценный каталог. Витя убедился, что его предположение подтвердилось: в этой серии ценились лишь негашеные марки, а на Витиной чернел почтовый штемпель.

С трудом оторвавшись от «Липсии», Витя вспомнил о своем главном деле. Окинув взглядом зал, он остановился на самой важной — высокой, полной — женщине, стоявшей за барьером с книгами, и направился к ней:

— Скажите, пожалуйста, вы — библиограф?

Женщина, важно перебиравшая книги, так же важно покачала головой:

— Наш библиограф болен, мальчик. Надо в студенческий зал. Попроси — тебя рейс проведет.

Слово «рейс» Вите очень понравилось, хотя он и не понял, какие могут быть рейсы в библиотеке. На море или на войне — другое дело, а тут…

Но все оказалось очень просто: «рейсом» называли юношей, возивших книги на бесшумных тележках по длинным коридорам. Краснощекий паренек нагрузил тележку тяжелыми пачками книг и, толкая ее перед собой, направился в другой конец здания, велев Вите не отставать. Возле огромного белоколонного зала они остановились, и «рейс» показал Вите в дальний угол:

— Вон там библиограф, Надежда Петровна. Вон сидит… Ты прямо у нее спроси. Ох, она и знает — больше академика! В понедельник всю викторину «Смены» запросто отгадала!

Подойдя ближе к Надежде Петровне, Витя усомнился в словах «рейса». Уж больно не похожа была на всезнайку-ученого эта молоденькая женщина с куцей, словно обгрызенной косичкой, в девчонской кофточке и легких войлочных тапочках, видневшихся из-под стола.

— Слушаю вас, — привычно обратилась она к Вите.

От удовольствия, что с ним говорят на «вы», Витя даже немного растерялся.

— Мне… Нам… Кое-что выяснить… Посоветовали к вам… Говорят, вы все знаете.

— О, нет! — Надежда Петровна улыбнулась. — Всего на свете знать невозможно, да в этом и нет необходимости. Гораздо важнее знать, где и что можно прочесть об интересующем вас. Понимаете? — она снова улыбнулась. — Ну, а у вас ко мне какое дело?

Начав рассказ о записках Рокотова, Витя увидел, что библиографа эта история сразу захватила. Надежда Петровна даже не заметила, что Витя, сперва говоривший шепотом, постепенно повысил голос. Библиотекарша, стоявшая за барьером, повернулась в их сторону и сделала большие глаза.

— Очень, очень интересно, — время от времени повторяла Надежда Петровна и задавала Вите все новые и новые вопросы. Каждый раз они попадали прямо в точку, и Витя быстро убедился, что «рейс» не соврал: Надежда Петровна и в самом деле оказалась очень дельным человеком.

— Да, задал ты мне задачу, — неожиданно перейдя на «ты», усмехнулась она. — Вот что, подожди немного. Попробую поискать что-нибудь о вашем Рокотове.

Ждать пришлось долго. Наконец, когда Витя решил уже идти домой, а то мать будет сердиться, что сестренка не накормлена, появилась Надежда Петровна с небольшой книжкой в руке.

— Улов пока небогатый, — сообщила она. — Словарь русских революционеров, к сожалению, до буквы «Р» не доходит. Правда, кое-что есть в справочнике бывших каторжан, но, видишь, очень немного, — и Надежда Петровна протянула книгу с заложенной страницей.

Раскрыв книгу, Витя почувствовал, что у него по спине пробежал холодок: впервые он увидел не стертые, не замазанные, не вычеркнутые, а напечатанные четкой типографской краской фамилию, имя и отчество — РОКОТОВ Михаил Петрович.

В скобках значилось: «(род. — 1873, ум. — ?)». А дальше, мелким шрифтом, — сплошные сокращения:

«уч. в Горн, ин., арест. 1897, сослан, беж. с Нерч. кат. дальн. судьба неизв.»

— Как видишь, ничего нового, — огорченно заметила Надежда Петровна. — Непонятно только, почему здесь говорится, что Рокотов был сослан. Ведь бежал он из острога, с каторги, а не из ссылки.

— Ага, — подтвердил Витя. — Николай Филимонович тоже говорил… странно, почему он на каторге?.. В те годы, говорит… революционеров чаще… в ссылку… И Ленин в ссылке был… и Свердлов…

— Да, еще одна тайна истории Рокотова. Ну, да ладно, как же дальше действовать? — Она задумалась, теребя косичку.

«Сейчас еще в рот ее сунет, как Олька», — подумал Витя. Но Надежда Петровна оставила косичку в покое и сказала:

— Знаешь что?! Попробуем призвать на помощь врагов Рокотова: полицию и жандармов. Может быть, в их материалах что-нибудь найдется. Очень уж дотошные были господа: всему учет вели и не представляли себе, что их дела когда-нибудь против них самих обернутся. Пойдем в систематический каталог, посмотрим.

С библиотечными каталогами Вите приходилось иметь дело и раньше: в школьной читальне, на отдельном столике всегда стояла коробка с карточками, на которых были записаны авторы и названия книг. Библиотекарша называла эту картотечку «наш генеральный каталог» и строго запрещала вынимать оттуда карточки.

Однако, когда Витя вместе с Надеждой Петровной вошел в служебный зал Публичной библиотеки, его представление о каталоге сразу изменилось.

Вдоль стен и посредине зала стояли длинные шкафы с выдвижными ящиками. Шкафов здесь было несколько десятков, ящиков — много тысяч, а уж карточек в ящиках — наверно, несколько миллионов.

Множество людей переходило от шкафа к шкафу. Некоторые вставляли в ящики карточки, нанизывая их на длинные стальные стержни, похожие на шпаги. Другие выдвигали ящики из шкафов, быстро находили нужные карточки, делали пометки у себя в листочках и с лихим щелканьем вталкивали ящики на места. Несколько человек, усевшись за длинным столом, неторопливо перебирали карточку за карточкой, изучая их.

Надежда Петровна подозвала Витю к шкафу с надписью «История СССР», оглядела шкаф сверху донизу и вытянула ящик с этикеткой «1861–1905. Государственные учреждения».

— Вот, видишь, рубрика — «Департамент полиции»? Поглядим, нет ли чего-нибудь подходящего.

Когда Надежда Петровна начала перебирать карточки, Витя с трудом удержался, чтобы не схватить ее за руку. Разве не интересно взглянуть во «Всеподданнейший отчет о борьбе с государственными преступлениями» или в «Материалы о противуправительственных настроениях среди воспитанников столичных учебных заведений»? Но Надежда Петровна безжалостно отбрасывала карточки, приговаривая: «Не то, не то».

Внезапно она подняла голову и взглянула на Витю:

— Когда Рокотов бежал с каторги?

— В начале девятисотых.

— Тогда стоит посмотреть вот это издание, — и Надежда Петровна указала Вите на карточку — «Список лицам, разыскиваемым по делам полиции», издан в Петербурге в 1902 году.

— Я выпишу его на твой номер. Приходи завтра в пять — вместе посмотрим. Я по вечерам дежурю.

На другой день заказанная книга уже ждала Витю. С почтением взял он пухлый том в черном переплете.