Андрэ Нортон - Знак кота

• Название: Знак кота
• Автор: Андрэ Нортон
• Издательство: Сигма-пресс, Зеленоградская книга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-85949-091-7

Почитатели таланта Андрэ Нортон наверняка давно заметили ее особую предрасположенность к кошачьему племени. И в этом сборнике представлены произведения, в которых наравне с героями-людьми действуют разумные, благородные и просто обаятельные коты, кошки и даже подрастающие котята.

Содержание:

* Знак кота.

* Гнев оборотня.

***

Юный Хинккель из Дома Клаверель, отвергнутый собственной семьей из-за неприспособленности к воинскому ремеслу, находит себе новых сородичей среди песчаных котов — существ, считающихся во Внешних землях едва ли не самыми главными врагами человека. Тем временем над пятью королевствами и всеми правящими Домами империи, которую они составляют, нависает неотвратимая опасность — нашествие огромных полуразумных крыс, безжалостных ко всему живому. Только единение людей и песчаных котов способно остановить угрозу. Но, к сожалению, не все враждующие друг с другом Дома это понимают.

---

К тому времени, когда празднество достигло своего апогея, в ночь, когда Силура должна была назвать своего избранника, я уже был сыт всем этим по уши. Несколько раз мне пришлось испытать уколы стыда, когда я нечаянно слышал, как говорят обо мне, о том, каким разочарованием для семьи я оказался. Для меня не нашлось ни украшений, ни ярких одежд. Даже моя косица была перехвачена простеньким серебряным кольцом. У меня хватило здравого смысла не носить медальон — обладание таким сокровищем вызвало бы вопросы.

Я устало возвращался в свой собственный маленький домик. Внутри теплился слабый огонёк, и я ждал, что Мяу встретит меня приветственным возгласом, которого не сможет заглушить даже доносившееся и сюда громкое пение. Она всегда встречала меня так.

Но вместо этого я услыхал сдавленное проклятие, а затем крик, крик, наполненный такой болью, что я одним прыжком оказался у двери. Внутри стоял мой брат. Он прижимал к груди правую руку, и я заметил, как капает кровь из раны, которая не могла быть ничем иным, кроме как укусом или глубокой царапиной.

Обернувшись, он заметил меня. Когда он поднял руку ко рту, чтобы высосать из раны кровь, лицо его напоминало крысиную морду. Моя шкатулочка лежала на полу и…

Раздался жалобный стон. Я упал на колени. Я подхватил бы этот комочек окровавленной шерсти на руки, если бы не страх причинить излишнюю боль раздираемому мукой тельцу. Маленькая головка с трудом приподнялась, и подёрнувшиеся пеленой смерти глаза взглянули на меня. Под головой лежал медальон.

Я вскочил на ноги, схватившись за нож. Каликку пятился к двери. Не успел я прыгнуть к нему, как брат прошипел:

— Коттиубийца!

— Ты!.. — у меня перехватило дух.

— Нет, ты! Здесь были ты и я — а кому поверит отец?

Здоровой рукой он подхватил с полки рядом с дверью какую-то бутыль и швырнул в меня. Я не успел увернуться, и бутыль ударила прямо мне в голову.

Темнота… Не знаю, сколько времени я так пролежал. Но стоило мне пошевелиться, как я почувствовал запах очень крепкого вина, вина из тех, что отец запретил подавать на празднике, чтобы не было пьяных потасовок.

Голова кружилась, всё вокруг плыло. Кое-как, хватаясь за стул, я поднялся на колени. Вцепившись в спинку, огляделся по сторонам. Моя Мяу, прожившая вместе со мной всего лишь один, но такой счастливый год, лежала на полу неподвижным мохнатым комком.

Хлынувшие слёзы прогнали головокружение. Я поднял обмякшее тельце. Сильный удар, может быть, ногой… мои губы стянула гримаса боли. Моя туника насквозь пропиталась вином, я стряхнул капли, от винного запаха голова кружилась ещё сильнее.

Я стянул промокшую одежду, скомкал, кинул в угол. В голове немного прояснилось. Иногда, услышав первые слова давно знакомой песни, сразу вспоминаешь, о чём она. Вот так же ясно я сразу понял, что здесь произошло.

За убийство котти полагается смерть. И все поверят брату, хотя его жестокость к животным всем известна. Всё очень просто: я был пьян — от меня просто разило тем самым огненным вином, которое любому может вскружить голову до безумия. Я был пьян, и я убил! И может быть, Каликку уже торопится разнести кругом эту весть?

А может быть, он заговорит, только если его обвинят открыто. Но об этом придётся раздумывать потом. Сейчас следовало заняться другим.

Я поднял Мяу. Медальон запутался в слипшейся шёрстке. Я отцепил его и швырнул наземь — он принёс мне одни несчастья! Но стоило украшению вновь оказаться в моих руках, как я почувствовал, что не могу так просто избавиться от него. И снова надел цепочку на шею.

Мяу я осторожно завернул в зелёный платок с золотистыми блёстками, красивый платок, купленный мною в тот самый день, когда она пришла ко мне. Потом я вынес котти наружу, шёпотом прощаясь с её духом, может быть, уже отлетевшим. Я уложил её клубочком, так, как она всегда сворачивалась во сне, и сложил над ней памятник, такой, какие ставят котти, почтившим нас своей дружбой.

А потом я забрался наверх, на крышу своей хижины. Я узнал вкус ненависти, и она оказалась жаркой и обжигающей. Я думал о том, какой будет моя жизнь теперь, когда на душе лежит такой камень. Гости начали разъезжаться, и долгожданное одиночество, которого я так жаждал, чтобы привести свои чувства в порядок, казалось теперь совсем близким. Я глядел на звёзды и пытался слиться с тем, что больше любого из нас.

Глава вторая

Утро принесло постоянно усиливавшийся яростный ветер. Я услышал доносившийся издалека предупреждающий гул барабанов. Надвигалась буря, несущая песок с такой губительной силой, что каждого, застигнутого вне убежища, ожидала неминуемая смерть.

Внизу, перед усадьбой отца, зарокотала в ответ высокая фигура кота-хранителя, вырубленная в скале, на которой стоял наш дом. Я стряхнул с себя задумчивость — или это жалость к себе охватила меня? — и поспешил проследить, чтобы скот вовремя загнали в укрытия. К нам присоединились даже мой отец и Кура, которая обладала особым даром общения с животными и могла успокоить и заставить повиноваться любого упрямого орикса или перепуганного яка; вся семья работала вместе с домашними слугами — надо было поторапливаться.

За работой я позабыл обо всём на свете, и когда ко второму удару барабанов скот был надёжно укрыт, с облегчением вздохнул.

Всё это время ни я не подходил к Каликку, ни он ко мне. Отец до сих пор не призвал меня, чтобы сурово наказать, и я начал думать, что Каликку, быть может, ещё не донёс свой поклёп до чужих ушей. Пока не донёс…

Бури капризны. Часто предупреждения, от которых зависит наша жизнь, оказываются ложными — тучи песка, поднятые ураганом, обходят семейные убежища стороной. Но в этом никогда нельзя быть уверенным. Поэтому приходится сидеть в надёжных укрытиях и терпеливо ждать. Мы стремимся к тому, чтобы быть едиными с духом окружающего нас, быть неотделимой частью как каменного островка, на котором стоят наши дома и постройки, так и частью коварных песчаных волн вокруг. Ибо в сущности у каждого есть своё место — у камня и человека, у песка и ветра, и разве все мы — не часть этого мира? Порой буря продолжается несколько дней кряду, и сидящим в закупоренных домах приходится пить воду, покрытую плёнкой пыли, неумолимо проникающей внутрь любого помещения, и песок скрипит на зубах, когда жуёшь сушёное мясо и лепёшки из водорослей. От песчинок слезятся глаза, песчаной корочкой покрывается тело, песок набивается в волосы. Но мы с детства учимся терпеть и ждать, пока неистовый дух земли не успокоится.

В этот день мы ждали недолго; вскоре до нашего острова донесся новый резкий звук, сигнал далёкого барабанщика, что в этот раз мы не станем жертвами бури. Время ожидания я провёл, сжимая в руках медальон и тщетно пытаясь догадаться, почему Равинга одарила этим талисманом, несущим обладателю столько горя, именно меня.

Ведь она казалась благодарной, когда я нашёл тот странный амулет в шерсти её вьючного яка. Но слова её были загадочны, по крайней мере, для меня. Или я вдобавок к тому, что неумело обращался с оружием и не любил всё то, что подобает сыну, достойному моего отца, — оказался ещё и на редкость бестолковым?

В чём я находил покой и удовлетворение? В том, что с любопытством глядел на всё окружающее? В горячей волне радости, которую испытывал каждый раз, когда-отбившееся от стада животное отзывалось на мои призывные крики? В умении различать тончайшие оттенки цвета у водорослей или в желании, глядя на творения Куры, искать и находить в пустыне или у странствующих купцов новые камни, что лягут в узоры, о которых она мечтает? Сестра не раз говорила, что я выбираю камни её глазами, так хорошо я понимал, что ей необходимо. Всё это было частью меня — так же, как и любовь к животным, как дружба с Мяу…

Мои мысли прошли по кругу и снова вернулись к тому, что запечатлелось в памяти, как выжженное огнём клеймо. Почти наяву я увидел Мяу, опрокинувшуюся на спину, растопырившую все четыре лапы, глаза, просящие поиграть… или мягкое, нежное прикосновение язычка к тыльной стороне ладони.

Однако в этот раз мне так и не дали вволю пожалеть себя. В дверь моей маленькой хижины торопливо постучали, и один из скотников передал, что мой отец желает немедленно видеть меня.

Я мгновенно похолодел, словно солнце погасло. Так вот какой конец уготовил для меня Каликку. И всё же я не стал медлить и отправился, чтобы предстать перед высоким боевым штандартом моего отца, который уже успели установить на прежнем месте.

Там я снял с пояса нож и уложил его на подставку, предназначенную для оружия. Нож моего брата уже был здесь, тусклые красные камни на рукояти напоминали мне о пролитой им крови. А рядом — нож Куры, украшенный затейливым узором из любимой ею бирюзы. Мой брат, да, я ожидал, что он будет здесь, но что отец призовёт ещё и Куру… Конечно, как член семьи, она должна быть там, чтобы выслушать приговор преступнику, которым я буду провозглашён.