Андрэ Нортон - Знак кота

• Название: Знак кота
• Автор: Андрэ Нортон
• Издательство: Сигма-пресс, Зеленоградская книга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-85949-091-7

Почитатели таланта Андрэ Нортон наверняка давно заметили ее особую предрасположенность к кошачьему племени. И в этом сборнике представлены произведения, в которых наравне с героями-людьми действуют разумные, благородные и просто обаятельные коты, кошки и даже подрастающие котята.

Содержание:

* Знак кота.

* Гнев оборотня.

***

Юный Хинккель из Дома Клаверель, отвергнутый собственной семьей из-за неприспособленности к воинскому ремеслу, находит себе новых сородичей среди песчаных котов — существ, считающихся во Внешних землях едва ли не самыми главными врагами человека. Тем временем над пятью королевствами и всеми правящими Домами империи, которую они составляют, нависает неотвратимая опасность — нашествие огромных полуразумных крыс, безжалостных ко всему живому. Только единение людей и песчаных котов способно остановить угрозу. Но, к сожалению, не все враждующие друг с другом Дома это понимают.

---

Скинув в сторону платок, которым замотал лицо, я заметил, что лежу в полной темноте. А когда попытался шевельнуться, то ощутил давящую на всё тело тяжесть и слегка испугался. Должно быть, меня под плащом замело песком, словно замуровало в этой расщелине.

Я попробовал высвободить посох, подпиравший мою импровизированную палатку, и почувствовал, как песок сползает, двигаться стало легче, и я поспешил выбраться наружу из расщелины, которая могла стать и моей могилой.

Снаружи царила ночь. Ни предвещающих бурю облаков, ни песчаных вихрей. Звёзды сияли, как хорошо начищенные лампы. Я с трудом распрямил затёкшие ноги, встал и огляделся. Провёл рукой по лицу, чтобы стряхнуть прилипшие комья песка, и кожа тут же загорелась, словно обожжённая.

Пруд с водорослями! Там не только пища или влага, в которой так нуждалось моё тело, там могут расти ещё и лечебные водоросли.

И именно тогда я почувствовал присутствие поблизости другого, почувствовал, что я здесь не один. Осмотревшись, я не заметил ничего, только скалы. Ручейки песка, заполнявшего каждое углубление, стекали вниз через край, в котловину, как струйки воды. Я в жизни не видел текущей воды, и мне с трудом верилось, что такое чудо вообще может существовать, хотя, говорят, в Вапале есть такие места.

Я обладаю особым даром, который я очень ценил, хотя он и не производил на моего отца никакого впечатления, — даром чувствовать, что кто-то находится в беде. Именно это ощущение и потянуло меня тогда в сторону, неуверенно направляя не вниз, к пруду, куда так стремилось моё тело, а вдоль края котловины.

В послании преобладала боль, настолько сильная, что я забыл о своей горящей коже. Боль и тень страха.

И я заковылял вперёд, опираясь на посох, стараясь обходить стороной заполненные пылью ямки, которые могут стоить неосторожному сломанной ноги. Но вскоре остановился: слишком явственно почувствовался новый запах. Мускусный запах песчаного кота, смешанный с запахом крови и начинающегося разложения… Раненое животное? Но как оно смогло пережить песчаную бурю? И потом, песчаный кот…

Рассказы об их яростном нраве и хитроумии составляли неотъемлемую часть наших легенд, и любой, кто в честном поединке убил кота, пользовался всеобщим уважением. Все наши предания говорили, что мирно жить с ними невозможно.

Но я отчётливо слышал его боль. Если животное тяжело ранено и страдает — не лучше ли было избавить его от этих мучений? Мне уже приходилось добивать моих истерзанных крысами яков. Нельзя обрекать живую тварь на мучительно долгое погружение в смерть.

Я уже дошёл до самого конца котловины, в которой лежал пруд. Запах кота становился всё сильнее, но я по-прежнему не видел никаких следов животного. Неожиданное, низкое рычание… Я обернулся и увидел тёмный проём в скале.

И я заглянул туда, выставив перед собой посох, крепко сжимая его обеими руками, готовый отразить неожиданный прыжок. И заговорил, даже не отдавая себе отчета, словно моими губами управлял неизвестный мне до сих пор инстинкт.

— Я пришёл с миром, о Могучий… С миром… — потом негромко стал напевать, убаюкивать, как делал это всегда, ухаживая за раненой скотиной; я давно понял, что так они меня меньше боятся.

Какое-то движение в темноте… Слабое сияние от заполненных песком углублений помогло мне разглядеть — да, в пещерке лежало мохнатое тело. Ужасно пахло гноящейся раной. Боль… опасность, презрение…

Я попытался совладать с собственными мыслями, подавить врожденный страх перед песчаными котами и опустился на колени у входа в пещеру.

— О Великий, я пришёл помочь… — и вдруг, стоило мне чуть склониться вперёд, как из складок перепачканной песком дорожной рубахи выпал медальон. Он весь светился, и этот свет был куда сильнее, чем сияние песка. Я испугался и осторожно коснулся его рукой, но он ничуть не нагрелся, как могла бы нагреться горящая лампа, он просто светился.

А нараставшее рычание из тёмной выемки умолкло. Я всё ещё слышал боль, но теперь появилось и что-то ещё, чего я не мог понять. Я только знал, что если вползу туда, мне не понадобятся ни мой посох, ни нож, висящий на поясе. Потому я отложил посох в сторону и медленно двинулся вперед.

И встретил взгляд двух больших золотистых глаз.

— О Великий… — нерешительно повторил я и почувствовал новый запах — запах крысы, — а рука моя наткнулась на хорошо обглоданную кость. Медальон засиял ещё ярче, и я увидел, что передо мной самец, с искалеченной передней лапой, распухшей и испускающей запах разложения. Может быть, было уже слишком поздно предлагать ему иную помощь, кроме быстрой смерти, но я мог попробовать и — что-то глубоко внутри говорило мне это — должен был попробовать.

Тот вид водорослей, которым я думал исцелить мою ободранную песком кожу, — может быть, он сможет и из раны вытянуть заразу? По крайней мере, я напою животное водой и хоть немного облегчу его муки.

— О Великий… я принесу то, что снимает боль… — теперь я говорил с ним, как с раненым котти. Если раньше мы оба боялись друг друга, то теперь этот страх уменьшался.

Спускаться к пруду с водорослями было тяжело. К тому времени, как я достиг берега, мои руки горели, словно обожжённые. Тут я в первый раз вспомнил о крысах, отогнанных прочь приближающимся штормом. Прислушался, несколько раз втянул воздух. Ни следа, ни запаха крыс. Шагнув к озерцу, я по локоть погрузил руки в густые заросли водорослей. В таком слабом свете я не мог отличить один вид от другого по цвету, поэтому просто сгрёб в охапку всё, что попалось в руки, и с этой охапкой вскарабкался к пещере.

Раненый зверь, должно быть, унюхал, что я несу, он только один раз рыкнул, а потом успокоился. Я осторожно выжал влагу из нескольких пригоршней на камень, откуда он мог её слизать, а потом занялся его раной.

К моему облегчению, в свете медальона, который снова услужливо засиял, я разглядел всего одну рану. Мягкими движениями, снова тихо напевая, стараясь показать, что не причиню зла, я растёр ещё одну пригоршню в кашицу и со всей осторожностью, чтобы не причинить боли неловким прикосновением, стал смазывать рану.

Лапа дёрнулась, показались жутко острые когти. Зверь поднял голову, оторвавшись от камня, откуда он слизывал остатки водорослей, и снова уставился на меня круглыми немигающими глазами. Я не позволил себе испугаться и проворно, как мог, довёл дело до конца. Затем, скрестив ноги, уселся неподалёку и с жадностью набросился на оставшиеся водоросли. Они горчили, но я был уверен, что это тот самый сорт, что рос у нас дома, а влага, которую они несли телу, исцеляла не хуже, чем приложенные к коже листья. К счастью, крысы ещё не отравили и не изгадили этот подарок судьбы.

Остатки водорослей доел песчаный кот. Здоровой лапой он потянул к себе обглоданную кость, и я понял, что одной травки ему мало, но сушеного мяса у меня не было, а отправляться на охоту за крысами я был ещё не готов. Хотя не сомневался — когда-то придётся заняться и этим.

Я выполз наружу из пещеры, в которой прятался мой сосед по острову. Всё тело болело от усталости. Натиск шторма и лазание по скалам совершенно вымотали меня. С того места, где я лежал, уже виднелась полоска рассвета. А ведь и плащ, и припасы до сих пор лежали там, где я услышал немой зов о помощи.

Я не мог оставить просто так это животное, которое настолько доверилось мне. Насколько я понимал в лечении, его рана исцелится ещё не скоро, если исцелится вообще. Но бросить его здесь, без пищи, как лёгкую добычу для крыс, которые мигом учуют запах живого (а всё живое годится для них в добычу), как только вылезут из своих нор… Нет.

— О Великий, — моя рука непроизвольно коснулась медальона, — я должен уйти, но я вернусь. Я клянусь… — пальцы нащупали золотую маску, — я клянусь тебе этим могучим талисманом.

Я был вполне уверен в своих словах. Я ещё не знал, откуда взялась эта вещь, но в том, что это — не работа Равинги, я был уверен. И Кура говорила, что никогда ещё не видела такого мастерства, а моя сестра всегда с жадностью изучала любой новый узор или украшение. К тому же вещь эта была очень древней.

Кое-как я поднялся на ноги. Да, чтобы таким темпом добраться до расщелины, которая спасла мне жизнь, потребуется немалое время, а мне нужно было успеть до того, как солнце припечёт в полную силу. Но стоило мне шагнуть вперёд, тяжело опираясь на посох, как позади раздалось жалобное ворчание, и я оглянулся. Золотые глаза снова пристально глядели на меня. Они светились не так сильно, как в темноте, и всё же завораживали.

— Я вернусь, о Великий, — ещё раз успокоил я кота.

Казалось, он понял, что я хотел сказать. Опустил большую голову, поудобнее уложив её на здоровую лапу, моргнул и закрыл глаза.

А я поплёлся обратно к своему убежищу, по пути старательно принюхиваясь, не слышно ли запаха крыс. Скалы вокруг под лучами солнца наливались цветами — жёлтым, красно-коричневым, кое-где камни казались слоёными, красно-жёлтыми.