Пьер Гамарра - Тайна Пернатого Змея

• Название: Тайна Пернатого Змея
• Автор: Пьер Гамарра
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1963

Французский писатель-коммунист Пьер Гамарра широко известен у себя на родине и в Советском Союзе. Он автор многочисленных произведений, среди которых немало рассказов и повестей для детей.

Пьер Гамарра родился в Тулузе в 1918 году. Учитель по образованию, он много лет преподавал в школе, потом работал в газете, путешествовал по Франции, ездил как журналист за границу.

Приключенческая повесть «Тайна Пернатого Змея» отмечена во Франции специальной премией, которая присуждается за лучшие книги для юношества.

---

Вдруг он посмотрел на меня. На квадратном лице школьного учителя, увенчанном щеточкой серебристых волос, из-за стекол очков поблескивали глаза. Что в них? Ирония, тревога? Или господин Казен предчувствовал, что должно было произойти?

Незадолго до конца занятий старший класс, в котором я учился вместе с Феликсом Ляпюжадом и еще с двенадцатью учениками, был занят рисованием.

Господин Казен установил на подставке великолепный желтый кофейник. Мы нацеливались на него нашими карандашами, держа их в вытянутой руке, чтобы примерно установить его пропорции. В это же время наш преподаватель помогал среднему классу познавать все прелести грамматики.

Феликс нагнулся ко мне.

— Я бы предпочел, — сказал он вполголоса, — свободную тему.

— И что бы ты нарисовал?

— Кортеса[2], берущего в плен Монтесуму[3]. В красках.

Мария Лестра́д, сидевшая впереди нас и услышавшая ответ Феликса, насмешливо прошептала:

— А не предпочел бы ты изобразить Кортеса, пьющего свой утренний шоколад?

Феликс пожал плечами. Он предпочитал не отвечать. Прежде всего — чтобы не привлекать внимания господина Казена. А кроме того, что там ни говори, девчонкам никогда не понять страсти путешественника.

Этот короткий, но странный диалог требует объяснения. Темой утреннего урока географии была Мексика, и господин Казен остановился на некоторых сведениях по истории этой страны.

Он рассказал нам о древних культурах Центральной Америки, о народах, населявших в древности эту страну, — о тольтеках и астеках. Последние основали в 1325 году город Теночтитлан, ныне Мехико. Теночтитлан! Музыка этого сложного названия звучала божественно в ушах Феликса Ляпюжада. Он живо представлял себя участником раскопок астекских городов, погребенных в глубине джунглей много веков назад.

Господин Казен ярко описывал нам вторжение испанцев во главе со знаменитым конкистадором Фернандо Кортесом, который пленил императора астеков Монтесуму II и казнил его в 1519 году.

Учитель рассказал нам, как жили эти индейцы до прихода завоевателей. Основной их пищей была кукуруза, но они уже знали и некоторые бобовые растения, выращивали дыни, помидоры, перец, ваниль, хлопок. Они культивировали какао и из зерен этого удивительного плода готовили напиток, который называли «шоколад». Испанцы не замедлили оценить шоколад по достоинству и распространили его по всей Европе. Астеки, как и их современные потомки, пили пульку, алкогольный напиток, напоминающий крепкое пиво; они получали его из маслянистого растения, листья которого идут на производство текстильного волокна.

Излишне говорить, что эта часть урока доставила Феликсу огромное удовольствие, Он испытал двойное наслаждение. Во-первых, он мог отправиться на открытие таинственной цивилизации доколумбийской Америки[4], оставившей такие грандиозные следы на территории Мексики, Гватемалы и многих других стран континента; во-вторых, хотя бы мысленно смаковать яства этих древних народов. Шоколад астеков приводил его в восторг.

После физической географии, рассказа о городах и богатствах современной Мексики, господин Казен показал нам репродукции древних памятников, пирамид, причудливых деревянных богов, статуй… И среди них — прославленного Кецалькоа́тля, или «Пернатого Змея» — бога жизни и ветра, властителя погоды, и Тезкатлипо́ка, иначе «Дымящееся зеркало», — открывателя огня, бога пиршеств и напитков… Этот Тезкатлипок очень нравился Феликсу, несмотря на то что его чаще всего изображали в весьма диком виде — с одной ногой и головой змея.

— Я не требую от вас, чтобы вы запомнили все эти имена, — сказал нам господин Казен.

Что касается Феликса, то он решительно собирался запомнить все их до единой буквы.

Должен сказать, что на этом уроке и я замечтался. Я слушал господина Казена с горячим интересом и вовсе не ради одного лишь удовольствия узнать, что Мексика представляет собой обширную плоскость в форме ромба или что там встречаются вершины высотой более пяти тысяч метров, как, например, Ориса́ба или Попокатепе́тль… Нет, это был совершенно иной интерес, личный.

Моя фамилия басская, а баски, живущие в Пиренеях, всегда были великими путешественниками. Один из двоюродных братьев моего отца, Жан Даррегиберри, некогда покинул свою семью и отправился на поиски счастья в Америку. Он долго мыкался, исколесив всю страну, и умер нищим в Мехико, еще до моего рождения. Жану Даррегиберри не суждено было вернуться в Фабиак, как это случалось с иными «американцами». У нас, в горных деревнях, называют «американцами» местных жителей, покинувших когда-то свои края, но на старости вернувшихся доживать свой век в родных Пиренеях.

Нет, Жан Даррегиберри так и не вернулся в Фабиак и не открыл заокеанского золотого дна. Было только известно, что он работал в портах, на фабриках и фермах. Однажды он даже потерпел крушение во время каботажного плавания. Но все сведения о нем были весьма туманными.

Жан Даррегиберри не присылал своим родным подробных писем по той простой причине, что не умел писать. Короче говоря, он умер в какой-то больнице в Мехико, откуда и пришло извещение семье во Францию. Обо всем этом сохранилась довольно смутная легенда, и иногда в нашей семье начинали рисовать более счастливый конец этого блудного сына… Как знать, если бы кузен Жан сумел отложить какие-нибудь сбережения, он вызвал бы нас к себе. Мы жили бы где-нибудь на богатой гациенде[5] или, быть может, у нас была бы хлопчатобумажная фабрика или пароходная компания… А может быть, кузен Жан вернулся бы в Фабиак с карманами, набитыми долларами, выстроил роскошную виллу, приглашал бы нас к себе и рассказывал о своих приключениях.

Много раз Феликс Ляпюжад расспрашивал меня об этом кузене. Но что я мог ему рассказать? История была самой обычной и простой. Кузен Жан уехал, уехал в Мексику в надежде разбогатеть там. Но не стал богатым и домой не вернулся.

Вот почему я с большим вниманием слушал то, что рассказывал на уроке географии господин Казен о Мексике, древней и современной. Я представлял себе кузена Жана, пробирающегося сквозь джунгли Юкатана, пересекающего высокие мексиканские плоскогорья, питающегося кукурузными лепешками и пьющего пульку в деревнях, выжженных солнцем. Я видел Жана, взбирающегося на пирамиды астеков, на эти гигантские памятники древней религии, с каменными стенами, испещренными сложными барельефами. Во время урока Феликс не раз толкал меня локтем, чтобы показать, что эти мексиканские истории нас обоих интересуют больше всех остальных в классе: его — потому, что он был знатоком приключений, меня — потому, что я имел честь быть связанным с Мексикой семейными узами.

Выйдя из школы, оба мы, должен признаться, были в каком-то мечтательном настроении. И вот несколькими минутами позже произошло первое событие.

Большая площадь была почти пуста. Вокруг муниципальной водяной колонки выстроились наглухо закрытые дома с темными фасадами. Дул ледяной ветер.

По правде говоря, большая площадь была не очень велика. Тут стояла школа, рядом с ней — мэрия и несколько маленьких лавчонок. Дорога, которая шла из долины мимо нашего дома, проходила через площадь как раз у мясной лавки Кантье и бакалейно-табачной торговли Морера. Дальше были расположены школа и мэрия и, наконец, универсальный магазин Тужа́са. За ними снова начиналась дорога, растекавшаяся вскоре дорожками и тропинками, которые штурмом брали гору, среди огородов, яблоневых садов и лугов.

Как обычно, по выходе из школы мы, «старшие», собирались возле универсального магазина Тужаса. Из поколения в поколение так было заведено в Фабиаке. Младшие бродили вокруг бакалейно-табачной лавки, где можно было полюбоваться скромной витриной с рожками, сахарными трубочками и коробками с леденцами. Ближе к рождеству к этому ассортименту добавлялись, конечно, коробки с финиками, шоколадом и вафлями вперемешку с мандаринами и звездами из фольги. Что же касается универсального магазина Тужаса, в сущности, это была небольшая лавчонка, — то его витрины выглядели куда более внушительно.

Обилие предметов, размещенных на этом весьма ограниченном пространстве, представлялось непостижимым: одежда, деревянные башмаки, резиновые сапоги, пакеты с семенами, питательные смеси для птицы и скота, тапочки, средства от насекомых, земледельческие орудия, рыболовные и охотничьи снасти.

Робер Тужас, сын владельца этой фирмы, который, как и мы, учился в старшем классе, уговорил своих родителей оформить в этом году рождественскую витрину достойно веселого праздника. Надо признать, что этот шедевр фабиакской торговли был главным образом творением его собственных рук.

Плотная коричневая бумага со множеством складок украшала витрину, изображая собою горный массив, подножие которого было выложено мхом и остролистом. По крутым склонам, усыпанным гигроскопической ватой и ельником из зеленой бумаги, подымались куклы и пупсы-лыжники. Робер Тужас сам мастерил для них лыжи и палки из липовых дощечек.