Сергей Трубецкой - Сочинения

• Название: Сочинения
• Автор: Сергей Трубецкой
• Издательство: Издательство «Мысль»
• Жанр: Философия
• Год: 1994
• ISBN: 5-244-00578-2

Настоящий том Сочинений известного русского философа С. Н. Трубецкого (1862–1905) включает основное его произведение по истории античной философии «Учение о Логосе в его истории» и две небольшие работы — «О природе человеческого сознания», «Основания идеализма», в которых глубоко раскрываются собственные философские взгляды мыслителя, так называемый конкретный идеализм.

---

Таким образом олицетворяется Премудрость в книге Притчей (8). Комментаторы обсуждают, является ли она здесь реальным или же только поэтическим олицетворением, причем указывают, что в той же книге глупость олицетворяется в образах, нисколько не менее конкретных (9, 13 сл. и 7). Другое дело в позднейших произведениях, как в кн. Премудрости или кн. Иисуса Сирахова[431], где Мудрость, несомненно, гипостазируется, как особая мощь Божества. Но уже в книге Притчей и у Иова (28) ее образ не есть простое поэтическое олицетворение, или, точнее, за этим образом, или олицетворением, стоит действительная сила. Она есть «начало путей» Божиих и первое из Его «дел»; она является провиденциальною силою в истории вселенной и в истории Израиля точно так же, как и в жизни индивидуального человека: «переходя из рода в род в святые души, она приготовляет друзей Божиих и пророков»[432]. Она не доступна в своей полноте никакой твари: один Бог «знает путь ее и ведает место ее»; Он видел ее «до создания мира» (Иов 28, 23, сл.); но ее «радость» с сынами человеческими, она сама идет к ним, говорит с ними, как «сестра», призывает их на трапезу в свой чертог.

VII

Итак, дух Божий, слово Божие, Премудрость Божия в Ветхом Завете отнюдь не являются отвлеченными догматическими понятиями; но они не являются и самостоятельными существами, отдельными от Бога. Дух Божий есть дыхание Ягве, неотделимое, хотя и отличное от Него; это Иго сила, исходящая от Него. Он не исчерпывается ею, но сообщает ее Своим тварям, животворит их ею. Слово Ягве есть выражение, откровение Его воли, Его могущества; оно также отлично от Него, «посылается» Им и вместе не имеет независимого, отдельного от Него существования. Наконец, Мудрость есть свойство Божества, и если она изображается как первое из созданий Ягве, то даже там, где она, по-видимому, всего более отличается от Него, как в книге Премудрости, она изображается лишь как «дыхание Его силы» (7, 25): она не отличается от «неисследимого разума» Господня.

В этих представлениях мы не находим ничего, кроме выражения абсолютного и вместо конкретного монотеизма: единство Ягве в Его многообразном откровении и всемогуществе, единство Бога в живом общении с человеком и творческом действовании во вселенной — вот содержание всех этих образов. Бог создал мир одним своим Словом, одним своим Духом, одной своей Мудростью. Словом он вызвал его из небытия к бытию. Духом оживил его, Мудростью дал ему целесообразное устройство. И вместе Он сказал Свое слово человеку, дал ему от Своего Духа и от Своей Мудрости. Для верного Израиля Дух, Слово и Мудрость Ягве являются прежде всего реально переживаемыми фактами опыта. В законе и в устах пророков он слышит слово, в котором он признает голос Ягве; во вдохновении Божьих людей, в наитии, которому следуют вершители его судеб и провозвестники воли Божией, он узнает Дух Господень, вдохновение свыше; и, наконец, в мудрости закона, в мудрости своих священников, царей и пророков он также видит высшую мудрость. Ягве един — все Слово Божие, вся мудрость пророков этому учит. И если все создано Его словом, духом и мудростью, то этому началу соответствуют настоящая действительность, переживаемая в истории Израилем, и чаемый конец: Духу, носившемуся над хаосом, и Слову, вызвавшему мир из небытия, соответствует излияние Духа на «всякую плоть» и царство Слова, которое «изыдет из Иерусалима».

Ягве есть источник Духа, Слова и Мудрости, — поскольку они неотделимы от Него; но Он не исчерпывается ими, Его существо но уходит в них, — поскольку они отличаются от Него. Этими началами посредствуется откровение и ведение Ягве, но в них выражается лишь Его самооткровение. В живом конкретном богосознании ветхозаветного Израиля эти начала не только не вносят какого-либо дробления в единство Ягве, но, наоборот, посредствуют понятие Его всеединства. Если абсолютное определяется философски, как начало самоопосредствованное, т. е. имеющее в себе самом основание всех своих отношений, то Ягве является актуально абсолютным в религиозном сознании Израиля, в живом общении с Ним.

Но перенесемся из центра этого религиозного сознания в его периферию: единство Ягве станет внешним и отвлеченным, и все то содержание, которое в нем заключалось, либо потонет в этой отвлеченности, либо выделится из ною. Так именно и случилось в Израиле, когда угас в нем пророческий дух и закон, составлявший ограду религиозной жизни Израиля, сделался ее действительным средоточием. Это замечается отчасти уже в период, предшествующий христианству, и в особенности в период, следующий за ним. Бог все более и более удаляется от человека и от мира, делается внешним ему, непознаваемым, недоступным, а с другой стороны, между Ним и человеком становится ряд посредников, более или менее самостоятельных. В теософии раввинов такими самостоятельными посредниками являются Дух Божий, Голос Божий, Слава Божия, верховный ангел Метатрон, отчасти Мемра — Слово Божие; в народной религии такими посредниками служат прежде всего ангелы, праотцы и святые, усопшие или живые. Самый мессианизм в связи с этой тенденцией получает новое направление и характер. Живое богосознание заменяется апокалиптическим гностицизмом: почва для гностицизма создается еврейской апокалиптикой. Для поверхностного взгляда эти гипостазированные абстракции и эти посредствующие начала зарождающегося гностицизма представляют собою приближение к христианскому богословию. На деле, наоборот, христианское богословие с первых шагов своих боролось с этим гностицизмом и том ложным монотеизмом, от которого он отправлялся. Оно противополагало ему веру в живого и всеединого Бога Отца, открывшегося в Иисусе Христе и Духе, и в самом учении этого богословия о Логосе восторжествовал конкретный монотеизм, коренившийся в богосознании пророков и нашедший во Христе свое полное откровенно.

Глава III ЕВРЕЙСКАЯ АПОКАЛИПТИКА

I

Внешняя история Израиля от первого возвращения из вавилонского плена (537) до времен Ездры и Неемии известна нам весьма недостаточным образом. Почти неизвестна нам и судьба Израиля после Неемии, в течение второй половины персидского владычества, хотя эта эпоха была богата внутреннею жизнью: новый духовный строй иудейской общины сложился именно в этот период.

Мы знаем, что первоначально лишь незначительная часть плененных воспользовалась разрешением Кира вернуться на родину. Множество левитов, множество верных сынов Израиля, из среды которых вышло впоследствии религиозное обновление Иерусалима, оставалось в Вавилонии. Во главе первой партии переселенцев стояли первосвященник Иисус, сын Иоцадака, Зерубабель, «Отпрыск Вавилонский» — истинный отпрыск от корня Иессева, внук царя Иоакима.

Мессианические чаяния пробудились с новой силой среди иерусалимской общины, и, по-видимому, они связывались с личностью Зерубабеля, истинного сына Давида, воздвигшего новый храм из развалин. Казалось, царство Давида должно было восстановиться немедленно по истечении 70 лет пленения, предсказанных Иеремней. Во второй год царя Дария (520) в 24-й день седьмого месяца было слово Господне к пророку Аггею: «скажи Зерубабелю, правителю Иудеи: Я потрясу небо и землю, Я ниспровергну престолы царей и истреблю силу царств языческих, опрокину колесницы и сидящих на них, и низринуты будут кони и всадники один мечом другого. В тот день, говорит Господь Саваоф, Я возьму тебя, Зерубабель, сын Салфиеля, отрок Мои… и буду держать тебя как перстень с печатью, ибо тебя Я избрал, говорит, Господь Саваоф» (Ar. 2, 20). Великая гора — равнина перед Зерубабелом; руки его положили основание новому храму, руки его и окончат его (Зах. 4, 7. 9). Пророк Захария получает повеление возложить венцы на главу первосвященника Иисуса (и Зерубабеля) и сказать им: «Воистину муж но имени Отрасль (zemah)… он построит храм Ягве (ср. Зах. 4, 7. 9). Он создаст храм Ягве и примет славу и воссядет и будет владычествовать на престоле своем (т. е. на престоле Давида); будет и священник (одесную его εχ δεξιών αιτοΰ LXX), и будет совет мира между ними обоими» (Зах. 6, 10 и 15)[433].

Но пророчествам этим — о храме и мессианическом царе — суждено было сбыться иначе, чем могли ожидать современники Аггоя и Захарии. Слава не наполнила нового храма при Зерубабеле, и не этот последний «отпрыск», князь из дома Давидова, оказался «Отраслью» — чаемым Мессией. Мы ничего не знаем о его участи. Знаменательно, что ни один из его потомков не был наместником Иерусалима: напротив, Иерусалим был, по-видимому, вскоре подчинен самарийскому наместнику[434]. По-видимому, новую общину постигла какая-то катастрофа: еще в 445 г. Неемия с плачем узнает весть о полном разорении и бедственном положении Иерусалима; и только в дни Ездры царь персидский дает ему «ожить», обстроиться и воздвигнуть разрушенные стены.