Ефим Морозов - Рассказы о котовцах

• Название: Рассказы о котовцах
• Автор: Ефим Морозов
• Жанр: История

---

А из-за чего, спрашивается, вся эта кутерьма?! Из-за одного человека! Нехорошо! Самосуд - постыдное дело.

Оно недостойно трудящегося человека. Для суда над преступником у Советской власти есть революционный трибунал. Он разберется по закону и воздаст по заслугам...

Командиры тем временем повели жандарма краем огорода к выходу в переулок. Антек торопливо шагал впереди, упрятав голову в высоко поднятые плечи. Вчера еще грозный деспот местечка, он шагал сейчас ничтожный и жалкий, словно побитый пес.

Желтоусый заволновался. Он никак не мог примириться с тем, что жандарм уходит от заслуженной кары, уходит так, словно за ним никакой вины и не было.

Упрямое загорелое лицо мужика вдруг исказилось.

Он покосился злым глазом вслед жандарму, затем оглянулся на односельчан и уставился на Ульриха.

- Так это ж обман! - воскликнул он голосом, преисполненным отчаяния. По живодеру плачет веревка, а вы его под конвой и... будьте живы-здоровы, пан Антек! - Мужик решительно подступил к Ульриху. - Куда вы его?! . снова вскричал он, и голос его дрогнул от волнения. - Наш он, и баста! Мы его будем судить своим судом! Целый год люди ждали, чтоб свести счеты с этим аспидом, а вы его под защиту?! Да знаете ли вы, сколько эта паскуда принесла людям горя?!

Ульрих зашагал к выходу. Желтоусый стал забегать вперед, чтобы преградить ему дорогу, стал хватать за рукав гимнастерки, пытаясь остановить и втолковать несговорчивому командиру, что Антек не заслуживает никакого другого наказания, кроме как справедливого возмездия.

А люди шли следом. Перебивая друг друга, они громко перечисляли злодеяния жандарма, били себя в грудь, кричали о мщении. Многие очутились уже впереди, стараясь помочь желтоусому остановить комбрига.

Но Ульрих не обращал внимания на крики. Высокий и сильный, он шел размашистым шагом с видом человека, не любящего лишних слов.

И только у поваленного плетня, где образовалась пробка, Ульрих вынужден был остановиться.

- Други мои! - взмолился Ульрих. - Я уже сказал вам, что самосуд - дело грязное и недостойное.

Наконец, как командир Красной Армии, как коммунист я не имею права допустить самосуда над человеком, хотя бы он был сам сатана! Понятно вам это?!

Сотни людей впились глазами в комбрига и долго молча разглядывали его, как нечто невиданное. В знойной тишине было слышно, как над толпой деловито прогудел шмель, как где-то далеко всполошенно закудахтала курица...

- Коммунист... - прошептал кто-то в толпе позади комбрига. - Вы слышали, люди добрые? Он коммунист...

- Да, коммунист, а что? - спросил Ульрих, не оборачиваясь, и его смешливые глаза стали вдруг серьезными. - Да, я член Коммунистической партии большевиков, той самой партии, которая борется за волю, за землю...

К Ульриху протиснулась высокая женщина в живописно расшитой сорочке. Она внимательно посмотрела на его лицо, потом уставилась на красноармейскую звездочку, рдевшую пунцовой эмалью на околыше его красной фуражки.

- Брешешь! - выпалила женщина. - У коммуниста зирька повынна буты на лоби, а у тэбэ на кашкети! [У коммуниста звезда должна быть на лбу, а у тебя на фуражке (укр.).]

Комбриг опешил сперва, но тотчас овладел собой и разразился неистовым хохотом.

- Три года дерусь за Советскую власть, - воскликнул комбриг, сотрясаясь от смеха, - в каких только сиволапых углах Украины и России не был, но слышать такую чертовщину ни разу не приходилось! Ну и темнота, прости господи, ох и ди-ичь!

Стиснутый толпой, желтоусый мужик с трудом поднял руку, потер кулаком увлажненные смехом глаза и, почесывая в затылке, закрутил головой:

- Уморила баба! Истинный бог, уморила! А все это сработано монастырскими толстобрюхими! Они тут про вас такое понабрехали, только развешивай уши. У коммунистов, мол, и рога, и хвосты, и звезды во лбу! Вот баба, должно быть, и решила проверить. Только всем этим бредням у нас давно уже никто не верит, кроме таких, конечно, легковерных и пустых баб, как эта просвирня.

- Просвирня, говоришь? - спросил Ульрих, как бы что-то прикидывая в уме. - Ну тогда дело ясное.

В это время, энергично работая локтями, сквозь толпу протиснулась вперед черноокая миловидная дивчина с небольшой, но глубокой ямкой на щеке. Она решительно подступила к просвирне, вскинула голову и подбоченилась.

- Ты что, Параскева-Пятница, придуриваешься?! - гневно вскрикнула дивчина. - Зачем позоришь нашу честную громаду всякой брехней?! Тут не монастырь, а мы тебе не монахи! И нечего испытывать нас перед красным командиром] Хватит морочить голову про чертовы хвосты да копыта! А ну геть отсюда, келейная угодница!

И, сжав кулаки, девушка двинулась на просвирню.

- Рятуйте, люди добрые! - заверещала просвирня и закатила глаза к небу. - Матерь божия, она ж прибьет меня зараз!

И, подобрав тяжелый набор цветистых юбок, высокая и необъятная, словно колокол, она расшвыряла плечами мужиков и баб и пустилась вдоль переулка наутек в сторону обители. Удаляясь, она то и дело оборачивалась и грозила кулаками:

- Мало тоби одной дирки на морди! Почекай трохи, дождэшься и другой!..

Командиры с Антеком тем временем завернули за угол и вышли на главную улицу, где отдыхали спешенные эскадроны.

- Да, темная здесь у вас жизнь, - вздохнул Ульрих и покачал головой. Потом посмотрел в конец улицы, где только что скрылся его штаб вместе с Антеком, и дружелюбно поглядел на желтоусого.

Долгий взгляд комбрига вслед командирам снова насторожил мужика. Он тоже посмотрел в конец узкой улицы и усмехнулся.

- Ничего не скажешь, - покачал он головой, - ловко вы заговорили нам зубы. Ну да ладно! Нехай будет по-вашему. Трибунал так трибунал! Только зря вы не дали жандарма в наши руки. Мы бы ему все припомнили, собачьему выродку!

Комбриг примирительно похлопал желтоусого по спине.

- Не сокрушайся, добрый человек, - сказал Ульрих. - В трибунале надежно отольются волку овечьи слезки. Трибунал - пролетарский суд. Поблажки не будет!

Позади желтоусого Ульрих увидел девушку, только что отчитавшую просвирню. Он добродушно посмотрел на ее застенчивое лицо, на черную косу, тяжелым жгутом лежавшую на груди, и спросил:

- Чего это просвирня разорялась тут насчет твоей щеки?

Девушка зарделась, хотела что-то сказать, но ее перебил желтоусый:

- Это случилось с ней, когда еще бегала в школу.

Как-то забралась она с ребятней в монастырский сад за грушами. Только вскарабкалась на дерево, а сторож тут как тут. Девчонка испугалась, конечно, шарахнулась вниз по стволу и напоролась на колючку. С той поры ее зовут у нас "Маруся с дырочкой".

- Занятная история, - улыбнулся Ульрих и погладил девушку по голове. Ну да ничего. Меченая даже лучше. По крайней мере не затеряешься.

Девушка жила вдвоем с матерью и помогала ей вест убогое вдовье хозяйство. Отец ее пропал без вести в первые дни войны на германском фронте, в Мазурских болотах.

- Надо учиться, Маруся, - сказал комбриг после недолгого раздумья. - У Советской власти для молодежи открыты все дороги. Смотри не засиживайся здесь.

Смелее надо, Маруся.

Девушка ничего не ответила. Она благодарно поглядела на Ульриха большими карими глазами и грустно улыбнулась. В эти минуты она и не подозревала, что через несколько дней добровольно придет в семью котовцев, а через месяц в боях за Львов смелостью и отвагой новой сестры милосердия будет гордиться вся бригада.

Толпа между тем успокоилась, а когда комбриг шагнул вперед, то почтительно расступилась. Коновод без помех подвел к нему коня и передал поводья. Не спеша, с достоинством Ульрих вскочил в седло и медленным шагом поехал к монастырю. За ним следом побрела толпа.

Когда Ульрих подъехал к колонне, толпа остановилась за придорожной канавой и с любопытством стала рассматривать котовцев.

- Ой, мамонько, та цэ ж свои люды! - послышался в толпе изумленный бабий голос. - Таки ж мужики, як наши!

- А вы кого ждали! - усмехнулся Ульрих. - Чертей из пекла, что ли?!

Котовцы и крестьяне рассмеялись.

- Он умеет с народом толковать, - сказал Девятое своему помощнику Процко, кивнув глазами на комбрига.

- Что говорить, может и комиссаром работать, - согласился Процко. Политичный командир...

- По ко-о-ня-ям! - подал команду Ульрих энергичным, звонким голосом, развернув коня в сторону толпы. - Бывайте пока, граждане! Не поминайте лихом!

- Счастливо вам! - воскликнул в толпе желтоусый взволнованным голосом. - Желаем удачи!

В шуме напутственных возгласов послышался голос Маруси:

- Возвращайтесь с победой! Будем ждать вас!

Комбриг, улыбаясь, помахал крестьянам рукой и пустил коня вскачь к голове колонны.

Котовцы, приветливо отвечая на добрые пожелания крестьян, эскадрон за эскадроном стали вытягиваться из местечка по разбитому тракту, ведущему на Галицию. В голове колонны раздольно гремела песня.

НА ПРОСТОРАХ ГАЛИЦИИ