Ефим Морозов - Рассказы о котовцах

• Название: Рассказы о котовцах
• Автор: Ефим Морозов
• Жанр: История

---

На этот раз он решил атаковать Горынку на рассвете и просил начдива прислать на помощь хотя бы немного пехоты. Однако в помощи было отказано, и комбригу ничего другого не оставалось, как рассчитывать только на собственные силы.

Много часов Котовский работал в штабе бригады в этот день. Он то сидел с начальником штаба у настежь раскрытого окна за сводками и донесениями разведчиков, то вышагивал по комнате, обдумывая детали операции, или подолгу склонялся над картой, делая на ней пометки цветными карандашами. И только к исходу дня, перед заходом солнца, когда все было продумано и взвешено, он собрал в полевую сумку бумаги, карту и пошел к себе на квартиру, чтобы подкрепиться и отдохнуть.

В эти дни, в Катенбурге, Котовский квартировал в простой крестьянской хате, крытой соломой. Гостеприимные хозяева охотно уступили ему летнюю половину своего жилья, и он проводил там короткие часы своего отдыха.

Во дворе Котовского встретили его коневод и владелец хаты. Они давно поджидали комбрига к ужину и обрадовались его приходу.

- Добрый вечер, дидусь! - улыбнулся комбриг хозяину.

- Вечер добрый, Григорий Иванович! - радушно ответил старик и засуетился возле комбрига, не решаясь о чем-то спросить.

- Достань-ка воды, - обратился комбриг к коноводу и стал торопливо снимать ремень, гимнастерку, нательную рубаху.

- Вода готова, - ответил коновод. - Только что вытянул из колодца.

Котовский подошел к бадье с водой и запустил в нее руку по самый локоть.

- Не годится, - возразил комбриг и шутливо погрозил коноводу пальцем. Опять мудришь насчет простуды? Ну-ка живо достань свежей, студеной, чтоб была как лед!

Коновод сокрушенно вздохнул, молча выплеснул воду в водопойный желоб, ухватился обеими руками за шест скрипучего колодезного журавля и загремел бадьей.

А комбриг уже делал гимнастику, которой он занимался каждый день и утром и вечером, в любую погоду.

Закончив последнее упражнение, он дал знак коноводу, и тот с шумом и плеском окатил его крутую спину колодезной водой. Комбриг долго фыркал и кряхтел от удовольствия, разбрызгивая воду вокруг себя. Еще дольше растирал докрасна свои атлетические мышцы суровым крестьянским полотенцем.

Когда комбриг покончил с гимнастикой, подошел хозяин хаты.

- Плохи наши дела, - сказал старик глухим голосом и грустно посмотрел на Котовского.

- Ты о чем, дидусь? - спросил комбриг участливо.

- Да как же, Григорий Иванович, - продолжал хозяин. - Войне, видать, конца-краю не будет, а пшеница вот-вот вызреет. И когда ее косить будем, ума не приложишь - Что ты, дидусь. Разве мы дадим погибнуть хлебу, - стал успокаивать его комбриг. - Недолго еще осталось ждать. Вот только вытурим шляхту из Горынки, тогда и начнете косить.

- Хорошо бы так, Григорий Иванович, - закивал головой хозяин.

Котовский с сочувствием отнесся к беспокойству хозяина за судьбу своего хлеба. В тревоге старика он с новой силой ощутил всю остроту того бедствия, которое принесли на своих штыках белополяки хлеборобам Украины.

- Не дождаться, дидусь, польской шляхте хлеба с ваших полей, - вдруг твердо сказал комбриг. - Еще денек-другой, и мы непременно вышвырнем их отсюда!

Взволнованный, он с трудом застегнул непослушными пальцами воротник гимнастерки, прошелся из конца в конец двора, потом обошел вокруг колодца и бесцельно остановился у желоба с водой. И только немного погодя, когда постепенно успокоился, он подошел к накрытому столу, поставленному здесь же, на дворе, у порога хаты, чтобы поужинать, но внимание его привлек топот коня.

- Это кто еще резвится там? - насторожился комбриг и вопросительно посмотрел на коновода.

Возле ворот с коня смахнул кавалерист и быстро вошел во двор. Это был нарочный из штаба дивизии.

- Лично вам, товарищ комбриг, - сказал гонец и вручил Котовскому засургученный пакет, помеченный тремя крестами.

Комбриг вскрыл пакет, бегло прочитал полученный приказ и позвал адъютанта.

- Быстро собери командиров, - приказал адъютанту. - А парня и его коня распорядись накормить, и пусть отдыхают.

Так комбриг и не прикоснулся к ужину. Быстро собрался и ушел в штаб.

- Вот так всегда, - развел руками коновод перед хозяином хаты. - Не дают ему ни поесть, ни отдохнуть.

И как только человек на ногах держится?

- Зря ты так, - сказал старик. - Его здоровья хватит на пятерых. Ведь он у вас богатырь!

- Это верно, конечно, - согласился польщенный коновод. - Только без еды и отдыха воевать человеку никак не мыслимо...

...Командиры полков и эскадронов со всеми военкомами и политруками собирались в просторной гостиной уютного дома катенбургского ксендза, занятого под штаб бригады. Они рассаживались на длинных дубовых скамьях, расставленных вдоль парадной стены гостиной. Стена была украшена портретами кардиналов и епископов. Из позолоченных рам на командиров глядели бесстрастные, выбритые до синевы лица фанатичных слуг Ватикана.

Пока командиры собирались, комбриг наносил на полевую карту свежие пометки. Карту, развернутую на большом круглом столе, скупо освещали три стеариновых свечи, вставленных в фигурные гнезда старинного бронзового подсвечника. Бок о бок с комбригом сидели комиссар и начальник штаба бригады. Они молча и внимательно знакомились с приказом, только что полученным от начдива. Командиры на скамьях вполголоса переговаривались и курили.

Время шло. Настенные часы снова зашипели, словно простуженные, и неторопливо отсчитали одиннадцать вечера. Бой часов оторвал комбрига от карты. Он еще раз взвесил все детали задуманной операции, затем посмотрел на командиров и постучал карандашом по карте.

- Товарищи, - начал комбриг, - мною только что получен приказ. Командование одобряет наше решение снова атаковать Горынку, но требует сделать это немедленно, чтобы завтра уже овладеть переправой на Икве.

Как видите, времени у нас для размышления нет, а задача предстоит нелегкая... Атаку на этот раз начнем перед рассветом, и по-прежнему силами пешего дивизиона. Раскроем таким маневром еще раз огневые точки противника, потом введем в бой конные эскадроны. Если этого будет недостаточно, тогда бросим на помощь пехоте один из конных полков в пешем строю...

Временами комбриг умолкал, и тогда говорили командиры. Каждый из них по-своему оценивал обстановку и делал выводы.

- Горынка стоит на пригорке, а подступы к ней как на ладони, - горячо доказывал эскадронный Девятов, бережно поглаживая белоснежный бинт на раненой руке. - Наш пеший дивизион за эти дни понес большие потери. Ему не по плечу сейчас расчистить дорогу конным эскадронам сквозь колючую проволоку...

- Хотя бы одну роту на подмогу прислали, - досадовал другой командир. Ведь это дело пехоты - вышибать противника из окопов, а наша задача крошить его на открытой местности...

Наскоро собранный военный совет затянулся. Командиры выступали активно и дельно. Каждый высказывал и горькую правду, обусловленную трудностями, и в то же время утверждал свою готовность в любую минуту вести людей в атаку на Горынку.

Слово взял Ульрих.

- Долго толковать здесь не о чем, - неторопливо и рассудительно доказывал он. - Бесспорно, что Горынка - каленый орех. Поэтому помощь пехоты Якира пришлась бы нам очень кстати. Но когда ее нет, так зачем пустословить. По всему видать - не хватает пехоты. Да и где ей быть, в самом деле, в такое горячее время. Горынку надо добывать собственными силами, как добывали Белую Церковь, Любар, Изяслав...

Из глубины гостиной неожиданно донесся торопливый и звонкий голос Криворучко.

- Що попусту тратить время, - начал он запальчиво. - Ясно, як дважды два, що у начдива пехоты в обрез. А то, що набралось в наших обозах, уже пид ружьем. Зараз наш пеший дивизион добре озброен [Вооружен (укр.),], за остатние дни пешему бою неплохо обучены и молодые бойцы в конных эскадронах. Считаю, що можно приступаты до дила и з нашимы сыламы. А балачки надо кончать, товарыши, - заключил комполка. - Говориты зараз треба з ляхамы в Горынке, а не тут, на совете, и тильки вот этим!

И Криворучко выразительно показал глазами на свою казачью шашку.

- Итак, решено, - твердо сказал комбриг, - Горынку берем на рассвете, и только собственными силами. У Якира в резерве пехоты нет. А обстановка такова, что медлить нельзя. Повторяю, от нас требуется завтра же выйти на Икву и овладеть переправой. Стало быть, с Горынкой надо кончать не завтра, как намечалось, а сегодня же, и гнать шляхту, что называется, и в хвост и в гриву, гнать до самой Галиции!

И Котовский полоснул красным карандашом по карте. Он изобразил на ней стрелу, пронзившую, как молния, своим острием Горынку, потом извилистую голубую полоску Иквы и часть столбовой дороги на ее юго-западном берегу, ведущей на Почаев. Стрела, изображенная несколькими привычными штрихами, подчеркнула итог напряженного раздумья комбрига, кропотливого изучения донесений разведчиков, правильного понимания обстановки, сложившейся на фронте, незаурядного боевого опыта Котовского.