Максим Кантор - Медленный огонь

• Название: Медленный огонь
• Автор: Максим Кантор
• Жанр: Драматургия

Пьеса в двух действиях.

---

ХОЛОДЕЦ. Тут один пацан завис в реанимации. То туда — то сюда. Если дело конкретное, могу маляву передать.

ВЕРЗИЛОВ. Сделайте одолжение. Я со своей стороны вам тоже поспособствую. Сделаю пару звоночков…

Входят Лямкин и Генкина. На Лямкине очки, голубая майка и семейные трусы до колен, на Генкиной ночная рубашка с рюшами, бантиками и розочками. Вид у пары — чеховски-дачный.

ЛЯМКИН. Ля-ля-ля-ля-ля….

ВЕРЗИЛОВ. Ля-ля? Легкомысленное у вас настроение.

ЛЯМКИН. … ля-ля-ля…

ХОЛОДЕЦ приходит на помощь Лямкин его фамилия.

ЛЯМКИН. справляется с заиканием Давно хотел встретиться с лидером партии «Справедливость» и задать ему прямой вопрос! Вы, господин Верзилов, — вы борец с та-та-та-та-та-та-та-литаризмом? Или нет?

ХОЛОДЕЦ. Не обращайте внимания. Он заика. Его утопили. Пока тонул, замерз и напугался. С тех пор заикается.

ВЕРЗИЛОВ. Как это — утопили?

ХОЛОДЕЦ. Лямкин работал спичрайтером у депутата Башлеева. Напортачил что-то в бумагах, Башлеев его и утопил. Бывает.

ВЕРЗИЛОВ. Я хорошо знаю господина Башлеева!

ХОЛОДЕЦ. Ну, так скажите ему, чтоб душил сначала. Я считаю, это зверство — живых людей топить в холодной воде.

ЛЯМКИН. Бе-бе-бе-бе-бе-бе-счеловечно!

ХОЛОДЕЦ. Что, трудно сначала удавить? Ну, демократы… Обленились…

ВЕРЗИЛОВ. Зачем же вы пошли работать к Башлееву? Он человек жестокий.

ГЕНКИНА. Господин Лямкин старался изменить нашу страну. Он использовал любую возможность, чтобы донести народу правду о страшных годах коммунизма, о зверствах большевиков. Господин Лямкин не хотел, чтобы прошлое вернулось! И он писал речи для партии «Правда и Согласие»!

ВЕРЗИЛОВ. Шли бы ко мне, в «Справедливость». Я бы вас топить не стал.

ХОЛОДЕЦ. А вы как делаете? В негашеную известь? Согласен: надежнее. Но я рекомендую холодец.

ГЕНКИНА. Господин Лямкин писал в газеты, сотрудничал с радиостанциями! Он, если хотите знать, — совесть России!

ЛЯМКИН. Боролся с ко-ко-ко-ко-ко-ммунизмом!

ВЕРЗИЛОВ. Вот это правильно!

ЛЯМКИН. И с ко-ко-ко-ко-ко-ко-ко-ко…

ХОЛОДЕЦ. С кокаином боролся? Это зря.

ЛЯМКИН. … ко-ко-ко-коррупцией!

ГЕНКИНА. Господин Лямкин — непримиримый борец с коммунизмом и коррупцией.

ВЕРЗИЛОВ. В следующий раз идите к нам, в «Солидарность». Во-первых, мы бережем свои кадры. Да. Во-вторых, у нас значительно выше заработная плата. Сколько Башлеев в месяц платил?

ЛЯМКИН. Ко-ко-ко-ко-пейки! И неаккуратно!

ВЕРЗИЛОВ. Когда выйду отсюда — я уже нажал кой-какие пружины… — приглашаю вас присоединяться к «Справедливости».

ГЕНКИНА. хлопает в ладоши Возьмете Лямкина в колумнисты! Браво! Браво!

ВЕРЗИЛОВ. А вы, простите, кто будете?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Госпожа Генкина — душа нашего коллектива! Супруга портфельного инвестора господина Генкина, мать очаровательных детей. Семья проживает в Нью-Йорке.

ГЕНКИНА. Мой супруг, господин Генкин, вас хорошо знает.

ВЕРЗИЛОВ. рассеяно и высокомерно

Возможно, возможно… я, знаете ли, давно имен не запоминаю… если что-то срочное, рекомендую к моему секретарю…

ГЕНКИНА. Акции газопровода…

ВЕРЗИЛОВ. Дорогая госпожа… эээ… простите…

КОБЫЛЯЦКАЯ. подсказывает Генкина!

ВЕРЗИЛОВ. Дорогая госпожа Генкина, поверьте, я таких акционеров, как ваш супруг, видел тысячи… может быть, мой секретарь помнит… звонить через девятку…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Верзилову, на ухо Не советую с Генкиной ссориться… громко Госпожа Генкина — лидер нашего кружка…

ВЕРЗИЛОВ. Впрочем, я рад… рад… и, что смогу… обращайтесь…

ГЕНКИНА. столь же высокомерно, у нее повадки дамы из общества

Благодарю, но срочных дел нет. Вы, со своей стороны, не стесняйтесь, обращайтесь, если есть вопросы.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Вы можете попросить у госпожи Генкиной свежую прессу.

ЛЯМКИН. Госпожа Генкина наш ку-ку-ку-культуртрегер! Выписывает газеты, снабжает актуальной информацией!

ВЕРЗИЛОВ. А как же газеты сюда доставляют?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Муж госпожи Генкиной, господин Генкин, все продумал. На редкость заботливый супруг. Регулярно посылает курьеров в больницы для бедных и снабжает умирающих свежими газетами. Конечно, бывают задержки, но в среднем, мы получаем прессу с двухдневным опозданием.

ГЕНКИНА. Когда проходили выборы, я так нервничала! Случилась досадная задержка, и мы здесь просто извелись! Я лично беспокоилась, что придут к власти националисты!

ЛЯМКИН. А газеты опа-опа-опа-опаздывали!

ГЕНКИНА. Представляете мое состояние! Газеты все нет и нет! Я места себе не находила! Ждали информации целых три дня!

ЛЯМКИН. В такой момент! Такая ха-ха-ха-халатность!

ГЕНКИНА. И все потому, что покойники отправлялись не к нам, а в рай. Один за другим, подумать только! И все в рай! Поразительное невезенье! Господин Генкин выбирал самых вульгарных, самых бедных и порочных типов! Но иногда бывает трудно угадать.

ВЕРЗИЛОВ. Воображаю вашу досаду! А какую прессу вы получаете?

ГЕНКИНА. Выписываю «Коммерсант» и «Нью-Йоркер». Не могу жить без интеллектуального чтения.

ВЕРЗИЛОВ. Нельзя ли… эээ… взглянуть на сегодняшний номер? Полагаю, обо мне должна появиться статья.

ГЕНКИНА. Сегодняшнюю прессу доставят послезавтра. Некоторые неудобства, знаете ли.

ВЕРЗИЛОВ. Что ж, потерпим…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Между прочим, некролог о вас я написала… Успела вчера передать с оказией… Откачали одного пианиста… Уж извините, там несколько резко сказано… не знала, что вы такой симпатичный человек… вспомнила, как миллиард из бюджета украли…

ВЕРЗИЛОВ. Мне лично копейки достались… Но как вы все здесь успеваете?

КОБЫЛЯЦКАЯ. А как мы жили в период холодной войны? Как мы передавали информацию за железный занавес в свободный мир? Журналистская хватка…

ГЕНКИНА. Мы остаемся неравнодушными людьми! Я всегда говорю мужу: твоя жена будет добиваться своего и на том свете, и на этом!

ВЕРЗИЛОВ. А как вас сюда занесло, госпожа Генкина?

ЛЯМКИН. Госпожу Генкину погубила ее ду-ду-ду-ду…

ХОЛОДЕЦ. Дурь всех губит. Я тоже сглупил. Надо было первому Гарика мочить. И шансы были конкретные! Гулял у него на дне рождения… Почему, почему я его не зарезал? Пустил бы на холодец…

ЛЯМКИН. … ду-ду-ду-ду-душевность!

ХОЛОДЕЦ. Теперь отдуваюсь за свою душевность!

ГЕНКИНА. Приехала навестить матушку, бедняжка прикована к постели… Отложила дела, мы не пошли с детьми на благотворительный бал «Танцы на льду для голодающих Африки»… Пропустила все… Прилетела…

ВЕРЗИЛОВ. Это делает вам честь.

ГЕНКИНА. Чудовищный аэропорт… Ужасающая грязь… Антисанитарные условия… Не знаю, как я это вынесла!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Дорогая, тебе помогала любовь!

ГЕНКИНА. Не буду описывать московскую больницу… Я просидела возле постели матушки два часа… духота и вонь… Пенсионеры лежат на грязных матрацах…

ЛЯМКИН. Надо пи-пи-пи-писать в газеты!

ВЕРЗИЛОВ. Это Прохор Семеныч по пенсионным фондам спец… Ему пишите…

ГЕНКИНА. И, вообразите, после всего пережитого, с головокружением, попадаю на улицу…

ВЕРЗИЛОВ. Автобус задавил?

ГЕНКИНА. Доезжаю до Метрополя… пью кофе… отвратительный сервис, гадкий буфет… и вдруг вижу — по коридору идет знаменитый Джон Малкович! Великий актер! Мне захотелось поговорить с человеком из свободного мира, я буквально побежала за ним! Он входит в лифт… я делаю шаг вперед… и двери закрываются!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Госпожу Генкину прищемило дверьми лифта.

ГЕНКИНА. Я успела просунуть в кабину голову и сказать «Хау ду ю ду?»… И он мне улыбнулся… Никогда не забуду эту улыбку… Страшный удар… Перебиты шейные позвонки!

ВЕРЗИЛОВ. Воображаю, что вы испытали…

ГЕНКИНА. Но мы не сдаемся! Делаем то же самое, что и на том свете. Следим за политикой. Обсуждаем события. В конце концов выяснилось, что и здесь у нас есть интересные общественные обязанности… Правда?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Мы ведем активную жизнь. Даже устаем…

ГЕНКИНА. Тяжелее всех приходится Лямкину…

ВЕРЗИЛОВ. Почему?

ГЕНКИНА. Из-за ежедневных споров со Сталиным. Лямкин убежденный антисталинист, ему невыносимо сидеть рядом с тираном, а Иосиф Виссарионович сознательно доводит несчастного Лямкина до нервного истощения.

ВЕРЗИЛОВ. Не понял.

ГЕНКИНА. Я человек откровенный, я несколько раз прямо говорила Иосифу Виссарионовичу, чтобы он прекратил травлю Лямкина… Русской интеллигенции достается и на том и на этом свете! Варвара Кобыляцкая — свидетель. Вы помните, как я вчера сказала Иосифу Виссарионовичу: вы не должны так резко говорить с Лямкиным! Лямкин — это совесть России!

ВЕРЗИЛОВ. Какому Иосифу Виссарионовичу?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Иосифу Виссарионовичу Сталину. Он член нашего маленького кружка.