Валерий Осипов - Река рождается ручьями. Повесть об Александре Ульянове

• Название: Река рождается ручьями. Повесть об Александре Ульянове
• Автор: Валерий Осипов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1978

Валерий Осипов - автор многих произведений, посвященных проблемам современности. Его книги - «Неотправленное письмо», «Серебристый грибной дождь», «Рассказ в телеграммах», «Ускорение» и другие - хорошо знакомы читателям.

Значительное место в творчестве писателя занимает историко-революционная тематика. В 1971 году в серии «Пламенные революционеры» вышла художественно-документальная повесть В. Осипова «Река рождается ручьями» об Александре Ульянове. Тепло встреченная читателями и прессой, книга выходит вторым изданием.

---

Спят террористы.

Спит Пахом Андреюшкин. Много ли нужно человеку в двадцать один год? События минувшего дня позади, спасительный молодой сон освободил мысли от сомнений и тревожных ожиданий. Неудачи двух первых дней ослабили волнение, уменьшили (хотя бы в сознании) опасность предстоящей акции.

Спит Василий Генералов. Он еще моложе Андреюшкина. Ему ровно двадцать лет. Несколько часов назад он знал, что, уничтожив царя, он может исчезнуть из жизни и сам. Всего лишь несколько часов назад... Но сейчас он спит. Ему только двадцать лет.

И не спит, может быть, только один Василий Осипанов. Он старше всех. Ему двадцать шесть. Яснее, чем Генералов и Андреюшкин, понимает он, что все трое они уже обречены. Даже если они не погибнут от взрыва бомбы, им все равно не уйти с места покушения. Схватят тут же. Как хватали сразу же, на месте, всех, кто поднимал руку на царя, - Каракозова, Соловьева, Рысакова. И тогда конец один - суд, виселица.

...Бам-м... Бам-м... Бам-м... Бам-м...

Спит каменный город.

Спят улицы и площади.

Дворцы и храмы.

Колоннады и парапеты.

Стройно вырисовываются на фоне светлого северного ночного неба строгие силуэты ростральных колонн.

Чернеют, горбятся на Неве неясные очертания пароходов и барж.

Пустынны, безлюдны набережные. Неподвижны солдатские шеренги домов вдоль каналов. Перевернутые отражения зданий беззвучно падают в оцепенелые воды.

И только неуемный Медный всадник в неслышном грохоте копыт все продолжает и продолжает свою неутомимую погоню - бесконечный, упорный державный аллюр над Невой.

Только бронзовый ангел-хранитель благословляет с высоты Александрийского столпа своим миротворящим крестом сон и покой города.

Бронзовый ангел-хранитель бодрствует неусыпно и круглосуточно над Дворцовой площадью.

Живые хранители августейшего рода Романовых пока еще спят в эту первую весеннюю ночь 1887 года.

Спит министр внутренних дел граф Дмитрий Толстой.

Спит директор департамента полиции Дурново.

Спит шеф корпуса жандармов Дрентельн.

Спит петербургский градоначальник генерал-лейтенант Грессер.

Они спят, все четверо, даже не догадываясь, какая хлопотливая, беспокойная и неприятная жизнь начнется у них всего через несколько часов.

...Бам-м... Бам-м... Бам-м... Бам-м... Бам-м...

В доме № 21 по Александровскому проспекту стоит у окна молодой человек с бледным худым продолговатым лицом. Он так и не заснул в эту ночь на первое марта... Ложился, вставал, снова ложился, снова вставал...

Сосредоточенно-невидящим взглядом смотрит он на пустынную улицу. Под глазами у него темные круги. Болезненно натянута кожа на скулах. В уголках рта - две ранние горькие складки.

Александр Ульянов не спит вот уже несколько ночей...

Он ни разу не выходил с динамитными снарядами к решеткам Аничкова дворца.

Но он имеет самое прямое отношение к предстоящему нападению на Александра III. В его руках сосредоточены все нити покушения.

...Бам-м... Бам-м... Итак, все готово. Все мосты сожжены. Фигуры расставлены. Пора начинать партию. Бам-м... Бам-м... Что-то будет? Что-то будет? Бам-м... Царь должен умереть сегодня. Непременно! Бам-м-м-м...л

Глава вторая

1

Петербург. 1 марта 1887 года. Утро.

Первый день весны. Воскресенье.

Выходит из дома, находящегося под неусыпным наблюдением полиции, с замаскированным под книгу динамитным снарядом студент университета Василий Осипанов. Невыспавшиеся, проторчавшие всю ночь под окнами филеры тайно следуют за ним. Они еще ничего не знают о намерениях Осипанова. Но тем не менее им приказано караулить каждый его шаг.

Энергичной, упругой молодой походкой почти бежит по улице отдохнувший, выспавшийся Пахом Андреюшкин. Его бомба небрежно завернута в бумагу. Сыскные, в основном все подряд ревматики из-за многих часов, проведенных на промозглых, слякотных петербургских улицах, еле поспевают за быстроногим Пахомом.

От угла к углу, от перекрестка к перекрестку неотступно агенты «ведут» Василия Генералова. И о нем они еще не знают ничего. Ни про снаряд, невинно перевязанный розовой ленточкой. Ни про отравленные пули, которыми заряжен лежащий во внутреннем кармане пальто револьвер.

Это приметы петербургской весны 1887 года.

Три террориста, сходящиеся с разных сторон к Аничкову дворцу.

И полтора десятка сыскных, воровато и торопливо следящих за ними.

Наследник российского престола цесаревич и великий князь Николай Александрович Романов (в кругу семьи просто Ника) проснулся 1 марта рано, едва большие золотые часы с орлом над циферблатом (подарок варшавских ювелиров) мягко, почти неслышно пробили в ореховой гостиной семь раз.

Отослав камердинера, принесшего свежее белье, Ника сделал гимнастику и начал укладывать книги в дорожные баулы, которые секретарь цесаревича приготовил в кабинете еще с вечера. Сегодня папа и мама после заупокойного молебна в крепости по дедушке Александру Николаевичу, убитому злодеями шесть лет назад, уезжают в Гатчину.

Цесаревич и великий князь Гога едут вместе с родителями - сначала в крепость на панихиду, потом на вокзал.

Уложив книги и вещи, Ника берет из шкафа томик Гете. Сегодня немецкий день - дети должны до вечера разговаривать только по-немецки. Мама будет приятно, если он прочитает несколько строф из Гете.

В половине девятого в кабинет цесаревича влетает великий князь Гога.

- Какой мундир ты наденешь сегодня в крепость? - спрашивает младший брат у старшего.

- Конечно, Преображенский, - уверенно отвечает Ника.

- Почему «конечно»? - интересуется Гога.

- Какой ты непонятливый, - морщится Ника. - Потому что папá любит Преображенскую форму. А сегодня первое марта, тяжелые воспоминания... Нужно сделать для него что-нибудь приятное.

- В таком случае я надену измайловский мундир, - улыбается Гога. - Мне надоело каждый день делать то, что нравится папá

Николай Александрович снисходительно смотрит на младшего брата. Шестнадцать лет. Возраст свержения авторитетов.

- Послушай, Ника, - говорит Гога, - а нас могут убить революционеры?

Цесаревич пожимает плечами, отвечает спокойно, рассудительно:

- Существует полиция и жандармы.

- Ха-ха! Полиция, жандармы... А дедушка?

- Перестань, Георгий. Ты ведешь разговор, недостойный твоего положения. И вообще тебе еще рано говорить о подобных вещах.

Великий князь Гога пытается закончить неприятный разговор шуткой.

- Впрочем, зачем им убивать меня? - снова улыбается он. - Я же не наследник престола. Они будут убивать тебя. Потому что ты будущий царь.

Николай Александрович хмурится. В последнее время Гога стал что-то слишком часто подчеркивать, что наследником престола является не он, а старший брат. Мальчишеская зависть? Ревность? Это непозволительные настроения для члена императорской семьи.

- А если со мной что-нибудь случится, наследником станешь ты, - торжественно заканчивает цесаревич свою педагогическую тираду. - Наш папа тоже был вторым сыном и не должен был стать императором, а вот видишь - стал...

- Скажи, Ника, а ведь это только так говорят, что дядя Николя умер сам. На самом деле его тоже убили революционеры, да?

- Что за вздор? Откуда ты взял? Кто сказал тебе?

- Никто. Я сам так подумал.

- Какая чепуха! Папа стал наследником через четыре года после освобождения крестьян. Значит, дядя Николя умер... в шестьдесят пятом году. Тогда еще никаких революционеров не было.

Великий князь Георгий Александрович слушает брата рассеянно и невнимательно. Он еще слишком молод, этот круглощекий и румяный великий князь. Ему многое еще нужно объяснять, разжевывать, втолковывать.

- И я прошу тебя надеть сегодня Преображенский мундир, - отчетливо говорит цесаревич. - Я твой старшин брат. Ты должен слушать меня. Это украшает и укрепляет семью. Вспомни историю. Родственные, братские узы были надежной основой многих исторических эпох. Если бы Наполеон не посадил своих братьев на престолы почти всех европейских стран, он никогда не смог бы создать своей огромной армии, никогда не сумел бы взять и сжечь Москву.

- Ты поможешь мне получить трон в Европе, когда станешь государем? - голос младшего брата наивен и беспечен, как будто речь идет о каком-нибудь малозначительном пустяке.

- Мы поговорим об этом завтра, в Гатчине. А сейчас иди к себе.

В девять часов на Невском проспекте в районе Аничкова дворца все уже в сборе: и террористы, и полиция. Сыскных сегодня заметно прибавилось: высокий жандармский чин, вчера еще принимавший доклады о результатах наблюдения за Андреюшкиным и его связями у себя в кабинете на Пантелеймоновской, сегодня пожелал находиться уже в непосредственной близости от места скопления подозрительных лиц. Теперь он сидел в ближайшем от дворца участке, в двух шагах от угла Невского и Фонтанки. Каждые десять минут ротмистру докладывали о поведении наблюдаемых/Жандарму определенно не понравилось, что студенты собрались сегодня так рано. И по его приказу из охранного отделения было вызвано на подмогу еще несколько секретных чинов.