Дэвид Моррелл - Последняя побудка

• Название: Последняя побудка
• Автор: Дэвид Моррелл
• Жанр: Триллер

---

Прентис посмотрел на собственные руки и увидел пистолет. Он и не сообразил, когда успел достать его. Он увидел, как старик пробирается к вершине, сделал глубокий вдох и полез за ним, а следом и остальные кавалеристы. Земля под ними осыпалась. Он полз на коленях, цеплялся руками, наконец почти добрался до вершины, поднял голову и тут же, перепуганный, пригнулся. Равнина была слишком открытой. После узкой лощины ему было не по себе на открытом месте. Он присел на корточки, по-прежнему дрожа, за самой кромкой холма; другие солдаты были внизу и стреляли, грохот казался оглушительным. Несколько человек сидели на корточках позади него, и он с изумлением понял, что они следуют за ним точно так же, как он за стариком; взглянув прямо перед собой, он увидел, что старик уже забрался на самую вершину, ползя по-пластунски. Он ухватился за кромку, скользнул вверх, тоже по-пластунски, и пополз за стариком. Теперь выстрелы казались не такими громкими. Он чувствовал, как песок и камни царапают его грудь и живот под рубашкой. Во рту был вкус пыли. Пот разъедал ему глаза, и он протер их.

Старик остановился. Прентис тоже остановился, не понимая, чего ждет старик. Здесь лощина сужалась, поворачивая направо, и они почти выбрались из нее. Старик махнул рукой вперед, и Прентис понял, что тот знает о его присутствии рядом. Он услышал в лощине какое-то движение. Старик снова помахал, и Прентис подполз к нему поближе. Старик даже не смотрел на него. Он только показал направо, и Прентис пополз в том направлении. Он остановился в десяти футах от него, лицом к кромке лощины. За ним ползли другие солдаты. Старик взглянул на него, кивнул, подтянул колени кверху, поднялся и выстрелил в направлении лощины. Прентис последовал его примеру. Он выстрелил четыре раза, прежде чем сообразил, что там никого нет, почувствовал, что старик пробегает мимо него, тоже побежал, повернул там, где сворачивала лощина, на этот раз налево, еще раз выстрелил, патроны у него кончились, но вокруг по-прежнему никого не было.

Старик продолжал бежать. Прентис поспешил за ним, на ходу перезаряжая винтовку, двигаться стало легче, он догнал старика, лощина снова повернула направо, и на этот раз он заметил какое-то движение. Старик уже стрелял, он тоже трижды нажал на спусковой крючок и увидел падающих людей. Оказалось, что по лощине бежало шесть человек — мексиканцев в сомбреро, с бандольерами, в мешковатых штанах, в башмаках на веревочной подошве и с винтовками. Двое из них уже упали, еще двое падали. Последние увернулись на повороте, и старик кинулся к ним, Прентис следом. Потом он ясно увидел их. Они бежали как сумасшедшие к прямому отрезку лощины, и он остановился, вскинул ружье, прицелился и уже хотел выстрелить, но старик схватил его за запястье и отвел его руку. Потом старик совершенно спокойно принял классическую позицию для стрельбы, чуть откинулся назад, вытянув руку, вторую руку заложил за спину для равновесия; он двумя выстрелами уложил обоих, попав одному в плечо, другому в ногу. Потом он медленно опустил руку и стал смотреть, как они корчатся на земле.

— Я не сомневался, что ты не промажешь, но мне они нужны живыми.

Старик не смотрел на него, он не сводил глаз с мексиканцев, но Прентис понял. Старик уже двигался дальше, по направлению к кромке лощины, спустился вниз и направился к ним, осторожно, с пистолетом в вытянутой руке, не сводя с них глаз.

— Посмотри, как там остальные четверо. Убедись, что они мертвы.

Прентис, не задумываясь, двинулся назад. Быстро же кончился этот бой. Все длилось не больше пятидесяти секунд, но эти секунды стали самыми напряженными в жизни Прентиса. По-прежнему возбужденный, он дошел до впадины, где лежали те четверо. Он должен был держать себя в руках, хорошо подумать, сделать все правильно: отойти от кромки и двигаться по направлению к ним осторожно, не спуская с них глаз. Он ногой отшвырнул их ружья. Потом отступил назад, внимательно наблюдая, не подают ли они признаков жизни. Он увидел: у кого руки вытянуты, а у кого спрятаны. Таких было двое, и он прострелил им головы. Потом он на всякий случай выстрелил и в оставшихся.

Удовлетворенный, он поплелся назад. В ущелье перестали стрелять. Люди стояли на краю и смотрели вниз, на него. Кто-то спускался к нему в лощину. Они окружили мертвые тела, смотрели на него, и он дотронулся до своей щеки. Щека горела. Он не понял, в чем дело. Потом до него дошло. Он находился справа от старика, и одна пуля рикошетом задела его. Он этого и не заметил. Ему было не до того. Он продолжал сидеть, потирал щеку, смотрел на тела, не зная, кого застрелил старик, а кого он сам — ему было совершенно все равно; он сидел, потирал щеку и смотрел, чувствуя теперь тошнотворный запах развороченных черепов и ран. Может быть, из-за возбуждения, может быть, из-за запаха, но внезапно он нагнул голову между колен, и его стало рвать. Его рвало и рвало, казалось, это никогда не закончится.

Глава 69

— Ты сделал неправильно.

— Черт возьми, вы правы. Господи, я прострелил головы всем четверым.

Старик взглянул на него и нахмурился.

— Я не об этом.

— А я об этом. Боже, я стрелял в них. В них вовсе не надо было стрелять. Они были мертвы. Это же было ясно.

— Конечно. А потом ты бы отошел, кто-нибудь из них приподнялся и уложил бы тебя.

— Можно было и по-другому. Я мог подождать подмоги. Господи Иисусе, я пошел один, чтобы доказать себе, что способен на это. Потом перепугался и перестрелял их. Более того, мне это понравилось. Я увидел, как разлетаются у них черепа, и продолжал стрелять. Как будто мне мало было стрельбы там, наверху. Прострелил четыре черепа ради удовольствия.

— Зато теперь они никому не принесут вреда.

— Да какая разница! Неужели не понятно? Мне не нравится то, что я при этом чувствовал!

— Пойди расскажи это тем, кого они убили. Спроси лейтенанта, пусть скажет тебе из могилы, надо ли было тебе делать это.

— Господи, вы так ничего и не поняли. Я вовсе не хотел отомстить. Я это сделал, потому что мне это нравилось!

Старик поднял глаза и ткнул в него пальцем.

— Ладно, теперь послушай меня. Я терпеливо тебя слушал. А теперь скажу тебе вот что. Возьми себя в руки. Мне плевать, почему именно ты так поступил. У тебя это пройдет. Главное — ты сделал так, что вреда от них уже не будет никому. Другое дело, что ты был неосторожен. У тебя осталась пустая обойма. Три выстрела, когда мы их преследовали. Еще четыре, когда ты подошел к ним. Ты остался без патронов и даже не подумал снова сменить обойму. Где, черт возьми, твой запасной пистолет? Откуда ты знал, что никого больше нет поблизости? Ты остался совершенно без защиты — стреляй не хочу. Вот что с тобой будет, если станешь много рассуждать. Помрешь. Ладно, я занят. На твоем месте я бы прекратил копаться в себе и сосредоточился на том, как остаться в живых. А то тебе об этом некогда подумать.

Он бросил на него еще один взгляд и отошел. А Прентис посмотрел ему вслед. В первый раз старик прочел ему такую нотацию вовсе не по-учительски и не по-отцовски. Совсем по-другому. Он поправлял его и поучал не из принципа, а просто от злости, которую у него мог вызвать любой человек, выведший его из терпения. Именно так — старик больше не позировал. Он был самим собой, и Прентис не знал, как к этому отнестись. Он был в полной растерянности. Теперь для старика он ничем не отличался от всех остальных. Теперь он был самостоятельным человеком и должен был сам принимать решения.

А этого, как ему казалось, он не умел, и ему было все равно. Головы. Он не мог унять дрожь в руках, не мог избавиться от тошноты. Головы. Перед глазами у него головы разваливались на части, и кости, мозг, кровь и волосы летели во все стороны.

Глава 70

— Он говорит, что местность захвачена ими. Увидев на холме всадников, они перепугались и побежали назад. Тут они наткнулись на нас. Они снова перепугались и начали стрелять.

Майор покачал головой.

— Понятно. Наверное, он еще кое-что знает, но говорить не желает.

— А вы уверены, что это люди Вильи?

— Никаких сомнений. У них американские винтовки, такие же, какие они захватили в Колумбусе. Они действительно перепугались, но не потому, что приняли нас на налетчиков. Они бежали от американцев.

Майор прикусил губу и отвернулся.

— Ну, а что другой?

— Я его спрашивал, но он вообще не желает разговаривать. Я дам ему еще одну возможность.

Он повернулся к мексиканцу, лежавшему на песке с кровоточащим плечом, и заговорил с ним по-испански. Тот покачал головой. Старик снова спросил его, на этот раз произнося слова медленнее, упоминая Вилью. Тот снова покачал головой.

Старик пожал плечами и повернулся к майору.

— Какого дьявола, мы слишком много от него хотим. Они тут бывают разные. Одних только начнешь допрашивать, и они сразу разболтаются, как негры на поминках. У других есть какое-то чувство чести. Они считают, что все равно им крышка, так что можно и пофасонить немного. Хорошо, что у нас есть второй.