Александр Киричек - Водоем. Часть 1. Погасшая звезда

• Название: Водоем. Часть 1. Погасшая звезда
• Автор: Александр Киричек
• Издательство: Немезида
• Жанр: Мистика
• Год: 2012

Главный герой романа — офицер и философ Сергей Костров — против своей воли оказывается вовлечен в череду мистических событий, которые начались в утро трагической гибели его отца, генерала Кострова. В то же время двоюродная сестра Сергея, Елена, узнав о гибели дяди, начинает борьбу за богатое наследство генерала. За помощью она обращается к древним языческим богам, нисколько не подозревая о тех опасных последствиях, к которым приводят подобные действия…

В первой части читатель познакомится с загадочным магом по имени Загрей и странным монахом Харитоном, совершит путешествие на гору Киферон и в таинственное Междумирье, а также узнает, какую семейную тайну долгие годы хранила бабушка Сергея и Елены, отчего родные братья в одночасье стали врагами и что случилось с юной звездой Святогорского театра оперы и балета…

---

И вот теперь тактильные образы встретились, опознали друг друга — тот, из пионерского лагеря, и этот, актуальный, нынешний, — признали друг в дружке «братьев-близнецов» и слились в едином чувстве восхищения. Наверное, так же радуются при встрече закадычные друзья, бывшие в многолетней разлуке… И так же, как и десять лет назад, его рука не просто покоилась на изгибе девичьего тела, а скользила своими пальчиками вверх-вниз, влево-вправо, скользила и гладила, скользила и стремилась постичь, понять, запомнить…

— Нравится? — спросила девушка.

— Да, очень! — откровенно ответил юноша.

— Что ты чувствуешь? Расскажи, мне интересно знать…

— Разве это можно выразить словами, описать неописуемое, поведать неведанное…

— И все же… я прошу…

— Твое тело божественно, восхитительно, просто бесподобно!

— А конкретнее, твои ощущения — какие они? — продолжала допытываться девушка.

— Твоя талия — гармония хрупкости и упругости, сплошная утонченная прочность, влекущая теплая нежность, соблазнительная нега, сладчайшая амброзия для рук… Но главное… главное…

— Что главное? Ты меня интригуешь?

— Главное в том, что она иная, не такая, как у нас, мужчин, и потому я завидую тебе — тому, что твоя красота всегда при тебе, всегда с тобой…

— Хочешь меня поцеловать?! — скорее предложила, нежели спросила девушка.

— Разве можно этого не хотеть?!!

— А может, ты предпочтешь сначала обнять мою сестру, а потом выберешь из нас лучшую и поцелуешь именно её?

— Какую сестру? О чем это ты?

— Она справа от тебя, и ей тоже нужно тепло твоих рук. Обними её, прошу, это важно!

Действительно, справа оказалась еще одна девушка, как и первая, появившаяся из ниоткуда, из туманного марева, из дымки, ненадолго выползшей из пруда. Вторая девушка молчала и, кажется, совсем не собиралась говорить. Просто ждала.

— Пожалуйста, обними сестру точно так же, как и меня, но меня не отпускай! — настойчиво приказывала первая девушка.

— Зачем?

— Так надо, скоро поймешь!

— Ну, раз ты просишь…

Теперь обе его руки лежали на восхитительных талиях сестер и уже не просто исследовали и получали удовольствие, но…

— Что теперь, милый? Как тебе с этим… новым… чувством?

— Я… теряюсь…

— Что-что? Отчего же… теряешься? Разве удовольствие не удвоилось, разве его не стало больше?

— Стало как-то не так…

— Говори, дорогой, продолжай… ЧТО не так?

— Оно уплывает… улетучивается… испаряется… уходит…

— Оно — это УДОВОЛЬСТВИЕ?

— Да, и я не могу его удержать, я его теряю… БЕЗВОЗВРАТНО…

— Почему ТАК?

— Не знаю… не знаю…

— Может, беда в том, что ты не можешь сосредоточиться на чем-то одном, на одной из нас?

— И начинаю сравнивать, чье тело лучше, приятнее, а сравнение уничтожает чувство… Понимаешь, рефлексия, размышление, анализ убивает ощущение счастья, вырывает чувства из рук… в буквальном смысле…

— Понимаю, родной мой…

— Но зачем, зачем ты это сделала?

— Потом поймешь. Лучше посмотри-ка на воду. ЧТО изменилось?

И в самом деле, солнечный светлый день стал тускнеть: по краю глади водоема показались серые тучки — предвестники ненастья…

— Облака стали темнее, — послушно отвечал на поставленный вопрос юноша. — Они чернеют прямо на глазах. Кажется, скоро пойдет дождь… и сильный.

— И гроза будет, и молния тоже будет непременно. Боязно, любимый мой?

— Да нет, совсем не страшно, ни капельки. Я люблю и дождь, и грозу — в буре лишь крепче руки и парус…

— Парус?

— А что?

— Нет, ничего, продолжай, ты ведь не договорил, Солнце мое…

— Я хотел только сказать, что в грозу легче дышится, природа обновляется…

— Твоя жизнь тоже скоро обновится и очень сильно!!! — эти слова были произнесены так уверенно, так четко и твердо, будто бы девушка только и выжидала момент, чтобы огорошить его этой новостью.

— Как именно… обновится? — спросил он заискивающе.

— Я же сказала: сильно! А конкретнее: ты сможешь увидеть настоящее небо, настоящие облака и деревья, а не их жалкие копии на воде! — выговорила она тоном, не допускающим никаких сомнений.

— Но эти копии так прекрасны!

— Иллюзия, мой дорогой, подделка, суррогат, тень бытия, как и многое, что нас окружает. Вот и первые капли… Ну, нам пора. До встречи, милый!

Она высвободилась из его объятий, ту же самую процедуру проделала и её сестрица, и обе оказались у него за спиной.

— Куда же вы? — подобострастно, но без особой надежды их задержать пролепетал он.

— Нам пора, но мы вернемся… или хотя бы одна из нас… Только не оглядывайся, не смотри нам вслед, смотри на воду, внимательно смотри… Это важно!

Юноша почему-то не ослушался, хотя ему безумно хотелось понять, куда идут прелестные созданья, рассмотреть, во что они одеты, какие у них наряды, какого цвета волосы, оценить грацию их походки, ведь до сих пор он имел возможность только осязать их тела, а видеть мог лишь весьма туманно, какими-то жалкими остатками бокового зрения. Но какая-то сила, более могущественная, неизмеримо более мощная, чем его мужская воля, заставила обратить взор на воду, а не назад, куда ушли недавние спутницы-соблазнительницы.

Дождь прекратился, поверхность пруда успокоилась, вода стала прозрачной, и вдруг, у берега, на мелководье, он явственно различил силуэты своих родителей, затем и их одежду, потом и лица. Они спокойно плавали, распластавшись под водой, взявшись за руки, будто маленькие детки; их довольно улыбающиеся глаза восторженно глядели в небо, внезапно проглянувшее солнечным светом сквозь пелену мрачных туч. Сергей стал кричать, но вместо чаемых «папа» и «мама» его рот прохрипел что-то невнятное, сиплое, беспомощно-дистрофичное и нечленораздельное — в самый неподходящий момент голос изменил, предал, покинул его. «Сынок, — спокойно проговорил отец, — не беспокойся, все хорошо. Мы видим небо, настоящее, прекраснейшее из всего, что может быть на свете! Посмотри наверх, подними голову! Там такое чудо! Ну, давай же!» Но поднять голову Сергей не смог — шея обратилась в камень. Он хотел подойти к воде и протянуть руку родителям, но все тело сковал невидимый стальной обруч, парализовавший суставы и мышцы. Он снова попробовал закричать, но вместо этого… проснулся.

Вся постель — простыня, пододеяльник, подушка, одеяло — все было мокрым от холодного пота. Такое с ним случалось регулярно, но редко, предыдущий раз — года полтора назад, когда болел гриппом. Но сейчас гриппа не было. Напротив, он ложился спать в прекрасном расположении духа и тела, конечно, прекрасном настолько, насколько позволяло его в целом пессимистичное мироощущение. А теперь был полностью разбит. Но худшее было впереди, и не просто худшее, а еще и прежде небывшее. Тело, его тело, которым он привык управлять и хладнокровно владеть, которое его никогда не подводило, вдруг стало дрожать. Сначала медленно завибрировали кисти и стопы, затем голени и локти, за ними — бедра и плечи и, наконец, волна дрожи охватила голову, и неприятно заскрежетали зубы: нижние задолбили по верхним и с каждой секундой все сильнее и сильнее… Через пару минут все тело тряслось, подпрыгивало, скакало, но неприятнее и болезненнее всего ощущалась зубная дрожь. В какой-то момент ему показалось, что зубы сейчас раскрошат друг друга, расколят один другой, растолкут сами себя в костную муку…

Однако, дрожь, достигнув апогея, быстро пошла на нет. Отчего она внезапно началась, почему так же резко закончилась — было совершенно не ясно. Но теперь он мог, наконец, подумать о смысле сна. Сон был редкостной красоты, яркий, насыщенный светом словно полотна импрессионистов, а эти девушки так пленительны и в то же время таинственны. Ясно, что раз он не увидел их лиц, раз ему не было позволено провожать их глазами, то они символизировали архетипическую фигуру Анимы. Но раньше Анима всегда являлась в одиночестве, откуда и зачем теперь возникла её немая сестра-соперница?

Сон, без сомнения, предвещал большие перемены, но какие? И, конечно, родители приснились нехорошо. Очень нехорошо. Раньше так они не снились… Интересно, а они уже приехали к бабушке? Он решил выкурить сигаретку на балконе — зачинался десятый час, значит, июньское солнце уже прогрело воздух, и он не замерзнет. А для гарантии неповторения приступа неплохо и сто грамм принять… Так он и сделал… Свежий воздух, теплая нега, распространившаяся по телу после рюмки коньяка, аромат «Кэмела», слегка затуманивший сознание, заставили переключиться на позитивные мысли — было утро субботы, впереди весь уик-энд и можно поехать на дачу, на Жуковское водохранилище, склеить там герлушку приятной наружности, охмурить её цитатами из Ницше, опьянить крымским «Мускатом»…

Звонок… Телефонный…