Анна Гавальда - Просто вместе

• Название: Просто вместе
• Автор: Анна Гавальда
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-98358-071-Х

Потрясающе мудрая и добрая книга о любви и одиночестве, о жизни. О счастье.

Второй роман Анны Гавальда это удивительная история, полная смеха, и слез, грациозно сотканная из щемяще знакомой повседневности, из неудач и нечаянных побед, из случайностей, счастливых и не очень.

Эта книга за год покорила сердца миллионов читателей, собрала огромное количество литературных премий, переводится на 36 языков и по ней уже снимается фильм (с Шарлоттой Генсбур в главной роли).

Наконец и на русском!

---

Она доползла до своей комнаты и рухнула на матрас. У нее не было сил даже раздеться. В какое-то мгновение она подумала, что сейчас умрет. Кто об этом узнает? Кого это огорчит? Кто ее оплачет? У нее был жар, ее трясло, пот заливал тело, мгновенно превращаясь в ледяной саван.

20

В два часа ночи Филибер встал, чтобы попить воды. Кафельный пол на кухне был ледяным, ветер злобно бился в окно. Он постоял, глядя на пустынный проспект и бормоча под нос обрывки детских стишков… Вот и пришла зима, убийца бедняков… Термометр за окном показывал —6º, и он не мог не думать о маленькой женщине наверху. Интересно, спит она или нет? И что бедняжка сотворила со своей прической?

Он должен был что-то сделать. Потому что не мог просто так ее там оставить. Но и решиться на что-либо было нелегко — ведь его воспитание, его хорошие манеры, его деликатность, наконец…

Прилично ли беспокоить девушку среди ночи? Как она это воспримет? И потом, возможно, она не одна… А если она лежит в постели? О нет… Об этом он предпочитал даже не думать… Ангел и дьявол бранились друг с другом на соседней подушке — точь-в-точь как в комиксах о Тентене[9].

Впрочем… Персонажи выглядели несколько иначе…

Промерзший ангел говорил: «Послушайте, да она же умирает там от холода, эта малышка…», а другой отвечал, сложив крылья: «Знаю, друг мой, но так не поступают. Вы проведаете ее завтра утром. А теперь спите, прошу вас».

Он выслушал их перепалку, не вмешиваясь, перевернулся с бока на бок десять, нет — двадцать раз, потом попросил их умолкнуть и в конце концов отнял у болтунов подушку, чтобы не слышать их голосов.

В три часа пятьдесят четыре минуты он начал искать в темноте свои носки.

Полоска света под ее дверью придала ему мужества.

— Мадемуазель Камилла… — совсем тихо произнес он. И повторил чуть громче:

— Камилла? Камилла? Это Филибер…

Ему никто не ответил. Он сделал последнюю попытку, прежде чем отправиться восвояси. Он был уже в конце коридора, когда до него донесся какой-то полузадушенный всхлип.

— Камилла, вы там? Я беспокоился о вас и… Я…

— …Дверь… открыта… — простонала она.

В ее каморке стоял лютый холод. Он с трудом протиснулся в дверь: мешал матрас, тут же споткнулся о кучу тряпок и опустился на колени. Приподнял одно одеяло, потом другое, старую перинку и обнаружил наконец ее лицо. Она была вся в поту.

Он положил ладонь ей на лоб.

— Да у вас высоченная температура! Вы не можете здесь оставаться… И одной вам быть нельзя… А где ваш камин?

— … не было сил передвинуть…

— Вы мне позволите забрать вас отсюда?

— Куда?

— Ко мне.

— Не хочется двигаться…

— Я возьму вас на руки.

— Как прекрасный принц? Он улыбнулся.

— Ну вот, теперь из-за жара у вас начинается бред… Он оттащил тюфяк на середину комнаты, снял с нее тяжеленные башмаки и как можно осторожнее взял ее на руки.

— Увы, я не такой сильный, как настоящий принц… Э-э-э… Не могли бы вы попытаться обнять меня за шею?

Она уронила голову ему на плечо, и он поразился терпкому запаху, исходившему от ее затылка.

Похищение красавицы выглядело совсем не героически. Филибера заносило на поворотах, и он чудом не падал на каждой ступеньке. К счастью, он сообразил взять ключ от черного хода, так что спускаться пришлось всего на три этажа. Он прошел через кладовку, кухню, раз десять чуть не уронил ее в коридоре, но в конце концов все-таки уложил на кровать своей тетушки Эдме.

— Послушайте, я должен вас чуточку раскрыть… раздеть… Я… Ну, вы… Знаете, это так неловко…

Она закрыла глаза.

Ладно.

Филибер Марке де ла Дурбельер попал в критическую ситуацию.

Он вспомнил о подвигах предков, но Конвент[10] 1793 года, взятие Шоле[11], мужество Катлино[12] и доблесть Ларошжаклена[13] внезапно показались ему ничтожными…

Разгневанный ангел сидел теперь у него на плече со справочником баронессы Стафф[14] под мышкой и разглагольствовал, не закрывая рта: «Итак, Друг мой, вы очень собой довольны? Ах, наш доблестный рыцарь! Поздравляю… И что теперь? Что ты теперь будешь делать?» Филибер пребывал в полной растерянности. — Пить…— прошептала Камилла.

Ее спаситель ринулся на кухню, но там его поджидал второй брюзга — сидел на краю раковины, болтая ножками: «О да! Вперед, славный рыцарь! А как же дракон? Вы разве не собираетесь сразиться с драконом?» «Да заткнись ты!» — выпалил Филибер. И сам себе удивился, но на душе стало легче, и он с легким сердцем вернулся к постели больной. Оказывается, выругаться не так уж и трудно. Франк был прав. Взбодрившись и повеселев, он напоил ее и, собрав волю в кулак, раздел.

Сделать это оказалось нелегко, укутана она была как капуста. Сначала он снял с нее пальто, джинсовую куртку, потом один свитер, другой, водолазку и наконец что-то вроде рубашки с длинными рукавами. Так, сказал он себе, рубашку оставлять нельзя, она насквозь промокла… Ладно, тем хуже, я увижу ее… Ее… Лифчик… Ужас! Святые угодники! Она не носит лифчика! Он рывком натянул простыню ей на грудь. Хорошо… Так, теперь низ… С этим он справился спокойнее, он действовал на ощупь, под одеялом. Филибер изо всех сил потянул за джинсы. Благодарение Богу — трусики остались на месте!

— Камилла, вы сумеете сами принять душ?

Она ему не ответила.

Он обреченно покачал головой, отправился в ванную, налил в кувшин горячей воды, добавил несколько капель одеколона и вооружился махровой варежкой.

Мужайся, солдат!

Он отвернул простыню и начал обтирать ее — сначала робко, едва касаясь варежкой кожи, потом все смелее и энергичнее.

Он протер голову, шею, лицо, спину, подмышки и грудь — что поделаешь, надо, значит, надо, тем более что «это» и грудью-то можно было назвать с большой натяжкой! Живот и ноги. Со всем остальным — Бог свидетель! — она разберется сама… Он отжал варежку и положил ее Камилле на лоб.

Теперь ему понадобится аспирин… Он так сильно дернул на себя ящик кухонного буфета, что все его содержимое высыпалось на пол. Ч-ч-черт! Аспирин, аспирин…

Франк стоял в дверях, почесывая живот под майкой.

— Уй-я-я-я, — зевнул он, — что здесь творится? Что за бардак?

— Я ищу аспирин…

— В шкафу…

— Спасибо.

— Голова болит?

— Нет, это для подруги…

— Для девчонки с восьмого этажа?

— Да.

Франк захихикал.

— Погоди-ка, ты был с ней? Ходил наверх?

— Да. Пропусти, пожалуйста.

— Постой, поверить не могу… Значит, ты наконец оскоромился!

Пока Филибер шел по коридору, в спину ему звучали насмешки Франка:

— Она тебе что, с первого же раза мигрень закатила? Ну, парень, ты влип…

Филибер закрыл за собой дверь, обернулся и вполне явственно произнес: «Заткнись сам…»

Он подождал, пока таблетка растворилась, и побеспокоил Камиллу в последний раз. Ему показалось, что она прошептала слово «папа…». Аможет, просто пыталась объяснить, что больше не хочет пить. Он ни в чем не был уверен.

Филибер снова намочил варежку, отдернул простыню и на мгновение застыл.

Лишившийся дара речи, напутанный и очень гордый собой.

Да, гордый собой.

21

Камиллу разбудила музыка U2. Она решила, что все еще у Кесслеров, и снова попыталась заснуть. Мысли путались. Нет, нет, ерунда какая-то… Ни Пьер, ни Матильда, ни их горничная не могли вот так, на полную катушку, врубить Боно. Что-то здесь не сходится… Она медленно открыла глаза, застонав от страшной головной боли, и несколько минут привыкала к полумраку, пытаясь хоть что-нибудь опознать в комнате.

Да где же она, наконец? Что с ней случилось?..

Она повернула голову. Все ее тело протестовало и упиралось. Мышцы, суставы и тощая плоть не желали совершать никаких движений. Она сжала зубы и слегка приподнялась. Ее била дрожь, она снова покрылась липким потом.

Кровь стучала в висках. Мгновение она сидела не двигаясь, с закрытыми глазами, дожидаясь, когда утихнет боль.

Она вновь осторожно приоткрыла глаза и обнаружила, что лежит в очень странной кровати. Дневной свет едва просачивался через щелочки во внутренних ставнях, скрытых тяжелыми бархатными гардинами, наполовину соскочившими с карниза и уныло свисавшими по обе стороны окна. У противоположной стены красовался мраморный камин, увенчанный древним зеркалом. Стены спальни были затянуты тканью с цветочным рисунком, но тонов Камилла различить не могла. Повсюду висели картины. Одетые в черное мужчины и женщины на портретах, казалось, не меньше Камиллы были удивлены ее присутствием в этой комнате. Она повернула голову к ночному столику и заметила красивейший резной графин, а рядом — стеклянный стаканчик из-под горчицы «Скубиду». Она умирала от жажды, но не решилась налить себе воды из антикварной посудины — кто знает, в каком веке ее наливали?

Да где же она, черт побери, и кто притащил ее в этот музей?