Сильвен Жюти - Путешествие в исчезнувшие страны

• Название: Путешествие в исчезнувшие страны
• Автор: Сильвен Жюти
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, Хранитель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035655-2

Произведения Сильвен Жюти привели в восторг европейских читателей и критиков.

Их сравнивают то с «Путешествиями Гулливера» Свифта, то с «Паломничеством в Страну востока» Гессе, то с «Гаргантюа и Пантагрюэлем» Рабле.

Их называют фантасмагорическими вариациями на тему «Семи лет в Тибете» и постмодернистской версией «Плаваний Брана».

Но никакие отсылки и сравнения не в силах передать их поразительной оригинальности…

---

Должен сказать, что я от природы имею склонность к изучению различных языков, к тому же во время странствий я постоянно пополнял свои знания, а потому очень быстро совершенствовался и в изучении одеванского языка. Однако прошли недели и даже месяцы, прежде чем я преодолел робость и страх показаться невежественным и осмелился задать вопрос, который вертелся у меня на языке. Итак, я спросил, почему эта страна называется королевством Одевания, тогда как ее обитатели, похоже, в гораздо меньшей мере, чем обитатели других стран, интересуются своим внешним видом (а вернее, совсем не проявляют к нему интереса)? Во всех краях, что мне удалось посетить, говорил я, пусть даже в самых бедных, мужчины и женщины старались всячески принарядиться, украшали свои одежды, пусть даже поношенные, тем или иным образом. Разумеется, одеяния, которые я видел в разных странах, отличались друг от друга массой деталей, ибо были сшиты из самых разных тканей и отличались покроем и формой, некоторые представляли собой большой кусок материи, искусно обмотанный вокруг тела, другие изобиловали складками, некоторые были чрезвычайно коротки и открыты, другие же, наоборот, наглухо застегнуты на множество пуговиц, у одних на подолах была бахрома, у других – кружева, на одних не было видно ни единого шва, на других же швов было с избытком и они специально подчеркивались вышивкой; я говорил о том, что повсюду видел на шеях колье, ожерелья, кулоны, на пальцах – кольца, на запястьях – браслеты, в ушах – серьги, на головах – прически и головные уборы, на лицах – белила, румяна, прочие средства макияжа, а также татуировку, ритуальные рисунки и надрезы на коже, не говоря уже о более странных украшениях в виде раковин и палочек в ноздрях и губах… Я выразил удивление по поводу того, что в стране Мод создавалось впечатление, будто там каждый не глядя напяливал на себя первое попавшееся под руку тряпье, какими бы грязными и потрепанными ни были эти обноски. В ответ на мои недоуменные вопросы Пауан сначала ограничился лишь улыбкой. Потом он мне сказал, что как только представится случай, он возьмет меня во дворец на ежедневную аудиенцию, даваемую королем в присутствии всех придворных. Потом, немного помолчав, он сказал, что, возможно, даже возьмет меня на Великую Королевскую Выставку, во время которой король ежегодно публично демонстрирует на глазах у всех свое великое мастерство в искусстве одевания. Как правило, присутствие чужеземцев на столь торжественной церемонии не дозволялось, но наличие у меня жилета из шерсти фландрина, весть о необычайных достоинствах которого, вероятно, уже достигла ушей самого монарха, делало возможным отступление от всяких правил и упразднении всех запретов. Пауан не сомневался в том, что король, если только он узнает о существовании жилета, конечно же, пожелает к нему прикоснуться, пощупать его. Я забеспокоился, ибо меня занимал вопрос, что предписывает мне сделать этикет, если король пожелает заговорить со мной, и предписаниям какого этикета я должен подчиняться: этикета моей родины или этикета королевства Одевания? Могу ли я действительно отправиться во дворец и предстать перед его величеством в моем более чем скромном дорожном костюме и в моих уже очень поношенных башмаках, даже несмотря на то, что на мне будет мой роскошный жилет? Что мне делать, если королю и вправду очень понравится мой жилет, если он проявит к нему неподдельный интерес? Не следует ли мне тогда подарить его королю? В таком случае, добавил я, я буду вынужден отказаться от приглашения присутствовать на королевской аудиенции и от посещения Королевской Выставки, хотя я и в полной мере отдаю себе отчет в том, сколь велика оказанная мне честь, так как для меня расстаться с жилетом все равно что расстаться с жизнью, и даже хуже. В ответ Пауан громко рассмеялся и попытался меня успокоить, сказав, что, конечно, ткань, из которой сшит мой жилет, необыкновенна и восхитительна, а затем, прибегнув к осторожным намекам в виде изощренных фигур красноречия, чтобы меня не обидеть, но все же изъясняясь так, чтобы я все понял (и я действительно прекрасно все понял), он добавил, что жилет мой скроен очень плохо, просто ужасно и что любому видно, что «создан» он был в стране, где искусства одевания вообще не существует. С другой стороны, продолжал он, было бы весьма странно, если не сказать, невероятно, чтобы у короля в ходе столь торжественной и сложной церемонии, каковой является Великая Королевская Выставка, возникло желание и нашлось бы свободное время, чтобы рассмотреть мой жилет, заинтересоваться им и задавать мне вопросы по его поводу, так как король бывает слишком поглощен своим делом. Как объяснил мне Пауан, королю будет просто не до меня и не до моего жилета.

О короле я уже был немало наслышан, так как прислушивался к разговорам на улицах, ибо именно к таким разговорам я питал огромный интерес, исходя из собственного опыта, в результате которого я пришел к выводу, что именно подслушивание таких разговоров и есть наилучший способ изучения любого языка. Так вот на протяжении нескольких месяцев по столице ходил слух, дошедший и до моих ушей, что королю буквально нечего надеть, вследствие чего страна находится на краю пропасти! Ежедневно по утрам в присутствии придворных король появлялся в различных одеяниях, но они никого не радовали, говорили, что они плохо скроены и дурно сшиты, что в них нет ни фантазии, ни изящества, ни благородства, ни красоты. Чья была в том вина? Интендантов, закупавших ткани? Модельеров? Закройщиков? Портных? Мастеров, проводивших примерки? Никто не знал точного ответа на эти вопросы, но все полагали, что королевство пришло в полнейший упадок. Все искусство одевания, ценившееся и почитавшееся в этой стране, почему-то исчезло, рассеялось как дым… Таково было общее мнение. Молва утверждала (а молва – страшная сила!), что на следующей Великой Королевской Выставке королю не удастся достойно исполнить свои обязанности, свой королевский долг, если угодно, что он, вероятно, предстанет перед двором в нарядах, которые придворные уже лицезрели, а может быть, и того хуже, появится в уже ношенных платьях! Во всех постоялых дворах столицы люди были не просто удручены, а прямо-таки ошеломлены и глубоко опечалены. Если король не мог более достойным образом одеваться, что станет со страной в ближайшем будущем?

Я слышал все эти пересуды, по мало что в них понял, а потому и обратился к Пауану с просьбой соблаговолить разъяснить мне положение дел.

– Да, наша страна переживает очень тяжелый период, – отвечал он. – Искусство одевания, похоже, постепенно утрачивается, гибнет. Но начнем сначала, вернемся, так сказать, к истокам… Вы мне говорили, что вас несколько смущает наш внешний вид, бедность наших одеяний. Разумеется, этот плащ и эти сандалии (говоря это, он с иронической улыбкой указал на жалкие опорки на своих ногах, теребя при этом не менее жалкие обноски, в которые был облачен) выглядят не слишком блестяще. Но мы здесь, в королевстве Одевания, являемся всего лишь любителями, поклонниками искусства одевания. Скажите мне на милость, у вас в вашей стране существует искусство живописи, о котором вы мне много говорили и в котором я ровным счетом ничего не понимаю? Оно, кажется, ценится у вас очень высоко? Так вот, друг мой, требуете ли вы, чтобы любознательные поклонники этого искусства, которые посещают те заведения, что вы называете музеями, приносили с собой и представляли на всеобщее обозрение свои картины? Совершенно очевидно, что вы не требуете от них ничего подобного. То, что вы именуете живописью, насколько я понял, недоступно любителю. То же самое можно сказать и об искусстве одевания. Кроме того, за многие годы это искусство столь усложнилось, стало столь изысканным, что оно теперь требует при создании некоего произведения десятков, нет, что я говорю, сотен и сотен мастеров, специалистов разных профессий: закупщиков тканей, швей, закройщиков, вышивальщиц, кружевниц, подрубщиц, а также специалистов по видимой строчке, по перекидным швам, по обметке швов, примерщиков, костюмеров, гардеробщиков и т.д., и т.п. Так вот, друг мой, никакое частное лицо, каким бы состоянием оно пи располагало, не могло бы содержать такой многоголосый «оркестр» и управлять им. Именно такова роль короля, каковая, кстати, является оправданием того, что он располагает такой огромной властью и может распоряжаться такими несметными богатствами. Ежегодно он представляет нам новый шедевр, он медленно-медленно доводит его до совершенства в ходе ежедневных репетиций, во время которых он должен добиться одобрения истинных знатоков в искусстве одевания, то есть придворных. Разумеется, было бы непростительной наглостью пытаться тягаться с ним, а за таковую наглость могла бы быть воспринята любая попытка принарядиться, то есть претендовать на умение создавать некий шедевр искусства одевания! Вот почему одеванцы почитают своим долгом не выказывать никаких стремлений к изыскам в данной области и надевают любое тряпье, которое им попадется под руку, занашивают его до дыр и к тому же стирают или чистят эти лохмотья только тогда, когда от грязи и жира они становятся такими жесткими, что могут стоять колом. Видите ли, друг мой, мы все здесь великие знатоки в искусстве одевания, и мы понимаем, что те улучшения, которые мы могли бы привнести в наши одеяния, какими бы продуманными и изощренными они ни были и сколь бы хитроумными ни показались бы, скажем, вам, для нас самих были бы всего лишь неумелыми «набросками», жалкими потугами, которые по утрам при сравнении с тем шедевром, что украшает плечи короля, выглядели бы просто смехотворными и недостойными. Да, друг мой, умение одеваться – это искусство, высокое искусство, и чтобы постичь его, ему надо посвятить всю жизнь. Один только король может и должен делать это!