Владислав Бугера - Сущность человека

• Название: Сущность человека
• Автор: Владислав Бугера
• Издательство: Наука
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-02-033820-6

В книге излагается оригинальная авторская концепция сущности человека как совокупности отношений собственности и управления. Автор доказывает свои утверждения, опираясь на богатейший фактический материал, касающийся всех основных сторон человеческого бытия — от экономики до человеческой сексуальности, от семейных отношений до политики, от индивидуальной и массовой психики до религии. В этой книге читатели откроют для себя неожиданные подходы к объяснению таинственнейших и важнейших явлений человеческого существования — от гомосексуальности до веры в бога и бессмертие души, от экономических и политических кризисов до невротических комплексов и психозов.

Для философов, экономистов, социологов, историков и психологов, а также всех, кто интересуется теми актуальными проблемами, которые рассматриваются в рамках соответствующих наук.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Возможно, вы скажете, уважаемые читатели, что оба эти совпадения не могут служить доказательством неизбежности перехода человечества к коллективизму. Спора нет, это так; однако доказательствами — хотя и довольно-таки косвенными, не слишком сильными — закономерности, внутренней необходимости, естественности такого перехода они, пожалуй, все-таки являются28.

Конечно, слова о естественности перехода человечества из его современного состояния к коллективизму звучат странно после всего, что было сказано выше об уничтожении индустриальной цивилизацией последних остатков коллективных отношений и последних навыков коллективной солидарности между эксплуатируемыми трудящимися. Однако и здесь мы встречаемся с диалектическим парадоксом: выкорчевав с корнем остатки старого общинного коллективизма, капитализм и неоазиатский строй, с одной стороны раздробив и ослабив рядовых работников, с другой стороны подготовили последних к более полному, тотальному, всеобщему коллективизму, чем старый коллективизм мелких групп.

Начнем с того, что старый коллективизм мелких групп отчуждал эти группы друг от друга не меньше (даже, пожалуй, больше), чем в современном обществе отчуждены друг от друга атомизированные индивиды. Прежний коллективизм обусловливал доминирование отношений индивидуальной собственности и индивидуального управления между мелкими коллективами — и на этом в доиндустриальных классовых обществах держалась деспотическая власть всех тогдашних эксплуататоров. Правда, иногда старый общинный коллективизм оказывался способен обеспечить победу восставших крестьян и ремесленников над своими господами; но после таких побед ограниченность старого коллективизма с железной необходимостью, не знающей ни единого исключения, приводила либо к возвращению старых господ, либо к превращению лидеров повстанцев в новых господ, либо к комбинированию обоих этих вариантов друг с другом (иногда на них накладывалось еще и порабощение чужеземными завоевателями). В большинстве же случаев эксплуататоры использовали коллективизм мелких групп как одно из орудий своей власти: divide et impera — противопоставляй друг другу обособленные друг от друга коллективы и властвуй над ними… Даже более того: ответственность членов маленького коллектива друг перед другом постоянно использовалась господами как средство, позволяющее обломать самых непокорных властям членов коллектива с помощью более послушных и покладистых. Как это делалось, хорошо изобразил Салтыков-Щедрин в своей «Истории города Глупова».

Пойдем далее. Вспомним, что крестьянские общины и ремесленные цеха докапиталистических цивилизаций, а также рабочие поселки раннего капитализма все-таки в меньшей степени были коллективами, чем не были ими: над коллективными отношениями в них уже преобладали отношения авторитарного и индивидуального управления, авторитарной и индивидуальной собственности (так что когда мы в предыдущем абзаце говорили о «мелких коллективах», то делали это с огромной долей условности). Такая комбинация общественных отношений приводила к тому парадоксальному результату, что традиции, формировавшиеся и поддерживавшиеся на основе еще остававшихся коллективных отношений, оказывались направлены на упрочение отношений авторитарной и индивидуальной собственности, авторитарного и индивидуального управления. В коллективных традициях оказывались заложены и вражда между общинами, и кровная месть, и поклонение царю небесному29, и поклонение царю земному, и послушание сеньору и священнику, и передел общинной земли между главами входящих в общину авторитарных семей, и право мужа «учить» жену вожжами, и право родителей «сокрушать ребра чадам своим в юности их», и вступление юношей и девушек в брак не иначе, как с благословения папеньки и маменьки, и множество других столь же милых вещей… Тем самым остатки первобытных коллективных отношений парадоксальным образом укореняли классовое общество в психике его членов. Старый общинный коллективизм, иногда сотрясая классовое общество, всегда мешал ему окончательно развалиться, а в промежутке между потрясениями больше укреплял классовое общество, чем подрывал его.

А теперь присмотримся внимательнее к тем атомизированным индивидам, в которых монополистический капитализм и неоазиатский строй превратили современных рядовых работников. Это люди без корней, с минимумом устойчивых привязанностей или вообще без таковых, с минимумом очень слабых традиций. Их психика и, в частности, сознание представляют собой пустую форму, которую сегодня с легкостью заполняет своим содержанием индустриальная цивилизация — но завтра это содержание может быть довольно легко вылито, и опустевшая форма сможет заполниться новым, соответствующим новому коллективизму содержанием хотя и не совсем легко, но все же гораздо легче, чем психике наших предков, в которой традиции классового общества именно благодаря остаткам старых коллективных отношений были укоренены гораздо крепче, чем в психике современного атомизированного человека. Религиозная вера, патриотизм, стереотипы авторитарных отношений между мужчинами, женщинами и детьми хотя и заполняют собою психику современного человека, но гораздо менее прочны, с гораздо большей легкостью устранимы, чем у его предков30. Современный человек сам по себе — никто, его формируют лишь его хозяева и начальники; но именно поэтому он, однажды свергнув своих формирователей, сможет стать всем31 с большей легкостью, чем его предки, уродства которых закреплялись коллективной традицией. Да, современным пролетариям труднее раскачаться на совместную борьбу за свою власть, чем их предкам32; но когда грядущие империалистические войны все-таки раскачают и сплотят их, то они, победив, будут превращаться в единую коллективную личность с гораздо большей легкостью, чем превращались бы их чуть более коллективные, но и более закостенелые предки. Большинство последних даже угроза гибели вряд ли заставила бы отказаться от своих авторитарных и индивидуалистических (но подкрепляемых остатками старого общинного коллективизма) традиций; современные же люди, чтобы выжить, начхают на какие угодно традиции — и когда потребность в выживании на послевоенной всемирной помойке заставит их вытереть ноги о традиции классового общества и стать коллективистами, они хоть и с некоторым скрипом, но в конце концов обязательно сделают это, попутно без особых угрызений совести раздавив тех, кто встанет у них на пути.

Вот так и получается, что буржуазия, предельно атомизировав пролетариев и тем самым на время укрепив свою власть, все-таки приготовила себе могильщиков — тех, которые сегодня стали ничем и именно поэтому оказались способны стать всем.

Глава 5. Сущность человека как совокупность отношений собственности и управления*

1. Отношения управления и собственности — субстанция общества

В ходе нашего исследования мы с вами, уважаемые читатели, имели массу случаев убедиться в том, что отношения собственности и управления действительно являются необходимыми формами человеческой деятельности —

во-первых, в силу того, что они лежат в основе всех общественных отношений (то есть отношений, складывающихся между людьми в процессе всякой практической = сознательной = собственно человеческой = общественной деятельности), и, следовательно, необходимым образом структурируют (т. е. формируют) всякую собственно человеческую деятельность;

во-вторых, в силу того, что они необходимым образом формируют потребности, интересы, влечения, стремления и установки людей, мотивы и цели их деятельности.

Как можно убедиться, читая изложение результатов нашего исследования, отношения собственности и управления с необходимостью формируют человеческую деятельность благодаря тому, что они суть отношения собственности на производительные силы и управления производством, распределением, обменом и потреблением.

То, что всякие отношения собственности и управления есть по сути своей отношения собственности на производительные силы и управления экономической деятельностью, приходится подчеркивать, поскольку наши читатели — это люди, сформированные обществом отчуждения. Такое общество, противопоставляя эксплуатируемым производителям эксплуататоров-потребителей, наслаждению — производственный труд как проклятие, а творческому труду — нетворческий (опять-таки как проклятие), затуманивает, делает неочевидным для своих членов тот факт, что всякая собственно человеческая деятельность есть по сути своей производство материальных благ1 (даже когда эта деятельность с первого взгляда кажется либо исключительно потреблением, либо производством исключительно духовных ценностей: потребляя, человек творит человека; творя духовные ценности, он тоже творит человека, а также книги, картины, скульптуры и т. д. и т. п. — одним словом, материальные воплощения духовных ценностей, помимо которых последние просто не существовали бы вообще), а сам человек есть по сути своей основная производительная сила. И поскольку производительные силы и производственные отношения2 являются сущностью друг друга (как и полагается обращающимся друг другом, внутренне единым диалектическим противоположностям), то мы опять-таки приходим к тому выводу, что сущность человека, человеческая природа — это совокупность отношений собственности на производительные силы и управления производством, распределением, обменом и потреблением.