Валерий Михайлов - Хроника великого джута

• Название: Хроника великого джута
• Автор: Валерий Михайлов
• Издательство: Алматы: Жалын
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1996
• ISBN: 5-610-01354-2

Эта книга – первое крупное исследование истоков, причин и характера великой казахской трагедии, произошедшей в начале 30-х годов. Тогда под видом сплошной коллективизации большевики попытались осуществить этиоцид – уничтожение народа. «Важнейшее» мероприятие в ходе мировой революции, стоившее Казахстану миллиона с лишним жертв, провел соратник Ленина и Сталина, личный друг Свердлова, один из организаторов и исполнителей убийства царя Николая II Ф.И. Голощекин.

В книге, раскрывающей технологию большевистского этноцида, приводятся потрясающие свидетельства тех, кто уцелел в период массового голода.

Документальная повесть рассчитана на массового читателя.

---

И налетела эта нечисть. Запела: «Мы все сожжем, мы все разрушим, мы все с лица земли сотрем, мы солнце старое потушим, мы солнце новое зажжем». И сделала это гимном страны. Принялась создавать «советского человека» из человеческой массы «проклятого прошлого». А как создавать? Понятно, как. Уничтожая всех лучших, что составляли духовную и физическую основу и крепь этого проклятого нечистью тысячелетнего прошлого. И во мраке бойни и лепки из «сырого человеческого материала» зажгла для «нового» человека «новое» солнце. Вместо Света Божия – лампочку Ильича.

Как там по его учению? Социализм есть учет?..

Это Бог всех до единого помнит, а тут… По различным подсчетам, население Советского Союза за 35 послеоктябрьских лет (до смерти Сталина) уменьшилось на 70-90 миллионов человек. Столько, а может, и больше, убито в войнах, расстреляно в «мирные» годы, истреблено голодом, болезнями, замучено в лагерях. Точного учета, разумеется, нет. Количество жертв измеряется с приблизительностью плюс-минус десять, если не больше, миллионов…

От 10 до 20 миллионов людей погибли с голоду в коллективизацию, Наибольшее число жертв приходится на главные зерновые и животноводческие районы - Россию, Дон, Северный Кавказ, Поволжье, Украину, Казахстан. Голодом морили – кормильцев страны.

Для восполнения человеческих потерь, понесенных за все время коллективизации, стране потребовалось 5 лет. Если вспомнить, что для восстановления численности населения после Великой Отечественной войны понадобилось 9 лет (а число жертв войны составило, по последним данным, от 25 до 46 миллионов), то становится понятным, какие беды принесла принудительная коллективизация.

Никто не знает в точности, сколько людей погибло в Казахстане от голода 1931-1933 годов, да и невозможно это установить. С. Конквест считает, что жертв было около двух миллионов. Ж. Абылхожин и М. Татимов пишут, что «прямые потери» составили 1 миллион 700 тысяч человек.[336] Б. Тулепбаев и В. Осипов заключают, что голод унес 1 миллион 50 тысяч – 1 миллион 100 тысяч жизней казахов и 200-250 тысяч казахстанцев других национальностей.

Достаточно лишь взглянуть на материалы переписи населения в различные годы (помня, что в 20-30-е годы укрывали людей – от налогообложения, а официальная статистика выполняла подручные партии большевиков работы). И что же? Лишь в 70-х годах коренное население республики восстановило свою былую численность…

Но дело не только в том, сколько погибло людей. Столько погибло в человеке…

Глава XIX

4 октября 1933 года, в годовщину Казахстана, землячество казахов-студентов, обучающихся в Москве, пригласило к себе в гости находившихся в столице Мирзояна (он сменил Голощекина) и Ураза Исаева (председателя правительства). Попросили выступить. Мнрзоян отказался, сославшись на болезнь и на то, что он в Казахстане человек пока новый. Ураз Исаев согласился. Сразу же после речи на него накинулись с вопросами. Больше всего спрашивали о том, что же творится в крае, отчего люди бедствуют. И наконец кто-то воскликнул:

– Почему казахи умирают с голоду? Ураз Исаев покраснел и вдруг заорал:

– Это спрашивал байский сын! Поднялся юноша, взглянул ему в глаза.

– Я сам из Аягуза. Летом собрался на каникулы в аул. Дал телеграмму. Приехал – на станции никто не встречает. Пошел домой пешком. Добрался до аула: пусто! Все юрты на месте, все добро цело, а людей нет. Никого. Пошел побродить в степь. И неожиданно прямо за аулом, в овраге, увидел трупы. Все они там лежали – и мои родители, и родичи, и земляки. Полный ров, весь аул…

* * *

…Неподалеку от Кустаная Габиту Мусрепову встретился по дороге один из многих опустевших городков, составленных из юрт. У этого странного на вид поселения были свои улицы и на каждой юрте свой номер. Все, как в городе. Висели таблички: улица имени Курамысова, имени Ерназарова, имени Исаева, имени Рошаля… Каждая улица называлась именем какого-нибудь казахстанского вождька. А сам городок назывался именем товарища Голощекина.

Людей в нем не было: вымерли.

* * *

Живуче крапивное семя, даже со времен коллективизации сохранилось. В Кустанайской области до последнего времени[337] была станция Голощекино. Зацепился таки Филипп Исаевич своим именем. Как раз там, где больше всего людей он уморил до смерти.

* * *

Степняки называли его: Ку Жак. В переводе это: Голые Щеки. Голое рыло…

Перед войной он был арестован. Довольно долгое время шло следствие, по неясным причинам оставшееся незаконченным. 28 октября 1941 года Голощекина расстреляли, по указанию Берии, у поселка Барбыш Куйбышевской области. Вместе с ним – и других большевиков, обвинив всех в шпионаже в пользу международного империализма. Убрали ли его свои по жестоким законам уголовного мира, заметая следы деятельности этой до сих пор тщательно скрываемой от Божьего света политической фигуры, подлинное значение которой только начинает проступать? Гадина ли пожрала гадину?..

В «Исторической энциклопедии» написано: «Незаконно репрессирован в период культа личности Сталина. Реабилитирован посмертно».

Жертва. А о том, что палач, – ни слова. Не пишут об этом в наших энциклопедиях.

Сколько этих реабилитированных, а то и вовсе не осужденных ни за что палачей! Лишь с народа – с миллионов самых честных и справедливых, с кормильцев страны, ее воинов-защитников и духовных вождей – не торопились снимать позорные ярлыки, навешенные палачами.

В маленькой районной газете Актюбинской области, в день поминовения жертв голода 30-х годов, отмечаемый впервые (дело было в июне 1992 года), есть стихотворение Бахытгерея Амангельдина – вот дословный перевод одной из строф:

Эй, в аду кричи, Голощекин!
Заставивший человека есть человечину…
Черноликий ненасытный бес…
Будь же ты проклят во веки веков!

Глава XX

Забытая Богом безлюдная степь встает перед глазами, предосенняя, ясная степь в сиянии высоких небес, которую люди покинули не по своей воле, покинули не выжив, не оставив потомства, ушли без следа – и умолкли навеки где-то далеко, в тех страшных годах. Но разве не слышен окрест голос невинной крови, замершей до срока в остывающих жилах тысяч и тысяч жертв?..

Есть народная казахская сказка о Ер-Тостике – юном батыре, родившемся у старика Ерназара и его старухи в голодную пору.

Случился в степи большой джут, и люди откочевали в другие края. Вместе со всеми ушли восемь сыновей Ерназара. А сам он и жена остались дома с годовым запасом пищи, надеясь переждать бедствие.

Прошел год, еда кончилась. Однажды старуха открыла тундик,[338] и Ерназар увидел на перекладинах свода юрты вяленую лошадиную грудинку – тостик.

Сварили они мяса, поели, окрепли, а там в положенный срок родился у них сын по имени Тостик.

Рос он быстро, через год стал настоящим батыром, которого никто не мог побороть, и стрелял лучше всех. Поедет на охоту, настреляет дичи – родители довольны. Хорошо зажили, сытно.

Как-то подстрелил Тостик чижика, отшиб ему крыло. Запрыгала птица по траве, заскочила в соседнюю юрту – охотник за ней. А там старуха пряжу пряла. Чижик перескочил через нити, а Тостик зацепил их ногой.

– Ах ты, бездельник! – рассердилась старуха. – Чем болтаться попусту, лучше бы отыскал своих братьев.

Впервые Тостик услышал, что у него есть братья. Никогда о них не говорили родители. Расспросил мать.

– Врет пустоголовая старуха. Никаких братьев у тебя нет!

Через несколько дней играл Тостик в асыки с сыном сварливой соседки. Разгорячился и по нечаянности чуть не зашиб его насмерть. Еще сильнее обозлилась старуха:

– Чтоб ты подох, окаянный! Силу ему девать некуда! Пошел бы лучше поискал кости своих пропавших братьев.

Призадумался Тостик. Опять спрашивает мать, а та молчит.

Попросил он тогда поесть. Мать отсыпала ему пшеницы и велела приготовить курмач. Тостик поджарил зерна и говорит:

– Попробуй, мать, готова ли пища?

Старуха взяла горсть горячей пшеницы, а сын схватил ее руку и сжал изо всех сил. Взмолилась мать:

– Отпусти, сынок, горячо! Тостик в ответ:

– Расскажи всю правду о братьях, тогда отпущу.

– Хорошо, расскажу.

И когда Тостик освободил руку, мать начала:

– Было у тебя восемь братьев. В год страшного джута ушли они. И не вернулись. Живы ли? Кто знает…

С этого начинается сказка о батыре, который отправился на поиски пропавших братьев.

Но в завязке-то и кроется самое главное. Ведь богатырь добр, он никогда не обидит слабого, а вынужден причинить боль собственной матери-старухе. Какие же душевные муки нужно вынести, чтобы пойти на это!

Значит, чтобы узнать правду, надо перебороть страх перед страданием.

Пусть будет больно. Но без правды нельзя.

Ер-Тостик это понимал…

* * *

…Что это было?

Внутри смерча летел дьявол… И выдувал: семью из дома, жизнь из аула, душу из человека, дух из народа.