Михаил Ботвинник - Портреты

• Название: Портреты
• Автор: Михаил Ботвинник
• Издательство: Издательство «64»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-94046-002-Х

Галерея портретов всех чемпионов мира по шахматам XX века, других выдающихся шахматистов, музыкантов, ученых, коллег и современников автора. Откровенная и беспристрастная летопись глазами пятикратного чемпиона мира, крупного ученого, компьютерного теоретика Михаила Ботвинника. Для широкого круга читателей.

---

Весьма острая позиция. Черные фигуры активнее – белые отстали в развитии. Черные вводят в бой оставшиеся ресурсы и энергично атакуют.

23… Rf8 24. Nc5 g5!

Продвижение этой пешки приводит к разрушению позиции белого короля – черные не останавливаются перед материальными потерями.

25. Nd7 Bg7.

Слона следует обязательно сохранить.

26. N:f8 g4 27. ВеЗ gh 28. Bc5.

Или 28. Ne6 hg+ 29. K:g2 Qh2+ 30. Kf3 g2 и Qh3+ с выигрышем коня.

28… d4!

Вводя в бой последний резерв: эта пешка решает борьбу.

29. Rae1 d3 30. Ne6.

Или 30.Re8 hg+ 31. K:g2 Qh2+ 32. Kf3 Qh5+ и Q:e8.

30… Qh5.

Защищая на всякий случай поле e8 и угрожая после 31… d2 32. Rd1, закончить партию путем 32… Qe2.

31. Ng5 h6.

Теперь потеря фигуры неизбежна.

32. N:h3 Q:c5.

У черных и позиционный, и материальный перевес.

33. Re8+ Kh7 34. Rd8 Bd4.

Дальнейшее продвижение проходной пешки обеспечено. Белые тщетно пытаются активизировать свою проходную.

35. f5 d2 36. Rd7+ Kh8.

Грозит 37… Qc1, и у белых нет защиты.

37. Rd8+ Kg7 38. f6+ Kf7 39. Rd7+ Кеб 40. R:d4 (или 40. f7 K:d7) 40… Q:d4 41. f7 Qd8, и белые сдались.

Изящно и тонко проведенная черными атака – вполне в стиле Эстрина.

У каждого человека есть и достоинства, и недостатки. Вопрос лишь в том – что превалирует? Но и недостатки Эстрина были безобидными, они не вредили другим. Так, он всегда был переполнен новостями и, не проверяя, охотно делился ими с приятелями. Он иногда видел жизнь не такой, как она есть, а такой, как ему хотелось бы…

В 1973 году, когда мы с ним были в ФРГ, Эстрин праздновал там свое 50-летие во многих городах, а вернувшись в Москву, еще целый месяц! Получал от жизни удовольствие…

Долго я колебался осенью 1986 года – обратиться ли к Эстрину с очередной просьбой? Был он уже болен, остался ли он таким же отзывчивым, как раньше? Должен был я посоветоваться о персональном компьютере со своими друзьями Лотаром Шмидом и Гансом Мойером (профессором университета в Мангейме) – а немецкого-то сам не знаю. Попросил Якова Борисовича им позвонить – все выполнил незамедлительно. На его личности болезнь не отразилась.

Говорят, что в процессе жизни человек постепенно привыкает к мысли о смерти. Но жизнелюбивый и жизнерадостный характер Эстрина защищал его от мрачных предчувствий. Уже из больницы он позвонил: как дела с компьютером? И узнав, что продвигаются искренне обрадовался…

Через несколько дней большого шахматного энтузиаста не стало.

Гиа НАДАРЕИШВИЛИ

Вошел в комнату не современный человек, а персонаж с иллюстраций к «Витязю в тигровой шкуре» – настолько он был крепким, рослым и красивым. Это был настоящий грузин – решительный, прямой, патриот который свято чтил традиции. Так, Гиа с почтением относился к старшим вообще, и к родителям в частности. Он чтил память отца, рассказывал о нем с удивительной доброжелательностью и отмечал как одно из достоинств отца: «Тамада»… Увы, Гиа сам был блестящим тамадой и не потому ли раньше времени растратил свое здоровье… Высоко ценил дружбу: для того, кого он считал настоящим другом, Гиа готов был сделать все. От своей доброты он получал истинное удовольствие, и бороться с этим было невозможно. Оставалось лишь одно – думать, как свою дружбу сделать ему приятной, и дать понять, что и друг Гиа тебе дорог.

И этот самый, что ни на есть, настоящий грузин вырвался (того не замечая) из национальных рамок и стал подлинным великим художником, принадлежащим всему шахматному миру. Его увлечение этюдным творчеством было непреодолимым, если новая идея ему нравилась, Гиа посвящал ей все силы, всю душу. И работа в больнице (он был крупным специалистом-невропатологом) ничего не могла изменить.

Но лучше один раз увидеть чем сто раз услышать – вот один из этюдов Надареишвили. Ничья. Величайшее мастерство этюдиста состоит в том, что кажется будто позиция на доске взята из практической партии. И первое впечатление таково что выполнить задание невозможно – это относится и к данному случаю.

Но глубокий анализ опровергает эту первоначально поверхностную оценку, свойственную мастеру-практику. Не будем приводить анализ этюда (предоставим этот труд читателю) – дадим лишь основной (оптимальный) вариант: 1. Bc4 Rc5 2. Bg8! Kb1 3. Rb8 Rc1+ 4. Kd2 Rc2+ 5. Kd1 a1Q 6. R:b4+ Rb2 7. Rc4!! Rd2+ (единственная возможность играть на выигрыш) 8. K:d2 Qa5+ 9, Кe2 и несложный анализ показывает, что черные никак не могут выиграть белого слона – поэтому ничья…

Надареишвили был пропагандистом красоты в шахматах, написал много книг, возглавлял организацию этюдистов и в нашей стране, и во всем мире. Помнить будут Гиа Надареишвили любители шахмат, а его красивые этюды будут жить в веках.

Яков РОХЛИН

Впервые увидел Якова Герасимовича Рохлина в августе 1924 года в Петроградском шахматном собрании что размещалось в двух небольших комнатах Владимирского игорного клуба. Осенью того же года Всероссийский шахматный союз был закрыт и началась новая эпоха в шахматах – они перешли под покровительство государства и профсоюзов.

Рохлин быстро понял, какие выгоды это сулит шахматам, и тогда же началась его кипучая организаторская деятельность. В одном Ленинграде он открыл три шахматных клуба, а по всей стране – не перечесть. И не унывал, когда в трудные периоды клубы закрывались; тогда открывал новые.

Так, в тридцатые годы на исполкоме Ленинградского Совета обсуждался вопрос о новом клубе. Последовал обычный вопрос: «А в Москве шахматный клуб есть?» Рохлин не растерялся: «Что – в Москве, в Саратове есть!» Увы, в те трудные времена в стране был только один клуб – в Саратове, но исполком принял положительное решение.

Рохлин помогал всем молодым шахматистам, в том числе и мне и даже юному Каспарову – обеспечил его профсоюзной стипендией. А сколько он соревнований организовал, и судил их, и сам по переписке играл, и сколько книг написал…

Рохлин сыграл важную роль в формировании шахматных поколений, а те (по эстафете) передают эти традиции другим.

Сейчас у Якова Герасимовича сил уже немного, но дело его будет продолжено.

Сергей КАМИНЕР И Марк ЛИБУРКИН

Слово о двух этюдистах

С Сережей Каминером мы были друзьями. М.С. Либуркина я почти не знал лично, но восхищался его композициями. Поэтому мне легко писать о первом и трудновато о втором.

Оба они были почти одногодки. Каминер был немного старше меня, а познакомились мы, когда мне исполнилось тринадцать. Как только он увидел меня в Петроградском шахматном собрании, что помещалось на Владимирском проспекте (ныне там театр им. Ленсовета, а тогда был игорный клуб), сразу предложил сыграть тренировочный матч из трех партий. Я был настолько слабее Сережи, что даже не понял, почему же проиграл все три партии.

Ходил он ко мне на Невский, а я к нему – на Сергиевскую. Жил он с матерью и младшей сестрой. Нас оставляли одних в большой светлой комнате. Занимались шахматами, анализировали Сережины этюды. Когда надо было поразмяться, Сережа учил меня боксу которым увлекался ранее (плечи у него были широкие, лапы – здоровые; мои нос и очки он щадил…).

Сережа болезненно переживал, что я его обгонял по турнирным успехам: он был невысокого мнения о моих шахматных способностях. «Почему это все вам проигрывают?» – спрашивал он меня с недоумением, когда в полуфинале чемпионата Ленинграда 1926 года я добился почти стопроцентного результата. Но как он радовался, когда с ходу показал выигрыш в ладейном конце в отложенной позиции моей решающей партии с Шебаршиным!

В 16 лет он уже был зрелым и большим мастером композиции. Он сразу по мастерству встал в один ряд с такими корифеями, как Троицкий, братья Платовы и Л. Куббель (тогда композиторов было много меньше, чем сейчас).

То, чего добился Каминер, понял я весной 1925 года, когда Сережа (в новом шахматном клубе во Дворце Труда) показывал один этюд Л. Куббелю. Леонид Иванович обычно решал этюды молниеносно но на этот раз капитулировал и попросил автора показать решение.

В позиции на диаграмме (этюд приводится в первоначальном виде) Каминер, с трудом сдерживая торжество, продемонстрировал ход g3-g4!!

С. Каминер стал первым известным композитором, выросшим уже в советский период.

Условия жизни шахматных композиторов с бытовой точки зрения существенно отличаются от тех же условий мастеров-практиков. Последние могут посвящать свою жизнь любимому делу – композиторы стать профессионалами не могут: шахматы их не обеспечивают материально; они должны иметь другую специальность. Каминер стал инженером-химиком.