Кристиан Жак - Запретный город

• Название: Запретный город
• Автор: Кристиан Жак
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8189-1626-2

Древний Египет времен правления Рамзеса II Великого. Поселок мастеров: гончаров, ваятелей, художников, называемый Местом Истины, охраняется надежнее, чем многие тайны фараона. Люди, украшающие гробницы Долины Царей, живут по своим законам, не любят чужаков и хранят секреты более древние, чем сами пирамиды. «Охочих до тайн Места Истины немало, и среди них хватает таких, что хорошо заплатили бы за любые откровения на этот счет». Есть и такие, кто готов пролить кровь невинных ради малейшей возможности прикоснуться к тайному знанию. И те, кто готов жертвовать счастьем, любовью, жизнью, защищая обитель. Так, однажды ночью гибнет охранник запретного селения. И уже ничто не может остановить странных и страшных, загадочных и непредсказуемых событий, безумных страстей и невероятных последствий преступления…

---

Из молельни выползла огромная кобра, вид у змеи был очень гордый. Багровые глаза словно искрились жарким огнем.

— Поклонись Меретсегер. Окажи почтение Той, что любит тишину, богине заката и покровительнице Места Истины, — сказала ведунья Ясне. — И да станет она наставницей твоей, водительницей твоей и очами твоими.

71

Обучение Нефера Молчуна в «Доме Золота» подошло к концу, и теперь ему предстояло пройти заключительное испытание. Он познал самые сокровенные тайны Места Истины, которые отныне должен был хранить и передавать следующим поколениям. Но достоин ли он и в самом деле такой чести?

Чтобы выяснить это, братство потребовало от него сотворить такое произведение, которое не оставляло бы сомнений в наличии у него нужных умений и особого чутья. Его ничем не ограничили и дали полную свободу действий. Неферу предстояло подвести итог тех лет, что он провел в селении, извлечь уроки из полученного опыта и создать произведение, которое одобрили бы начальники артелей и прочие посвященные высшей ступени.

По своему обыкновению, Молчун долго раздумывал. У него было множество замыслов, и в конце концов он осуществил тот, что был ему больше всего по сердцу. Посоветовавшись с Ясной и получив от нее добро, он явился к Неби, который в тот же вечер отвел Молчуна в святилище Хатхор, построенное отцом Рамсеса фараоном Сети.

Нефер поднялся по лестнице, переступил через порог, пересек открытый двор и по выложенной плиткой дорожке перешел во второй двор. Там он совершил очищение и собрался с мыслями перед жертвенником.

Затем он прошел в крытый зал, пол которого был устлан плитками, а потолок поддерживался двумя колоннами. Вдоль стен стояли каменные скамьи, на которых сидели судьи. В глубине зала виднелись врата, обрамленные стелами с изображением фараона, обращающегося к Хатхор. За вратами находилось святилище, тайная обитель божества.

Нефер знал, что здешний суд снисходительным не будет, и страшился его приговора. Одна ошибка — и все его труды, начиная со дня вступления в братство, пойдут прахом.

— Чему ты научился у богов? — спросил начальник левой артели.

— Я пытался познать сияние Ра, творение Птаха и любовь Хатхор.

— Какие качества нужны, чтобы привести творение к совершенству? — спросил начальник правой артели.

— Знание жизни во всех ее проявлениях, широта души, цельность натуры, способность к совершенствованию в мастерстве и умение воплощать отвлеченное в действительном. Но все эти качества ничего не стоят, если они не приносят мир и благоденствие, и ни один мастеровой никогда не достигнет пределов искусства.

— Покажи нам твою работу.

Нефер Молчун снял покров и показал статуэтку из позолоченного дерева. Высотой она была примерно в локоть[15] и изображала Маат: восседающая богиня держала в руке знак жизни.

Унеш Шакал не напрасно носил свое имя. Длинное тонкое лицо походило на морду покровительствовавшего ему зверя, и передвигался рисовальщик с проворством и стремительностью хищника, основное предназначение которого состоит в очищении пустыни от падали и прочей мертвечины. Замкнутый, вечно начеку, глаза недоверчивые, — казалось, что Унеш зол на весь мир и не в силах этого скрывать.

Панеб всегда относился к нему с недоверием. И потому, стоя, скрестив руки на груди, перед закрытыми воротами мастерской, он был готов к неминуемому столкновению.

— Не пускаешь меня, Унеш?

— Вовсе нет.

— Я теперь полноправный член артели! Ну-ка пусти.

— А не хочешь ли узнать еще кое-какие тайны ремесла?

Панеб смерил Унеша Шакала взглядом, любопытным и недоверчивым одновременно.

— Одни учатся ремеслу в мастерских. Я предпочитаю иные места. Давай за мной, если не боишься.

Жар и не подумал трусить. Унеш шагал быстро, едва ли не бежал. Когда пески кончились, они пересекли поле, засеянное хлебами, и углубились в камышовые заросли на самой кромке канала.

— А теперь ложись-ка на живот и замри, — скомандовал он.

Панеб устроился по правую руку от рисовальщика. Комары так надоели ему, что пришлось обмазаться грязью. Вот мимо них проскользнула водяная змея.

— Гляди в оба, — посоветовал Унеш.

Панеб восхищенно уставился на ибиса: птица двигалась с таким изяществом, что можно было подумать, будто она разучивает какой-то замысловатый танец.

— Что видишь?

— Какая правильная походка… Ровный шаг.

— Шаг ибиса всегда равен одному локтю. Ибис — воплощение Тота, и он дал нам основную меру, которая начертана на предплечье бога. Слово локоть, иначе «мех», означает также «думать», «размышлять», «доводить до конца», и знание локтя позволит тебе постичь законы вселенной. А теперь можешь возвращаться в мастерскую.

Панеб Жар навсегда запомнил тот миг, когда ему была поведана история локтя, той самой меры, которой бог Тот измерил землю. Он быстро усвоил, что локоть делится на семь ладоней и двадцать восемь перстов. Когда же мастер вручил ему маленький складной локоть и сказал, что этот инструмент теперь его и Панеб будет пользоваться им в своей работе, юноша был счастлив, почувствовав себя хозяином великого сокровища.

Интересно получается: одна из важнейших тайн творчества и творения кроется в теле ибиса. Значит, Панеб раньше только глазел на эту птицу, а ничего не видел. Он понял, что боги непрестанно являют себя и, если открыть пошире глаза и уши, можно прочесть или услышать их послания.

Рисовальщики к нему относились теперь по-другому. Гау Точный читал наставления тем же бесстрастным голосом, но уже не цедил слова сквозь зубы, Паи Доброхлеб и вовсе охотно помогал новому товарищу, а Унеш Шакал обучал его работе с красками и цветом. Под руководством трех опытных мастеров Панеб с легкостью усваивал жесткие профессиональные правила, против которых его вспыльчивая натура, казалось бы, должна была бунтовать.

Каждый вечер, прежде чем покинуть мастерскую, он наводил в ней чистоту, хотя никто ему не велел, Прибравшись, уходил домой не сразу, а лишь нарисовав на куске известняка колесницу, собаку или идущего человека и разбив затем свой набросок на тысячу кусочков. Настанет день, верил Панеб, и его рука будет вырисовывать такие фигуры без запинки, без нужды в поправках и повторах.

Когда он выходил, уже стемнело. На пороге мастерской он столкнулся с Собеком.

— Мастером становишься, Панеб.

— А тебе завидно?

— Какой же ты все-таки задира. Нельзя так, мой мальчик, — такое поведение до добра не доведет.

— Мне грозит начальник стражи?

И Панеб скорчил рожу. Казалось, драки не миновать.

— Мы с тобой не очень-то ладим, — произнес наконец Собек. — Но, по-моему, ты врать не станешь.

— Вздумаешь обвинять меня во лжи — пожалеешь.

— Ну так скажи мне правду: это ты тогда убил одного из моих подчиненных в горах?

— Да ты рехнулся!

— Значит, говоришь, не твоя работа?

— Я тебе уже сказал!

— Я тебя подозревал. Но думаю, что, скорее всего, ты не врешь.

— Попробуй только подозревать… Я ж тебе башку разобью, Собек.

— Тогда тебя схватят и посадят… Ты уж работай себе. Да получше.

«Не он это», — думал Собек, уходя от рисовальщика. Но он не раскаивался в своем поступке. С Панебом прояснилось, значит, остается след, о котором он хотел бы забыть: Абри. Главный управитель западного берега.

Сунуться туда… И нубиец не то что про служебный рост забудет, а, чего доброго, и костей не соберет. Только вот совесть мучила… не может он вести себя как подлый трус.

Нефер с Ясной лежали обнявшись на террасе своего дома до тех пор, пока зной не стал совсем уж непереносимым. После ночи любви они уснули в объятиях друг друга, и оба видели во сне тот самый день, когда суд Места Истины признал совершенной статуэтку Маат, созданную Молчуном. Фигурка была помещена в сокровищницу храма.

Став ваятелем «Дома Золота», Нефер отныне должен был посвятить себя созданию статуй. Используя все полученные за годы ученичества знания, он сможет по-настоящему вдохнуть в камень жизнь и наполнить свои творения светом. Первым делом он изваяет статую писца Рамосе, склоненного над свитком, дабы юные подмастерья имели перед глазами достойный образец для подражания.

Ведунья сидела перед своим домом на самом солнцепеке. Что-то невиданное… Ясна забеспокоилась: уж не заболела ли она? Но целительница заговорила, и голос ее звучал очень спокойно.

— Не хочу никого сегодня принимать. Заменишь меня?

— Там, где смогу. Я постараюсь… Вы не заболели?

— Мне придется провести весь день в храме. Я попробую умилостивить Сохмет, неумолимую богиню-львицу.

— Селению грозит опасность?

— Да, Ясна, Страшная опасность.

72

Нефер встревожился.