Антон Бринский - По ту сторону фронта

• Название: По ту сторону фронта
• Автор: Антон Бринский
• Издательство: Волго-Вятское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Герой Советского Союза А. П. Бринский в годы Великой Отечественной войны командовал партизанским соединением, действовавшим в Белоруссии, в западных областях Украины и в Польше. Отряды, входившие в партизанское соединение Бринского, совершили за время войны свыше пяти тысяч диверсий в тылу врага.

В книге «По ту сторону фронта» автор рассказывает, как советские люди, находясь на временно оккупированной врагом территории, выполняли указание Коммунистической партии — создать невыносимые условия для фашистских захватчиков и их пособников. Герои книги — подрывники, разведчики, связные, радисты. А. П. Бринский хорошо показывает боевую дружбу народов Советского Союза, связь партизан с местным населением, с народом, ярко рисует героизм советских людей, их глубокую веру в победу над врагом.

---

А между тем срок, назначенный гитлеровцами для выдачи Велько, истек. В Борки нагрянул крупный карательный отряд. Гестаповцы долго допрашивали жену и соседей Велько, пытались выведать что-нибудь у ребятишек. Крестьяне, конечно, могли навести врагов на след, но опять, несмотря на побои и угрозы, никто не выдал народного мстителя. Жандармский офицер, руководивший экспедицией, в конце концов потерял надежду узнать что-либо, и началась расправа. Гитлеровцы убили не только жену, но и детей, и всех родственников партизана — кто под руку попался — более восьмидесяти человек.

Карательный отряд еще не покинул деревню, когда фашисты через своих агентов узнали о движении группы Анищенко и решили устроить ей в Борках засаду.

Анищенко ничего не подозревал. Немного не доходя до деревни, он остановил отряд и вместе с Гусевым, Велько и еще двумя бойцами отправился вперед.

Ночь была непроглядно темная. В деревне — ни огонька, ни искорки, ни звука. Это показалось странным. Ведь обычно в деревне хоть стук, хоть скрип какой-нибудь услышишь и собаки лают. А тут — словно все вымерло.

Как правило, разведчики в крайних хатах стараются разузнать обстановку, но на этот раз Анищенко не заглянул в первые хаты. Может быть, это было ошибкой, неосторожностью, но в данном случае именно это помогло.

Шли серединой улицы, и никто их не остановил. Должно быть, гитлеровцы, ожидая большого отряда (молва в пять раз преувеличивала численность группы), просто не заметили пятерых разведчиков. А партизаны тоже сначала не заметили врага и даже не подозревали, что деревня занята фашистами. Только необычная тишина тревожила и заставляла настораживаться.

Поравнявшись с третьей хатой, разведчики услышали легкий скрип.

— Слышите? — почти беззвучно шепнул один из бойцов.

— Наверно, воду берут из колодца, — так же тихо ответил Гусев.

Но вслед за скрипом раздался негромкий говор.

Анищенко оставил двоих на месте — как бы в резерве, а сам с Гусевым и Велько осторожно пошел на голоса… Плетень. Калитка. У калитки стоит здоровенный мужчина: вышел подышать свежим воздухом, полюбоваться весенней ночью. Он, вероятно, заметил идущих, но не испугался, посчитал, что это свои, А они, только подойдя вплотную, по белым витым шнурам на мундире догадались, что это немецкий жандармский офицер.

— Батюшки! Немец! — вполголоса произнес Гусев и тут же, не раздумывая, схватил его за грудки.

Анищенко наставил на фашиста наган:

— Хэнде хох!

Разведчики думали, что немцев в деревне немного. Они рассчитывали застрелить офицера, а остальных забросать гранатами. Но офицер не поддавался. Обеими руками он отвел в сторону дуло нагана. Тогда и Гусев поднял револьвер. Медлить было нельзя.

— Вася, бей! — крикнул Анищенко.

Гусев выстрелил.

Гитлеровец вскрикнул и упал.

Только тогда партизаны увидели, что в темноте за плетнем еще фашисты, много фашистов.

— Саша, назад! Будем отходить!

И все пятеро бросились обратно по темной улице. Вырвались из околицы. А за ними тарахтели автоматные очереди, одна за другой взлетали осветительные ракеты, ударил пулемет. Но застигнутые врасплох гитлеровцы били почти наугад. Пули взвизгивали над головами, взрывали землю у самых ног партизан, рикошетили где-то рядом.

— С дороги вправо! За мной! — подал команду Анищенко, стараясь перекричать стрельбу, и, не останавливаясь, свернул прямо в кусты, в болото.

— Ложись!

И они поползли дальше, тяжело переводя дух и удивляясь, что из такой переделки вышли живыми…

…Борковские крестьяне сразу же сделали из этой схватки легенду. На другой день Анищенко с тремя товарищами снова подошел к деревне, чтобы выяснить положение. За разведчиками скрытно следовали на всякий случай вооруженные партизаны.

Первыми Анищенко встретились крестьяне, заготовлявшие в лесу дрова. Чтобы не вызвать подозрений, разведчики прикинулись бежавшими из плена — одинокими, бездомными, голодными. Крестьяне накормили их, но упрекнули: что, мол, вон вы какие здоровые, а в лесу прячетесь, хлеба просите. Надо в партизаны идти.

— А где же тех партизан найти? — наивно спросил Анищенко. — Да, поди, и страшно в партизанах-то?

Крестьяне засмеялись, и один — поразговорчивее — опять упрекнул:

— Эх, братки! Да вам бы не то что сала, вам бы и бульбы не надо давать… Вот у нас ночью были партизаны — это настоящие партизаны!

— А что? Расскажи.

— Да что? Немцы хотели им ловушку устроить. Нас чуть не со всего села выселили. Свои войска разместили да полицыантов. Видимо-невидимо наехало на машинах. Огонь не велели зажигать в хатах, собак заставили в погреба загнать, чтобы не залаяли… А не вышло так, как немцы хотели. Пришли два партизана: «Где у вас главный начальник?» Нашли ихнего главного начальника и убили. Что тут поднялось? Неразбериха… А партизаны отошли на середину улицы, встали — руки в боки и смеются. А уж когда они ушли, немцы подняли стрельбу… Вот это партизаны, не то что вы!

— А где же теперь эти партизаны?

— Партизаны там, где следует им быть, — строго ответил рассказчик. — Партизаны никому про себя не докладывают.

— А немцы?

— А немцы забрали убитого начальника и уехали в гмину, в Ганцевичи.

— Ну, спасибо за хлеб и за сало. Спасибо за рассказ. Пойдем отыскивать партизан.

Так Анищенко и его бойцы, сами того не зная, отомстили главному виновнику несчастья, обрушившегося на Велько и его однофамильцев. Но разве сразу за все отомстишь врагу — за кровь, за слезы, за убийство ни в чем не повинных людей?!

Велько потерял всех своих родных, но не остался одиноким — новая семья, семья народных мстителей, окружала его теперь. Отряд Каплуна влился в наше соединение. На Выгоновском озере Велько был у нас старшиной, активно участвовал в боевых операциях и заботился о снабжении партизан. Дела было много, но и за этим делом он не мог забыть о своих самых близких, самых любимых. Часто отпрашивался навестить дорогие могилы, своими руками оградил их, украшал лесными цветами. И, может быть, это покажется странным, приносил на эти могилы ягоды. Зачем? А затем, чтобы птицы туда прилетали и пели там свои песни. Это было как-то по-особенному трогательно, по-детски наивно. Но ведь мы все украшаем цветами могилы любимых людей. Это общепринято, и никто этому не удивляется. Почему же и птиц не привлечь к этим могилам? Пусть поют!

Один раз мы возвращались из Борков, и Велько ушел вперед, чтобы побывать на кладбище. Когда мы подошли (а ночь была ясная, лунная), он стоял у могилы без шапки и говорил что-то, хотя рядом никого не было. Вместе вышли за ограду кладбища, и тогда я спросил:

— Ты что же — молился?

— Нет. Я все снова клятву даю, что никогда не кончу бороться, чтобы другие люди — и дети у них — были счастливее, чтобы горя больше не знали.

И он был верен своей клятве. Он не знал усталости, не мог сидеть сложа руки и, кажется, даже отдыхать не мог спокойно: все свои силы, все уменье отдавал борьбе за народ. Именно таким, по моему мнению, и должен быть в трудную годину верный сын Родины, настоящий народный мститель, настоящий народный герой.

Крестьяне окрестных деревень хорошо знали Велько, сначала как охотника и как неустанного труженика — своего собрата по нужде, потом как одного из борцов против зла и угнетения, как горячего пропагандиста новой и светлой жизни. Во время фашистской оккупации он первым начал партизанить в этих местах, и каждый честный человек верил и помогал ему.

Крестьяне любили Велько, а фашисты боялись его и ненавидели. Его меткой пули можно было ожидать из-за каждого придорожного куста, из-за каждого угла. Знали, что он беспощаден к оккупантам, помнили, что ему нечего терять. Пытались поймать его или убить, назначили награды за его голову, лживыми обещаниями и угрозами старались воздействовать на крестьян. Но ничего не помогало. Велько по-прежнему был неуловим.

Тогда враги пустились на хитрость: ганцевичское гестапо отдало приказ изловить во что бы то ни стало одну из собак Велько.

И вот потерялся Лялюс. Мы вернулись из Борков, а собаки с нами не было. Хозяин не заметил, когда отстал от него Лялюс, не знал, куда он девался… Наверно, остался в деревне. Никто не придал этому серьезного значения, и даже после, узнав, что в Борках Лялюса нет, мы не догадались, что это фашистские козни. Даже Велько не особенно беспокоился: собака и есть собака — вернется.

А на самом деле один из тайных агентов врага заманил Лялюса, запер в сарай и сообщил в Ганцевичи. Приехали гестаповцы, забрали четвероногого пленника и начали с его помощью выслеживать Велько. К ошейнику прикрепили длинную веревку и отпустили, зная, что собака приведет их к хозяину. Лялюс долго водил немцев по лесам и болотам и в конце концов привел на старую нашу базу в Заболотье. Партизан здесь уже не было, база была ликвидирована, а Лялюс не хотел идти дальше.