Отто Пензлер - Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови

• Название: Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови
• Автор: Отто Пензлер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48110-1

Вампиры… Эти странные существа, всего каких-нибудь два века назад шагнувшие из мира легенд на страницы произведений литературы, в кратчайший срок заполонили собой ту нишу, которую занимали до них бесчисленные Горгоны, химеры, русалки и прочая нежить, пугающая наше воображение. И самое удивительное — идут века, сменяются поколения, интерес же к этим сумеречным героям не иссякает, а со временем лишь усиливается.

---

— По-моему, он нарочно сел так, чтобы не было видно, что он рисует, — сказал я.

— Ну и пусть, — возразил молодой поляк, — нам и так есть на что смотреть… — И через минуту добавил: — Мне кажется, он рисует кого-то из нас. Что ж, его дело.

Любоваться и в самом деле было чем. Этот остров — самый красивый и мирный уголок в целом свете! Политическая изгнанница Ирина, современница Карла Великого,[22] провела здесь месяц в изгнании; ах, если бы и я мог побыть здесь хоть месяц — я до конца жизни хранил бы воспоминание о нем. Никогда не забыть мне этот единственный день, проведенный на Принкипе.

Воздух там чистый, как алмаз, и такой нежный и мягкий, что он как бы подхватывает твои мысли и уносит вдаль. Справа, из-за моря, поднимаются темные азиатские вершины, слева вдали синеет обрывистый европейский берег. Халки, ближний из девяти Принцевых островов, со своими кипарисовыми рощами, точно грустный сон, виднеется в подернутой туманом дали, увенчанный большим прекрасным зданием — убежищем страждущих душ.

Воды Мраморного моря переливаются всеми цветами радуги, словно искрящийся на солнце опал. Вдали вода, белая, как молоко, кое-где розовеет, между островами горит ярким оранжевым светом, а прямо под нами — изумительного сине-зеленого цвета, подобно прозрачному сапфиру. Великолепен бескрайний морской простор! Нигде не видно больших пароходов, только два крохотных суденышка под английским флагом курсируют вдоль берега: одно неуклюже, точно караульная будка, другое идет на веслах, и когда все шесть пар весел разом поднимаются, с них будто стекает расплавленное серебро. Доверчивые дельфины снуют между суденышками, вздымая фонтаны брызг, и описывают смелые дуги, играя над водой. В синем небе порою пролетит величавый орел, свободно преодолевая пространство между двумя частями света.

Вся долина, насколько хватает глаз, покрыта цветущими розами, воздух напоен их ароматом. Из кафе, расположенного у моря, доносится музыка, слегка приглушенная расстоянием.

Природа нас очаровала. Все сидели молча, наслаждаясь этой красотой. Девушка лежала на траве, положив голову на грудь любимого. Легкий румянец оживил ее бледное лицо, и из голубых глаз вдруг выкатились слезинки. Жених наклонился и поцеловал ее в глаза. Мать девушки тоже не могла сдержать слез, а я… странное чувство овладело мною.

— Здесь и душа и тело должны исцелиться, — прошептала девушка. — Счастливый край!

— Бог свидетель, у меня нет врагов, но если б и были, я простил бы их, — дрожащим голосом сказал отец девушки.

И снова все замолчали. Было так хорошо, так непередаваемо сладостно! Каждый из нас был переполнен счастьем, и каждый хотел разделить это счастье со всем миром. Все чувствовали одно и то же, и никто не нарушал молчания. Мы почти не заметили, что грек кончил рисовать и, поклонившись, ушел. Мы остались.

Наконец, когда горизонт на юге окрасился в волшебный темно-фиолетовый цвет, мать девушки напомнила нам, что пора возвращаться в гостиницу. Все поднялись и не торопясь, как беззаботные люди, сошли вниз.

Придя в гостиницу, мы расположились на красивой веранде. Вскоре до нас донесся шум вспыхнувшей ссоры. Грек затеял перебранку с хозяином гостиницы. От нечего делать мы прислушались. Спор продолжался недолго.

— Не будь у меня других постояльцев, я бы тебе сказал… — проворчал хозяин и поднялся по лестнице к нам.

— Скажите, пожалуйста, кто этот человек? Как его зовут? — спросил молодой поляк.

— А кто его знает, — пробормотал хозяин. — Мы его зовем Вампиром.

— Он художник?

— Еще какой! Рисует только покойников. Умрет кто-нибудь в Стамбуле или в округе, а у него уж готов портрет. Этот парень рисует заранее и никогда не ошибается, что твой коршун.

Старая полька в ужасе вскрикнула: дочь, побелев как мел, без чувств упала ей на руки.

Жених девушки спрыгнул со ступенек, одной рукой схватил грека за грудь, другой потянулся к альбому.

Мы устремились за ним. Оба они уже катались по земле.

Альбом был раскрыт, и на одном его листе карандашом нарисована голова молодой польки — глаза закрыты, вокруг чела мирт.

Кларк Эштон Смит

После своего раннего поэтического успеха Кларк Эштон Смит (1893–1961) начал, под влиянием своего друга Г. Ф. Лавкрафта, писать «страшные» и фантастические рассказы. Эдгар По и «Тысяча и одна ночь», читанные им в юности, дали Смиту материал и стиль для составивших его славу историй об ужасных смертях. Ныне он вместе с Лавкрафтом и Робертом Говардом считается одним из трех величайших авторов «Странных историй» — самого влиятельного палп-журнала 1920-1930-х годов, посвященного фантастике и сверхъестественному. Также он часто писал для таких первоклассных изданий, как «Удивительные истории» и «Необыкновенные истории», издававшиеся Хьюго Гернсбеком.

Во второй половине 1930-х годов, после восьмилетнего периода творческой активности, Смит впал в депрессию, вызванную смертью его матери в 1935 году, гибелью его друга Говарда в 1936-м, а также кончиной отца и Говарда Лавкрафта в 1937-м. В последующие четверть века он не написал почти ничего.

Еще в юности Смит увлекался живописью и графикой и достиг заметного мастерства, хотя в его работах и присутствовали недостатки, характерные для художника-самоучки. С прекращением литературных занятий он занялся лепкой, создавая с помощью лавы, песчаника, слюды и талька гротескные скульптуры, которые были под стать сюжетам его картин и рисунков и приносили ему совсем незначительный доход. Позднее издательство «Аркхэм хаус» начало издавать произведения Смита большими авторскими сборниками, выпустив в свет пять томов его прозы, в том числе «За пределами пространства и времени» (1942) и «Затерянные миры» (1944), и две книги стихов.

«Конец рассказа» был впервые опубликован в «Странных историях» в мае 1930 года.

Конец рассказа (© Перевод И. Тетериной.)

Это повествование было найдено в бумагах Кристофа Морана, студента, изучавшего право в Туре, после его необъяснимого исчезновения во время поездки к своему отцу в Мулен в ноябре 1789 года.

«Вот-вот должна была разразиться гроза, и, хотя до вечера было еще далеко, Аверуанский лес окутали зловещие коричневато-пурпурные осенние сумерки. Деревья вдоль дороги, по которой я ехал, превратились в черные расплывчатые громады, а сама дорога, смутная и призрачная, казалось, слабо колышется передо мной. Я пришпорил лошадь, утомленную нашим путешествием, которое началось на рассвете, и она, много часов недовольно трусившая вялой рысцой, галопом припустила по темнеющей дороге меж исполинских дубов, тянувших к нам свои корявые ветви.

С ужасающей быстротой на нас опускалась ночь, темнота превратилась в плотную цепкую пелену. Смятение и отчаяние заставляли меня вновь и вновь ожесточенно пришпоривать лошадь, но первые отдаленные раскаты грома уже мешались со стуком копыт. Вспышки молний выхватывали из тьмы дорогу, которая, к моему изумлению (я полагал, что нахожусь на главном Аверуанском тракте), почему-то сузилась и превратилась в хорошо протоптанную тропу. Я решил, что сбился с пути, однако не отважился вернуться в пасть тьмы, где сгущались косматые грозовые облака, а поспешил вперед, надеясь, что такая ровная тропинка выведет меня к какому-нибудь домику или замку, где я мог бы найти приют до утра.

Надежды мои вполне оправдались, ибо через несколько минут я различил среди деревьев проблески света и неожиданно очутился на опушке леса. Впереди на невысоком холме возвышалось большое здание, на нижнем этаже его светилось несколько окон, а крыша казалась почти неразличимой на фоне бешено мчащихся туч.

„Это, без сомнения, монастырь“, — подумал я, останавливая свою загнанную лошаденку и спешиваясь. Подняв тяжелый медный молоток в виде собачьей головы, я изо всей силы ударил им о крепкую дубовую дверь. Раздавшийся звук оказался неожиданно громким и гулким и отозвался в темноте зловещим, каким-то замогильным эхом. Охваченный невольным испугом, я поежился, однако страх мой полностью рассеялся, когда через миг дверь распахнулась и передо мной в ярком свете факелов, освещавших просторный зал, который открывался за ней, предстал высокий румяный монах.

— Прошу пожаловать в Перигонское аббатство, — пророкотал он гостеприимно.

Тотчас откуда-то появился еще один человек в рясе с капюшоном и увел моего коня в стойло. Едва я успел бессвязно поблагодарить моего спасителя, как разразилась буря и страшные потоки дождя, сопровождаемые нарастающими раскатами грома, с демонической яростью обрушились на закрывшуюся за мной дверь.

— Какая удача, что вы так своевременно нас нашли, — заметил монах. — В такую непогоду в лесу пришлось бы несладко и человеку, и лошади.