Отто Пензлер - Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови

• Название: Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови
• Автор: Отто Пензлер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48110-1

Вампиры… Эти странные существа, всего каких-нибудь два века назад шагнувшие из мира легенд на страницы произведений литературы, в кратчайший срок заполонили собой ту нишу, которую занимали до них бесчисленные Горгоны, химеры, русалки и прочая нежить, пугающая наше воображение. И самое удивительное — идут века, сменяются поколения, интерес же к этим сумеречным героям не иссякает, а со временем лишь усиливается.

---

Сборник рассказов «Тайны доктора Тэвернера» (1926) стал дебютом Форчун в художественной прозе; параллельно она продолжала писать статьи, книги, брошюры о спиритизме, вегетарианстве и контрацепции. Каждый из двенадцати рассказов о Тэвернере исследует оккультные, магические и психологические темы, описывая мистический путь жизни, пролегающий через благие и зловещие покровы бытия. Образный мир сочинений Форчун включает Атлантиду, великого бога Пана, астральные тела и реинкарнацию. Она умерла, не успев завершить роман «Лунная магия», однако две финальные главы книги, по легенде, были надиктованы из потустороннего мира одному из медиумов братства Внутреннего Света.

Рассказ «Жажда крови» был впервые опубликован в сборнике «Тайны доктора Тэвернера» (Лондон: Дуглас, 1926).

Жажда крови (© Перевод С. Теремязевой.)

I

Никогда не мог понять, кем считать доктора Тэвернера — героем или злодеем. Нет сомнений, что он был человеком бескорыстным, самых высоких идеалов, однако методы, которые он использовал для воплощения этих идеалов, мягко говоря, вызывали сомнение. Он не просто обходил закон — он его полностью игнорировал. С больными он обращался с величайшей бережностью, но свои глубочайшие познания в области психологии использовал для того, чтобы разбивать человеческую душу на мелкие кусочки, действуя в той же спокойной, методичной и доброжелательной манере, словно все его внимание было направлено исключительно на лечение пациента.

С этим странным человеком меня свел самый обычный случай. Отслужив в Королевском корпусе военно-медицинской службы, я вышел в отставку, после чего обратился в агентство по найму медицинских работников и поинтересовался, какие вакансии свободны на данный момент.

Я сказал:

— Я только что вернулся с военной службы, у меня совершенно расшатаны нервы. Мне нужно какое-нибудь тихое местечко, где я мог бы прийти в себя.

— Не вы один, — ответил клерк и внимательно взглянул на меня.

Он немного подумал.

— Вообще-то одна вакансия есть, — проговорил он. — Интересно, сколько вы сможете продержаться? Я отправлял туда уже несколько человек, и ни один не захотел остаться.

Вот так я получил адрес и оказался на одной из боковых улочек, примыкающих к Харлей-стрит. Там я познакомился с ученым, которого, несмотря ни на что, считаю самым великим из всех, кто попадался на моем пути.

Высокий, худощавый, с худым лицом, словно обтянутым кожей, он словно не имел возраста — ему можно было дать и тридцать пять, и шестьдесят пять. В течение часа, пока длилась наша беседа, он казался мне то юношей, то старцем. Не теряя времени, он тут же перешел к делу.

— Мне как раз требуется помощник, — сообщил он. — Насколько я понял, в армии вы занимались психиатрией. Хочу предупредить, что мои методы вы можете счесть не совсем обычными. Тем не менее, поскольку мне удалось добиться положительных результатов там, где другие потерпели неудачу, я считаю их оправданными и отказываться от них не собираюсь. Мне даже кажется, доктор Роудс, что мои эксперименты превосходят все притязания моих коллег.

Этот несколько циничный подход к делу мне не понравился, хотя нельзя было не признать, что в настоящее время в лечении психических заболеваний действительно отсутствуют строго научные методы. Словно прочитав мои мысли, доктор продолжал:

— Я изучаю главным образом те области психиатрии, какими не решается заняться большая наука. Если согласитесь со мной работать, вы познакомитесь с самыми удивительными явлениями. Прошу вас лишь об одном: открыть разум неизведанному, а рот закрыть на замок.

И я согласился. Хотя в самом докторе было что-то отталкивающее, меня разбирало любопытство: от этого человека исходила такая невероятная сила, такая непреодолимая страсть к исследованиям, что я решил за ним наблюдать… и только потом сделать выводы. Невероятная притягательность его личности настроила мой мозг на нужный лад, и я, сам не знаю почему, подумал, что наша совместная работа станет хорошим жизненным стимулом для такого человека, как я, — растерявшегося по возвращении в мирную жизнь.

— Если вам не нужно долго собираться, — продолжал доктор, — я могу отвезти вас в клинику на машине. Пройдите со мной в гараж. Мы заедем к вам домой, вы заберете свои вещи, и я доставлю вас к месту работы еще засветло.

Мы помчались по дороге на Плимут. Проехав Терсли, мы, к моему изумлению, свернули направо и покатили по старой проселочной дороге среди зарослей вереска.

— Это луг Тора, поле Тора, — сказал доктор, глядя на расстилавшуюся перед нами унылую пустошь. — Здесь еще живы старинные поверья.

— Вы имеете в виду католические поверья? — поинтересовался я.

— Католичество, мой дорогой, зародилось сравнительно недавно. Нет, я имею в виду язычество. Местные крестьяне все еще проводят один древний языческий ритуал, вернее, то, что от него осталось. Они считают, что так привлекают к себе удачу или что-то еще. При этом они понятия не имеют о скрытом смысле действа. — Немного помолчав, доктор обернулся ко мне и взволнованно спросил: — Вы когда-нибудь задумывались над тем, что произойдет, если человек, обладающий истинным знанием, соберет фрагменты этого ритуала воедино?

Я признался, что нет. Честно говоря, я немного растерялся, поскольку впервые в жизни столкнулся со столь далекими от христианских воззрений рассуждениями.

Здание, где располагалась клиника доктора Тэвернера, приятно контрастировало с унылым пейзажем, окружавшим его. Я увидел пышный сад, пестрящий цветами всевозможных видов и сортов, и старый дом, увитый лианами, очаровательный внутри и снаружи. Он навевал мысли о Востоке или эпохе Ренессанса: выстроенный без соблюдения какого-либо единого стиля, дом был создан для того, чтобы хорошо и удобно жить в нем.

Вскоре я приступил к работе и нашел ее чрезвычайно интересной. Как я уже говорил, исследования доктора Тэвернера начинались там, где заканчивалась обычная медицина. Мне приходилось заниматься случаями, которые обычный психиатр даже не стал бы рассматривать, а с легким сердцем отправил бы пациента в сумасшедший дом. Но доктор Тэвернер, используя собственные методы, вскрывал причину заболевания, изучая не только душу пациента, но и самые дальние уголки его сознания. Надо ли говорить, что в результате проблема высвечивалась в совершенно новом ракурсе, и это помогало Тэвернеру вырвать пациента из-под власти тьмы, медленно пожиравшей его душу. Одним из таких случаев я считаю дело о зарезанных овцах.

II

Однажды, когда за окном лил сильный дождь, к нам в клинику заглянул один из соседей — явление само по себе необычное, поскольку к доктору Тэвернеру и его работе местные фермеры относились с большим подозрением. Наш посетитель… точнее, посетительница сбросила с себя насквозь промокший плащ, но при этом категорически отказалась снять шарф, несмотря на теплую погоду, дважды обернутый вокруг шеи.

— Я слышала, у вас лечат психические расстройства, — сказала она моему коллеге. — Мне очень нужно поговорить об одном деле.

Тэвернер кивнул, внимательно глядя на девушку.

— Речь идет о моем друге. То есть он мне не друг, а жених. Он просил разорвать нашу помолвку, но я ни за что этого не сделаю, и не потому, что хочу удержать человека, хотя он меня разлюбил, а потому что знаю: он по-прежнему меня любит, но с ним что-то случилось. Что-то такое, о чем он не хочет мне говорить. Я умоляла его честно рассказать обо всем, чтобы мы вместе могли подумать, что нам делать. Понимаете, ведь то, что кажется ему непреодолимым препятствием, я могу преодолеть. Но вы же знаете, как ведут себя мужчины, когда дело касается их чести.

Она с улыбкой взглянула на нас. Почему-то все женщины считают мужчин детьми; впрочем, возможно, они не так уж не правы. Девушка умоляюще сжала руки.

— Мне кажется, я знаю, что его угнетает, потому и пришла к вам. Я хочу спросить, права я или нет.

— Опишите, что происходит с вашим женихом, — сказал доктор Тэвернер.

И девушка поведала нам свою историю.

— Мы с Дональдом обручились, когда он жил у нас во время военных маневров — это было пять лет назад. Между нами всегда царили мир и гармония. Так продолжалось до тех пор, пока он не ушел из армии; тогда мы начали замечать в нем странные перемены. Он по-прежнему часто приходил к нам, но при этом явно не хотел оставаться со мной наедине. Раньше мы часами вдвоем бродили по вересковым пустошам, но с недавних пор он категорически отказался выходить со мной на прогулку. Затем он внезапно прислал письмо, написал, что не может на мне жениться и вообще не хочет меня больше видеть. А еще в письме была одна очень странная фраза: «Если когда-нибудь я приду к тебе и попрошу пойти со мной прогуляться, ни за что не соглашайся». Дома у меня решили, что он просто полюбил другую девушку, и страшно на него рассердились. Но я считаю, дело в чем-то ином. Я написала ему, но он не ответил, и тогда я решила, что между нами все кончено, нужно о нем забыть. Как вдруг он объявился вновь. И вот здесь начинается самое интересное. Как-то раз ночью в курятнике поднялся страшный переполох; мы решили, что к курам забралась лиса. Вооружившись клюшками для гольфа, мои братья вышли во двор, и я вместе с ними. Подойдя к курятнику, мы увидели несколько кур — они валялись на земле, и у каждой было перегрызено горло, словно на них напала крыса. Но когда мальчики проверили дверь курятника, выяснилось, что ее кто-то взломал, чего крыса сделать не могла. Братья решили, что в курятник забрался какой-нибудь цыган, и велели мне идти домой. Я шла по дорожке, обсаженной густым кустарником, и внезапно кто-то загородил мне дорогу. Ярко светила луна, и я сразу узнала Дональда. Он протянул ко мне руки, я бросилась к нему, но вместо того, чтобы поцеловать меня, он наклонил голову и… вот, смотрите!