Нэнси Килпатрик - Векы барбат

• Название: Векы барбат
• Автор: Нэнси Килпатрик
• Жанр: Ужасы и Мистика

Это история о столкновении нового и старого миров. «На нашей планете все еще есть места, где, вопреки компьютерам, мобильным телефонам, ТВ и прочим современным технологиям, сохранились мифы, а древняя мудрость по-прежнему управляет жизнями простых людей, которые ведут крайне примитивное — по нашим стандартам — существование», — говорит Килпатрик. — «Какое потрясение испытает человек, выросший в таком месте, если он окажется в „цивилизованной“ стране и принесет все впитанные с молоком матери верования в этот мир, к 2009 году почти забывший о боге и мифах?»

Рассказ входит в антологию «By Blood We Live».

---

— Хорошо. Звучит логично, — мужчина боялся, что она перестанет с ним откровенничать, и потому постарался успокоить ее. — Расскажите мне о нем поподробней. Вы с ним разговаривали?

— Нет. Зачем бы мне это было надо? И потом, с ним невозможно было говорить. Его язык давно устарел. Ему нечего было сказать.

— Он пытался заговаривать с вами?

Нита на мгновение задумалась:

— Один раз. Я тогда была совсем маленькой. Я собирала в лесу грибы и задержалась допоздна. И тогда появился он.

— Вы испугались?

Она презрительно посмотрела на него:

— Конечно же, нет. Я же вам сказала, я его не боялась.

— И что он сделал?

— Он хотел прикоснуться к моему лицу и уже протянул руку, но я просто отошла от него. Цепи и веревки были обмотаны вокруг дерева, так что догнать меня он не мог. В том лесу деревья росли близко друг к другу и почти не пропускали солнечного света. Наверное, темнота придала ему сил.

— Что вы сделали, когда он попытался притронуться к вам?

— Подобрала ведро и пошла домой.

— Он шел за вами?

— Да, пока позволяла привязь.

— Вы кому-нибудь рассказали об этом?

— Да, бабушке.

— И что она сделала?

— Побила его.

В комнате повисло молчание. Нита вспомнила малиновые рубцы на голой спине векы барбат, которого буник хлестала толстым черным кожаным ремнем. Кровь была не красной, как у Ниты и буник, а бледной, почти бесцветной, едва заметного розового оттенка. Векы барбат перенес наказание без единого стона, только все сильнее сутулился и горбился, пока наконец не свернулся в клубок, как ребенок. Ните было его жалко.

— И что вы об этом тогда думали?

— Бабушка сказала, что ему надо было преподать урок. Иначе он навредил бы кому-нибудь.

Мужчина сделал еще несколько пометок. Доктор Зауэрс встала и проверила камеру. Нита смотрела на кандалы на своих запястьях и лодыжках и думала, что здесь она почти такой же пленник, каким векы барбат был в деревне. Ее тоже держали в клетке. Управляли ее поведением, пусть не через голод, но через ежедневные дозы лекарств. Она знала, как сильно векы барбат хотел вырваться на свободу. Теперь она научилась понимать его.

Когда Зауэрс вернулась на свое место, а безымянный мужчина закончил писать, он повернулся к Ните и спросил, не желает ли она воды или сока.

— Нет, спасибо.

— Хорошо. Продолжим?

Она знала, что он не ждет ответа, поэтому промолчала. Он все равно продолжит, хочется ей этого или нет. Такова судьба всех пленников.

— Я бы хотел поговорить о вашей последней поездке в деревню. Этим летом.

Воображение нарисовало перед ней картину, похожую на открытку. Деревня в ярко-зеленых тонах с щедрой примесью охры и разлитой поверх небесной лазурью. Там были люди: симпатичная загорелая Оана с четырьмя розовощекими детьми и выпирающим животом. Раду, ее белобрысый муж-трудяга. Малыш Георге, который так хорошо играл на флейте, и Илие, чьи длинные ловкие пальцы, почерневшие от его любимых русских сигарет, шили красивую удобную обувь. Ей они все казались мазками на холсте, элементами натюрморта из человеческих фигур, застывших в толще времени. Они отпечатались в ее памяти такими, какими были всегда, какими должны были стать их дети, если только не уехали бы из деревни вслед за Нитой.

— Расскажите мне о той поездке. Почему вы вернулись домой?

— Учебный год закончился. Я работала в одной бухарестской таверне, разносила еду и напитки, но наплыв туристов должен был начаться только через три недели, а до тех пор хозяин обходился без меня, вот я и поехала домой, повидать бабушку.

— Вы были рады возвращению и встрече с бабушкой?

— Да, конечно.

— А как вас там встретили?

— Всем было интересно посмотреть на меня. Они хотели знать, каково это — жить в Бухаресте и учиться там.

— И что вы им рассказали?

— Что в городе много людей, которые носят одежду всех цветов и оттенков и в любое время суток гуляют по узким улицам, а по ночам здесь светят фонари, похожие на звезды. Я сказала им, что школа многому научила меня и что я теперь знаю то, о существовании чего раньше даже не подозревала.

— Например?

— Мифы. Легенды. Предания разных народов.

Мужчина сверился с папкой, в которой, по всей видимости, содержалась информация о Ните.

— Ах, да, вы изучали культурную антропологию, верно?

— Да.

Он закрыл папку, положил на нее руки и посмотрел на Ниту. Девушка отвела взгляд.

— В вашей деревне были легенды, предания и мифы?

— Да, — внезапно ей стало стыдно. Одиноко. Как она раньше не догадалась, чем все закончится?

— И одна из них была связана с векы барбат, я угадал?

— Да, — она постаралась прогнать мрачное воспоминание и вернуться к настоящему.

— Расскажите мне легенду о векы барбат.

Нита тяжело вздохнула, и грудь сдавило с новой силой, словно легкие вдруг окаменели и не желали впускать чистый свежий воздух.

Доктор Зауэрс постучала ногтями по столу. Она не признавала то, что называла «разговорной» терапией. Она верила в лекарства. И в тихих пациентов. Давайте им нейролептики. Постепенно уменьшайте дозу и следите за результатом. Если есть улучшения, пациентов можно выписывать. Если нет, продолжайте лечение. Так как Нита никогда не покинет больницу, надеяться ей не на что.

— Бабушка рассказывала мне о векы барбат. Он пришел в нашу деревню много веков назад. У реки он встретил деревенскую девушку, и они влюбились друг в друга. Они поженились. Потом его жена умерла из-за поветрия, которое пришло из-за гор и убивало всех, и людей, и животных. Кроме векы барбат, в деревне осталось только двадцать человек, и люди не знали, как им уцелеть. Векы барбат не был старейшиной, но у него была власть. К тому же он хорошо соображал, и люди надеялись, что он подскажет им, как быть дальше. Но он был охвачен горем и не смог возглавить их. Это сделал другой выживший человек, который спас оставшийся скот и зерно, так что люди не погибли от голода, родили новых детей, и число их умножилось.

— А векы барбат? Вы сказали, он был охвачен горем. Из-за умершей жены?

— Да. Он очень сильно любил ее. Так сильно, что сделал бы что угодно, лишь бы снова быть с ней. И кое-что он действительно сделал.

— И что же?

— Ночью он бродил по лесу и взывал к злым древним богам, которым поклонялся до прихода в деревню, пока жил с цыганами, до того, как христианский бог стал его единственным богом. Он заклинал темные стихии и умолял о помощи зловещих природных духов. Он обещал выполнить любое их желание, если только они вернут ему жену.

Нита чувствовала, как бьется сердце. Она знала, что ее взгляд блуждает по комнате в поисках — чего? Пути к бегству? Да, она хотела убежать. Из этой комнаты, от этих людей. От истории с плохим концом.

— И что произошло потом?

— Налетела буря. Деревня расположена в долине, так что ее затопило. С неба ударила ослепительная молния и поразила векы барбат. Его кожа почернела, светло-карие глаза стали белыми, волосы и борода тоже побелели. Когда он вернулся в деревню, он уже был… другим.

— Что значит «другим»?

Она притворилась, что не замечает его вопросов:

— Люди в деревне, они потратили так много сил, чтобы спастись самим и спасти урожай и животных, чтобы вернуться к прежней жизни. Из-за наводнения со склона горы сошел грязевой поток и уничтожил многое из того, что удалось сохранить. Грязь была красной, словно гора истекала кровью. Людей стало еще меньше. И тогда они решили, что в деревне есть демоны. Из-за векы барбат их жизнь едва не пошла прахом. Разумеется, люди во всем обвинили его.

Повисла тишина. Потом мужчина тихо спросил:

— Что они сделали с векы барбат?

Нита с трудом сглотнула застрявший в горле ком:

— Они не могли убить его. Он много лет прожил рядом с ними и теперь был одним из них. Но им надо было защитить себя.

— От чего?

— От проклятия.

— Какого проклятия?

Нита ощутила внезапную дрожь в ногах. Стягивавшая лодыжки цепь тихо звякнула. В комнате вдруг стало очень жарко, стены окрасились в обжигающе-желтый цвет.

— Если можно, дайте воды, — попросила она, снова пытаясь отвлечь седоволосого от вопроса.

Мужчина встал, подошел к боковому столику и налил ей чистой воды. Потом поставил стакан перед Нитой, но та даже не притронулась к нему.

Снова усевшись за стол, мужчина сказал:

— Расскажите мне о проклятии.

Может быть, подумала она, может быть, если я обо всем расскажу, может быть, хоть кто-нибудь поймет. До этого все, с кем она разговаривала — полиция, врачи, доктор Зауэрс, — все они были слишком нетерпеливы, верили в то, во что хотели верить, а не в ее слова, хотя она знала, что произошло на самом деле. Этот мужчина с мышиными волосами и глазами, который сказал, что слушает ее, — может быть, он и в самом деле выслушает ее. Может быть, он ей поверит.