Сергей Раткевич - Наше дело правое

• Название: Наше дело правое
• Автор: Сергей Раткевич
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-28667-6

Кто из нас ни разу не слышал, что великих людей не существует, что подвиги, в сущности, не такие уж и подвиги — потому что совершаются из страха либо шкурного расчета? Что нет отваги и мужества, благородства и самоотверженности? Мы подумали и решили противопоставить слову слово. И попытаться собрать отряд единомышленников. Именно поэтому и объявили конкурс, который так и назвали «Наше дело правое», конкурс, который стартовал в День защитника Отечества. Его итог — эта книга.

При этом ее содержание никоим образом не привязано к реалиям Великой Отечественной. Ее герои бьются на мечах, бороздят океаны на клиперах и крейсерах, летают на звездных истребителях. Они — и люди, и эльфы, и вуки, и драконы, и роботы, наконец. Главное не декорации и даже не сюжет, а настрой, уверенность в том, что «наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами».

С уважением Ник Перумов, Вера Камша, Элеонора и Сергей Раткевич, Вук Задунайский.

---

Елена Белильщикова

ЕСТЬ ТОЛЬКО МИГ…

Призрачно все в этом мире бушующем,
Есть только миг, за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь…

Л. Дербенев

Февраль — кривые дороги. В этот хмурый месяц так легко сбиться с пути, заблудиться в одинаковых серых городах, заплутать в черных перелесках, сойти в метель с проезжего тракта в поля, укрытые снегом. Чуть оступись — и коварные сугробы похоронят навсегда. Чуть оступись…

Это утро выдалось промозглым. Шел мелкий снег, превращающийся на щеках в дождь. Непогода окрасила пустырь за аэропортом и взлетную площадку во все оттенки серого. Пара голых деревьев ежились вдалеке, а мокрый асфальт был покрыт коркой тающего льда. И только один элемент дерзко выбивался из общей, цельной картины. Девушка в ярко-красном пуховике стояла, наверняка уже не один час, в ожидании, переминаясь с ноги на ногу. Ее озябшие тонкие пальцы крепко сжимали букет желтых тюльпанов, слегка припорошенных снегом…

* * *

Паутина на стекле и стенах напоминает старинное кружево. Пыль. Она везде, кажется, даже на лунных бликах, что проникают сквозь большие резные окна, рисуя причудливые узоры. Луна — единственный источник света в этой большой комнате, где, кажется, остановилось время. Время… Большие часы с маятником давно молчат, и теперь пыль лежит на стрелках и циферблате. Печатью вечности отмечены и два бледных лика, особенно огромные глаза, в которых застыли осколки пустоты. Сила и слабость. Белое и черное. Нежность и ненависть. Как они похожи, вечность уравнивает все, закрывая сердца и души в тесную клетку безысходности. Безнадежность, кручина, тоска… Это самые страшные слова. Когда сердце бьется в агонии любви или ненависти, оно живет. Но когда ему становится все равно, что было вчера или будет завтра, бесконечность два раза поворачивает ключ в маленьком замочке.

Палец медленно скользит по стеклу, разрывая невесомую решетку паутины и пыли. Лунный луч резким, неприятным светом бьет прямо в глаза черноволосой девушке, но она не жмурится и не отворачивается. По агату зрачков скользит свет. Девушка будто бы впитывает его каждой клеточкой измученного ожиданием тела.

— Не нужно, Элиза, — раздается тихий голос, разрушая тишину.

Светловолосый юноша поднимает голову, чтобы взглянуть девушке в глаза. Золотые кудри рассыпаются по плечам в беспорядке. Девушка отвлекается от своего занятия и оборачивается. Черное скрещивается с серебром, но взгляды сияют холодом льда, в них нет, как прежде, пламени любви.

— Почему, Ральф? — тихо спрашивает Элиза, не отводя глаз. Ральф с раздражением сжимает губы.

— Ты не изменилась, Элиза. Задаешь такие вопросы, на которые невозможно ответить. Это уже не любопытство.

— Я могу ответить на свой вопрос, — вздыхает она, — но ты не хочешь слышать ни ответов, ни моего голоса. Ты не желаешь чувствовать на коже моих прикосновений, ты боишься лунных бликов, что теперь беспрепятственно гуляют по комнате. Ты страшишься поверить мне…

Снова воцаряется тишина. Холодная и ломкая, словно снежинки, что они так любили когда-то ловить на язык и, смеясь, сцеловывать со щек.

— Я боюсь этого оттого, что не знаю, к кому сегодня прикоснется Элиза. — Ральф словно подхватывает ускользающую нить разговора, столь важного для обоих.

— Ты — это ты. Просто ты не хочешь выпустить своих демонов на волю.

Ральф хрипло смеется.

— Малыш, от меня уже давно сбежали все демоны. Потому что нет меня. Я потерялся, заблудился в лабиринтах чужих душ и теперь блуждаю в поисках своей. От меня осталась одна лишь оболочка.

— А как же твое сердце?

Элиза видит, как Ральф вздыхает и качает головой.

— Мое сердце превратилось в кусочек льда. Так же, как и твое, А после смерти сердца исчезла и душа. Точно так же, как и у тебя.

— Нет! Я все еще живая! — вскидывается Элиза, а Ральф лишь горько улыбается:

— Не ты ли говорила, что мы живы, пока любим? Где живет любовь, Элиза? На что ты променяла свою сказку? На призрачные мечты? Счастье ушло, потому что мы сами упустили его. Мы пытались запереть его в золотую клетку, словно птицу, и думали, что оно будет жить там вечно. Вечность — это слишком долго.

Лицо Элизы словно застывает. Взор вновь устремляется куда-то вдаль, за горизонт, пытаясь поймать ускользающий лунный лучик.

— Ты прав, — с трудом говорит она, — но ведь мы можем еще все изменить! Я возьму тебя за руку, и мы вместе пойдем искать твою душу, мы снова будем любить друг друга, как раньше…

— Слишком поздно, — снова вздыхает Ральф. — Мы уже умерли, как ты не понимаешь? Мы молчим, мы стали чужими, а это смерть. Мы больше не видим света, не радуемся пустякам. Помнишь, как мы любили ловить бабочек в поле цветущих ромашек? А потом вместе отпускали их в небо, потому что тебе было их жалко. Теперь мы можем любоваться лишь на коллекции засушенных насекомых, что свалены в беспорядке в углу. Они кричат и стонут, но мы уже не слышим их криков. Мы ослепли и оглохли, глядя смерти в глаза.

Элиза грустно кивает.

— Нашу комнату наполняют лишь вздохи, а я бы хотела наполнить ее смехом и радостью. Я так хотела этого… Это моя вина. Во всем виновата я. Я, как эгоистка, закрылась в собственной скорлупе и переживала все молча, одна. Я раздувала проблемы и не пыталась их решать, отмахиваясь от них. Раньше, в начале, я была настоящей, и то счастье, что искрилось в моих глазах, тоже было настоящим. Сейчас это очередная маска. И что она мне дала? Она только отняла любовь, а вместе с нею жизнь. Я чужая сама себе, а другим тем более. Подделка, фальшивка!

— Я тебя не обвиняю. — Ральф отворачивается. Теперь и он сморит в окно. Холодные, голубоватые глаза словно что-то ищут в туманной дали. Элиза делает шаг к нему, нежно обнимает.

— Я все исправлю, честное слово. Я не покину тебя.

— Я никого не принуждаю, — Ральф разрывает объятия и отходит в угол, с силой бьет кулаком в стену. На сером камне кровь от разбитых костяшек пальцев. — Как ты не можешь понять, что мы не в силах вернуть то, что было? Повернуть время вспять? Да и нужно ли это? Я уже ничего не хочу. Ведь ты предала меня и наше общее дело…

— Мы в плену, — тихо шепчет Элиза, — в плену собственных иллюзий и искаженного восприятия мира. — Она встает на середину комнаты, как раз в пятно лунного света. Он заливает ее лицо, жестоко подчеркивая недостатки, играет на коротких черных волосах. Невидимой кошкой в комнату вновь прокрадывается тишина. Но на сей раз она длится намного дольше, сковывая цепями безнадежности двух людей, что так близко и одновременно далеко друг от друга. По разные стороны безжалостного мира. — Мне так жаль…

Знакомая холодная улыбка чуть трогает побледневшие губы Ральфа.

— О чем ты думаешь? — осторожно спрашивает он и сам изумляется. Они давно не интересовались мыслями друг друга, очень давно. Кажется, или прошла уже целая вечность? Но Элиза рада этому вопросу. Красивая, хрупкая девушка, она соткана из противоречий. Ральф вспоминает, как в самом начале они нашли друг друга. Он прозвал Элизу ангелом за ее нежный характер. А сам Ральф — ее противоположность. Дьяволенок. Воспоминания набегают, словно волны, и уходят, оставив после себя лишь морскую пену легкой грусти. Уже тогда их дружба и любовь была даром Небес. Не каждому дано найти действительно свою половинку. Но когда имеешь, не ценишь, а потеряешь — плачешь. Их души сливались в одну и танцевали на неправдоподобно голубом небе, а солнце целовало их макушки. Элиза все время смеялась, что солнце промахивается и попадает поцелуем в волосы Ральфа, поэтому он такой золотоволосый. Земля плакала от зависти проливными дождями, но как хорошо было целоваться под упругими струями, захлебываясь от страсти и смеха. Элиза любила солнце, а Ральф любил ночь. Он собирал звезды и нанизывал из них ожерелья для Элизы, чтобы его ангелочек был самым красивым на всей планете. А Элиза любила плести венки из ромашек и дарить их Ральфу. Они любили ловить бабочек и чувствовать, как крылышки щекочут ладони. Они любили гладить птиц по их мягким перьям и кормить их с рук. Любили, любили, любили…

— Я думаю о кругах нашего личного ада, — тихо отвечает Элиза, и Ральф вздрагивает, пробудившись от воспоминаний.

— Итак, наши мысли снова совпали, — заявляет он с улыбкой, но Элиза одним взмахом руки останавливает его.

— Дай мне закончить. Знаешь, я думаю, просто мы привыкли к счастью. Воспринимали все как должное. И хотели большего. Еще дружбы, еще любви, и как можно больше. Это наркотик. И мы не могли остановиться, летели по направлению к бездне. Мы начали скрывать друг от друга. Сначала различные мелочи и по разным причинам — думали, они ничего не значат, могли причинить боль одному из нас… Мы оберегали друг друга, по капле убивая доверие. Потом эти расстояния… Они действительно способны убить любовь. Наши вечные путешествия. Разлука, к которой мы начали привыкать. Льстецы, готовые на все. Они тоже сделали свое черное дело. Весь мир был у наших ног. Позже наступило пресыщение и усталость. Неуемная жажда удовольствий. Они убили в нас детей, тех, что радовались песне жаворонка и с нетерпением ждали, когда зацветет сирень. Но мы держались друг за друга в страхе потерять свое. Внутри у нас появилось зеркало. Сначала оно было одно, потом все больше и больше, пока не замкнулся круг. Ты знаешь, что такое зеркальная комната? Это когда ты видишь только себя и свои проблемы, но не знаешь, что находится за ней. Особенно когда зеркала кривые, появляется искаженное восприятие, что-то уменьшается, а что-то увеличивается, то, что было прекрасным, становится уродливым, и наоборот. Наша любовь уменьшалась и уменьшалась. А убила ее я.