Вад Ветров - Логофет. Убить скуку.

• Название: Логофет. Убить скуку.
• Автор: Вад Ветров
• Жанр: Фэнтези

Однажды, после прочтения весьма неплохой (но чисто женской! имхо) книги одной хорошей девушки с СИ, у нас с подругой возник спор по поводу мужского и женского фэнтези. Мои доказательства, что написать "мужское произведение" женщине не по силам, а вот наоборот... запросто, были иронично высмеяны. Возник спор повлекший за собою это графоманство. Условие - любимые девушками вампиры, эльфы и драконы должны присутствовать однозначно. Вот, что из этого получается. Клацните на оценку - вам мелочь, а мне интересно. :)

http://samlib.ru/w/wetrow_w/l4.shtml

СИ неокончено от 17/06/2012 по гл. 15

---

- Что случилось?

Арина повернула к нему искаженное злостью лицо.

- О, ничего не случилось просто какая-то б... - пояснение внутреннего переводчика к следующему слово прозвучало в мозгу Сэма, как: " вульгарная женщина, продающая свое тело за деньги", - взяла за привычку решать за меня, как мне жить, что мне делать и как мне умереть! Какая-то инопланетная дрянь решила выдернуть меня из моего родного мира и отправить черт знает куда для решения придуманных ею проблем! Я никогда никому не позволяла распоряжаться своею жизнью и жизнями близких и дорогих мне людей и этой заразе не позволю! Я достану ее, чтобы мне это не стоило и вгоню эти ножи в прекрасное тело этой суки! - Лицо женщины исказил звериный оскал, верхняя губа поднялась, обнажая зубы, из горла раздалось рычание, с нечеловеческой силой она яростно по самую рукоятку вогнала в ствол охотничий нож.

Сэмуил резко попятился. Словно клокочущая лава, вырвавшаяся из плена земной коры, на него обжигающим потоком хлынули чужие эмоции, сметая все тщательно выстроенные еще в начальной школе на Хатайе барьеры. Они облепили его тонкой пленкой, не давая дышать, двигаться, адекватно мыслить. Чужая боль, разочарование, бессилие и злость рвали его душу на части. Сэмуил упал на колени, сжав голову ладонями не в силах вынести этот эмоциональный коктейль. Череп взорвался изнутри, в глаза хлынул поток смутных образов и видений он упал на бок и второй раз за прошедшие сутки потерял сознание.

Очнулся Сэм от нестерпимой вони, издаваемой клочком ваты, которым перед его носом с сосредоточенным видом махала стоящая на коленях Арина. От женщины шли флюиды тревоги и... легкой вины?

- Только не это. - Чуть не плача простонал Сэм. - Я так этого избегал. Перун, за что? - Он поднял глаза к небу, словно пытаясь рассмотреть воинственного бога, спрятавшегося в ветвях неподвижно застывших деревьев.

- Сэмуил, что с тобою, малыш? - В голосе Арины слышалась непритворное волнение.

Сэм перевел взгляд на подругу.

- Твоя ярость снесла все барьеры в моей голове. Барьеры, которые ставили лучшие волхвы Искарая! Я тебе рассказывал, что у меня дар эмпатии, но не рассказывал насколько тяжело постоянно чувствовать чужие эмоции, пропускать их через себя, ощущая как свои собственные. Ты себе не представляешь, как неприятно, беседуя с человеком чувствовать его отношение, предугадывать его действия. Особенно это тяжело ребенку. - Сэмуил сел и со вздохом, опустив глаза в землю, продолжил, - Я тогда первый раз влюбился. Влюбился в стажерку - учительницу музыки. Мне было пятнадцать лет, и я уже два года жил в Искарае, считая себя если не взрослым то, по крайней мере, опытным и самостоятельным мужчиной. Она была возвышенно красивой - хрупкой, неземной, волшебной. Я помню ее тонкие длинные пальцы, порхающие по клавишам рояля, одухотворенное лицо с полуприкрытыми глазами, тень от ресниц, маленький носик, пухлые губы. А какие замечательные ямочки появлялись у нее на щеках, когда она смеялась... Я был готов целовать землю, по которой ступала ее изящная ножка. Бывало, сидел, часами прижавшись щекой к ее стулу, мечтая о свидании и представляя себе такие сцены, от которых у меня сладко ныло внизу живота. Именно тогда я впервые узнал значение фразы "мокрые штанишки", которую часто использовали старшеклассники, подтрунивая друг над другом и которую мы "мелкота" трактовали совершенно по-другому. Через полгода тихих страданий я набрался храбрости и в канун Авсеня, не особо рассчитывая на положительный результат, пригласил ее на свидание. К моему удивлению и радости она согласилась. Ариша! - Арина улыбнулась, отметив для себя это новое обращение, - Как мне передать словами ту бурю чувств, которая играла в моей душе, когда я, трепеща, одетый, словно на парад с букетом цветов ждал ее в условленном месте. От волнения у меня вспотела спина, и я ужасно боялся, что от меня будет пахнуть. Когда она появилась, вся такая воздушная в цветастом платье, синих открытых туфельках на тонких высоких каблучках, я потерял дар речи и, засмущавшись, сунул ей цветы, буркнув что-то о прекрасном вечере. А потом, идя рядом с нею, мучительно краснел, боясь ляпнуть что-нибудь глупое. Она же словно не замечала моего смущения, рассказывала о музыке, о концертах на которых побывала, о знаменитостях с которыми встречалась. Мы перекусили в кафе, и присели на лавочку в парке неподалеку от школы. Она казалась мне еще прекраснее, умнее, недосягаемее, чем обычно. Как я пятнадцатилетний шалопай мог претендовать на любовь такой замечательной девушки! От этих мыслей мне становилось тошно, но моя возлюбленная этого не замечала. Она легко поддерживала беседу, постепенно втягивая меня в разговор и словно невзначай взяла меня за руку. Я от этого невинного прикосновения испытал настоящий экстаз... Она еще что-то рассказывала, хитро посматривая на меня из-под длинных ресниц, но я уже не слушал. Ее ладонь жгла мне пальцы, мне хотелось прикоснуться к ее волосам, уткнуться в них лицом и вдыхать аромат ее легких духов. В какой-то момент, набравшись смелости, протянул руку погладить ее роскошные длинные волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам. Я ожидал взрыва, возмущения, нотаций, но она замолчала и, повернув ко мне лицо, с легкой улыбкой спросила:

- Я ведь тебе нравлюсь, Сэмуил?

- Очень, - прохрипел я и потянулся к ней всем телом не в силах более сдерживаться. Она не отстранилась, позволяя мне обнять себя. А потом взяла мое лицо в свои теплые ладони и поцеловала в губы. Я испытал ни с чем несравнимую эйфорию. Ее поцелуй длился и длился, а я улетал в такие дали, о существовании которых не мог грезить даже в самых эротических снах. Видимо от сильного эмоционального подъема у меня открылся Дар. В моей голове словно прорвало плотину и в нее хлынули чужие эмоции и образы. Это было невыносимо больно, словно после горячей парной прыгнуть в огромный сугроб и сидеть в нем, пока тело не превратится в кусок льда. Брезгливость, разочарование, безразличие, презрение и интерес, но не ко мне, а к моей княжеской родословной. Меня словно в кучу навоза окунули... На следующий день я обратился к старшему волхву с просьбой заблокировать так не вовремя открывшиеся способности. С тех пор я мог видеть и ощущать только конкретно направленные на меня мыслеобразы, ну и еще распознавать ложь. - Сэмуил вздохнул и с видом мученика признался, - Больше я на свидания с девушками не ходил.

- Бедненький ты мой, - Арина с сочувствием протянула руки, - Иди ко мне.

Сэма окутало легкое тепло нежности и симпатии. Он подался вперед, Арина обняла его, поглаживая по плечам:

- Все будет хорошо, ну попалась одна дура - с кем не бывает! Зато ты испытал настоящую первую любовь, а это не каждому дано. А с твоей эмпантией мы справимся. И не такое уж это плохое качество, нужно только научиться от него абстрагироваться. Я могу научить тебя медитативным практикам, думаю, тебе поможет умение концентрироваться и...

Она еще что-то тихо говорила, но Сэм не вслушивался в смысл слов, он просто отправил сознание по волнам ее голоса, купаясь в эмоциях заботы и нежности которые окутывали его вместе с тихим голосом подруги. Арина поглаживала его по голове, перебирая мягкие пряди, и Сэмуил вдруг с болезненной ревностью позавидовал ее дочери, с ужасом осознавая, что никогда не простит своим родителям утраченной возможности быть обласканным и понятым родным человеком. Именно в этот момент значение слов отец и мать обрело для него смысл. И еще он понял, что между ним и Ариной протянулась прочная нить, которая связала их крепче родственной крови, связала навсегда, как бы ни сложилась их дальнейшая судьба.

Так они и стояли, обнявшись посреди незнакомого величественного леса - взрослая женщина и молодой парень, такие разные и такие похожие.

Через полчаса Арина со вздохом пошла собирать ножи, еще полчаса им понадобилось, чтобы по очереди расшатывая лезвие, при этом ругаясь всеми известными демонами, богами (и просто по-русски матерясь ) вытащить из дерева охотничий нож. Арина, так и не смогла объяснить, как она умудрилась загнать его в ствол на длину лезвия.

Глава 3. Подарки

Маленький мальчик на крыше сидел,

Был бы он бабочка, он полетел.

Сзади подкрался с дубинкою кто-то,

Вот и сбылась мечта идиота.

Атарията. Храм Судьбы

Храм Судьбы находился на большой опушке Леса Древних в нескольких часах езды от столицы. Артуари спешился, снял оружие - негоже подъезжать к святыне верхом и вооруженным, бросил поводья подбежавшему слуге и медленно пошел к Храму. На полшага позади со вздохом благоговейного восхищения, неслышного для обычного уха, следовал Тень. Артуари прекрасно понимал брата, он и сам не мог сдержать своего восторга, граничащего с экстазом при виде величия и гармонии Храма. Он помнил, как впервые еще младенцами их принес на поклон Богине воспитатель - старик Меганаль, последний из чистокровных моритов. Помнил желтые глаза Тени, расширившиеся и ставшие похожими на два огромных светящихся шара и свою неудержимую радость при виде торжественной красоты, мощи и величественности Храма, вокруг которого бурлили сильнейшие эманации переплетений синих энергий Вселенной и легких зеленовато-дымчатых линий Природы. Это чувство навсегда осталось в их душах, только окрепнув с годами. В Храм приходили те, кто не знал ответов те, кто нуждался в медитативных прозрениях те, кто искал утешения и те, кто желал поделиться с Богиней радостью. Влюбленные, поэты, музыканты приходили за вдохновением; воины, разбойники и воры - за удачей; философы - за просветлением. Никому не отказывала Богиня, ибо ей было все равно, кому принадлежат ее дети - восходу или тени - прекрасный лик поворачивался с одинаковой любовью и к свету и к тьме.