Джон Пристли - Другое Место. Рассказы

• Название: Другое Место. Рассказы
• Автор: Джон Пристли
• Издательство: Б.С.Г.-Пресс
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-93381-160-2

Знаменитый английский романист и драматург Джон Бойнтон Пристли (1894–1984) на этот раз предстанет перед читателями как замечательный рассказчик. Точность наблюдений, умение нарисовать характеры и неожиданным образом повернуть сюжет, — все это делает его новеллы необычайно занимательным чтением.

---

— Я так понимаю, — заметил доктор Смит, — что сейчас вы излагаете уже собственные мысли, а не те, что вы слышали тогда из уст этого самого Фэрбрайта, так?

— Насчет грязного белья, да. И о том, что все кругом как-то не так, полный беспорядок. Да, есть у меня такое ощущение. Словно все начало терять и форму, и цвет, и аромат. Понимаете, что я хочу сказать, доктор?

— Да-да, модель отчасти знакомая. Может, это возраст…

— Не думаю, — твердо ответил мистер Пэтсон. — Дело совсем в другом. Я принял во внимание возраст…

— …настолько, разумеется, насколько могли, — ровным голосом подхватил доктор Смит, не выказывая ни малейших признаков недовольства. — Не стоит, кстати, забывать, что средний класс в Англии, к которому вы, несомненно, принадлежите, испытывает на себе в последние годы последствия того, что можно назвать экономической и социальной революцией. А значит, все, кто относится к этому классу — я, например, — не могут отделаться от ощущения, будто жизнь не приносит более той радости, как когда-то, до войны.

— Но доктор Смит, мне все это прекрасно известно! — воскликнул мистер Пэтсон, глядя ему прямо в глаза. — Потому что и жена и наши друзья, все только и делают, что без конца говорят об этом, все ворчат, все жалуются. Но я не о том. Я, признаться, всегда был либералом и верил: преобразования в обществе возможны. Если бы все сводилось к тому, что один класс отныне станет получать немного меньше доходов, а другой — немного больше, мой доход снизится, а у моего конторщика или у складских рабочих возрастет жалованье, меня бы это ничуть не беспокоило. Я же сейчас совершенно об ином говорю. Экономика, политика, все эти перемены в обществе, они, возможно, лишь часть общей картины: их просто-напросто используют в других интересах.

— Мистер Пэтсон, что-то я не могу уследить за вашей логикой.

— Потерпите минутку, доктор. Давайте вернемся к тому, что я услышал в тот вечер. Я отвлекся, чтобы подчеркнуть: уже тогда я не мог не почувствовать — в словах Фэрбрайта есть что-то особенное, некое зерно истины. Хотя бы потому, что впервые кто-то попытался объяснить, отчего вокруг нас все это творится.

И он серьезно посмотрел на врача. Доктор Смит покачал головой и, чуть заметно улыбнувшись, сказал:

— Гипотеза таинственного, активного Источника Зла, мистер Пэтсон, ничего толком не объясняет.

— О-о, это лишь исходная точка, — парировал мистер Пэтсон довольно воинственно. — И конечно, это еще не все, никоим образом! Вот теперь мы добрались и до его представителей.

— Ах, да-да… представители… — доктор Смит вдруг сделался невероятно серьезным. — Это также идея Фэрбрайта?

— Да, мне самому бы она в голову не пришла. Но сами посудите, если Источник Зла в самом деле пытается превратить нас во что-то вроде насекомых, он может поступить двояко. Например, управлять нами на расстоянии, по принципу непрерывной радиопередачи, и постоянно держать в повиновении наш ум, требуя, чтобы мы ничего не предпринимали, чтобы избегали риска, действовали наверняка, чтобы не питались иллюзиями, придерживались заведенного порядка, не тратили время и силы на восторги, раздумья, фантазии и прочее…

— А что, Фэрбрайт говорил тогда, будто нечто похожее уже происходит?

— Да, только не он до этого додумался. До того, как я стал слушать, он рассказывал о каком-то человеке… он встретил его на Ближнем Востоке, и тот совершенно ясно дал ему понять, что вся эта пропаганда ведется непрерывно, изо дня в день… А есть и второй способ, его можно назвать прямым контролем: это использование агентов, так сказать, представителей, Пятой Колонны Зла, причем их кругом становится все больше и больше, и работают они не покладая рук.

— А кто это? — спросил доктор, все еще улыбаясь. — Дьяволы? Бесы?

— В конечном счете, да, — отвечал мистер Пэтсон, не отвечая на улыбку и, наоборот, слегка нахмурившись. — Разве что эти названия сами по себе дают неверное представление: рога, копыта и все такое прочее… Эти агенты совсем не такие, говорил тогда Фэрбрайт. Про них одно можно сказать определенно — они совсем не такие, как мы, люди. Им чуждо все человеческое. Они нас терпеть не могут. И работают на нашу погибель. Следуя приказам. Зная, что творят. Действуя коллективно. Устраивая друг друга на работу, чтобы получить больше влияния и власти. Ну как же нам от них защититься? — вдруг выкрикнул мистер Пэтсон тонким, беспомощным голосом…

— М-да, если бы такие существа были на самом деле, — спокойно заметил доктор Смит, — тогда слов нет: мы бы с вами в самом деле скоро оказались в их власти. Но их нет. В жизни они не существуют. Они — лишь фантазия, хотя и в этом качестве от них немало вреда. По-видимому, мистер Пэтсон, вы часто думали о них в последнее время — или, скажем так, немало часов провели, погрузившись в мрачные, кошмарные раздумья о всяких демонических созданиях, так? Видимо, так. Кстати, а как вы их называете? Мы сэкономим время и избежим недопонимания, если как-то назовем их.

— Серые, — без запинки сказал мистер Пэтсон.

— Ах вот как, серые, значит… — тут доктор Смит опять нахмурился и поджал тонкие губы, возможно, чтобы показать, что не одобряет такой слишком поспешный ответ. — По-видимому, мистер Пэтсон, вы хорошо знаете, о чем говорите…

— А как же иначе?! Вы меня спросили, как я их называю, вот я и сказал. Мне, разумеется, не известно, как они сами себя называют. И, кстати, отнюдь не я выдумал это имя для них.

— A-а… это, видно, опять Фэрбрайт, не так ли?

— Да, я услышал тогда, что он их так называет, и это определение показалось мне довольно точным. Они ведь всё пытаются превратить в полную серость, правда? К тому же, сами они по сути совершенно невыразительные, серые… Никаких кричащих красок, никакого контраста красного с черным, всех мефистофельских штучек — нет, это не про них… Они все спокойные, тихие, серые существа, которым только и нужно, чтобы все вокруг стало серым, — вот они какие.

— Подумать только! Теперь внесем ясность, мистер Пэтсон. Как я уже сказал, вашу идею о так называемых Серых нельзя просто отвергнуть, поскольку возможны весьма серьезные антиобщественные последствия. Одно дело исповедовать фантастическую веру в некий таинственный Источник Зла, который, действует против нас ради своих преступных целей. Но совсем иное дело — верить, будто конкретные наши сограждане, возможно, люди с чистой совестью, приносящие немало пользы… будто никакие это не люди, а целая куча замаскированных демонов. Понимаете, о чем я, да?

— Разумеется, — с некоторым раздражением ответил врачу мистер Пэтсон. — Я ведь не идиот какой-то, хотя вы, на основании моих же слов, наверное, решили, что я совсем рехнулся. Эта мысль насчет Серых… она ведь действительно все объясняет, разве нет? Вон они, хлопочут как пчелки, везде, на каждом углу…

Доктор улыбнулся.

— Но вы же ни одного Серого не видели… А это о чем говорит? Отчего бы не спросить себя: есть ли хотя бы гран истины в этой абсурдной идее? Эти ваши Серые, которые якобы желают нами управлять, влиять на нашу жизнь — где они? Вы ведь ни разу не сталкивались ни с кем из них… Ай-яй-яй, мистер Пэтсон…

И в шутку доктор погрозил ему пальцем.

— Как это я ни одного Серого не встречал?! — возмутился мистер Пэтсон. — С чего это вы взяли, доктор?!

— Уж не хотите ли вы сказать…

— Конечно, хочу. И скажу! Да я их не меньше дюжины знаю. Вот, хотя бы мой шурин.

Доктор Смит не был ни поражен, ни испуган этим заявлением. Он лишь на миг замер, внимательно и пристально взглянул на пациента, а потом принялся быстро что-то писать у себя в блокноте. Теперь он перестал изображать веселого школьного учителя и превратился во врача, которому достался трудный случай.

— Значит, мистер Пэтсон, дело обстоит так. Вам известна по меньшей мере дюжина Серых, и один из них — ваш шурин. Я вас правильно понял? Прекрасно. Ну что же, давайте с него и начнем, с вашего шурина. Когда и как вы установили, что он — Серый?

— Как бы вам это объяснить… — задумчиво проговорил мистер Пэтсон. — Я не один год про него думал, про Гарольда. Он мне никогда не нравился, только я все никак не мог понять, почему. Он меня всегда ставил в тупик. Он из тех, у кого нет никакой сердцевины, ядра, его невозможно понять. Такие люди в своих поступках не руководствуются обычными, человеческими чувствами. Ими движет что-то такое, чему нет объяснения. Словно внутри у них ничего нет… Можно подумать, они действуют по инерции, как автоматы. Понимаете, о чем я, доктор?

— Вы теперь воспринимайте меня как постороннего слушателя, хорошо? Просто расскажите, о чем вы думали и что чувствовали — например, про Гарольда.

— Да-да, про Гарольда. Ну, он ведь один из них. Ни сердца, ни чувств, ни желаний. Я пытался с ним сойтись поближе, ради жены, хотя и она никогда не была с ним особенно близка. У нас дома, после ужина, я заводил с ним всякие разговоры, а иногда приглашал его прогуляться. Нельзя сказать, что он вел себя недружелюбно — это уже было бы неким качеством. Пока я говорил, он меня слушал, до определенного момента. Если я задавал вопрос, он что-то отвечал. Выражался при этом своеобразно, словно цитировал передовую статью из газеты, не позволяющей себе неосторожных высказываний. Был он весь какой-то вялый, серый. Ни плохой, ни хороший. А кроме того, примерно через полчаса после начала беседы с ним было трудно говорить о чем бы то ни было, даже о моих делах. Я просто не знал, что сказать. Между нами возникал вакуум. У него такая манера, — я с ней не раз сталкивался в жизни, — когда ты говоришь, а собеседник никак на это не реагирует, лишь пристально смотрит на тебя, словно ждет, когда же ты, наконец, сморозишь глупость. Правда, мне тогда казалось: это в нем от того, что он уже занял определенную должность… Когда я познакомился с ним, он был одним из помощников секретаря в городском Совете. А сейчас он сам стал секретарем, это довольно высокий пост, город у нас не маленький. Что ж, на таком посту человеку приходится проявлять большую осторожность, чем, скажем, мне. Он не может себе ничего особенного позволить, ему надо слишком со многими ладить, не задевать их. Про Гарольда с самого начала было ясно: он жаждал сделать карьеру, это вроде должно было сделать его более человечным, но почему-то этого не случилось. Нет, у него были свои амбиции, но, опять-таки, не обычные, свойственные людям амбиции, в которых есть какой-то огонек, какая-то доля сумасбродства — а у него они строились лишь на холодном расчете, желании просто подняться по служебной лестнице… Понимаете, о чем я? Ох, совсем забыл: вопросов не задавать… Ну вот, таким он был тогда — да он и сейчас такой. Я в нем еще кое-что приметил. Даже жена вынуждена была со мной согласиться. Он у нас, так сказать, «демпфер»: все вокруг себя глушит… Позовешь его поразвлечься, а он и сам не станет веселиться, и так все устроит, что и вам тоже не захочется. Я, например, люблю музыкальные представления, поэтому хорошее шоу могу смотреть несколько раз, но однажды я взял с собой Гарольда; неважно, что именно в тот день ставили, но мне тут же все опостылело… Он не будет открыто что-то критиковать или высмеивать, ему достаточно просто находиться рядом с вами, — и все краски, вся радость тут же улетучиваются. Сидишь и думаешь: на кой черт убил целый вечер, да еще деньги потратил на такую ерунду? То же самое на футболе или на крикетном матче: вам там тоже станет зверски скучно. А пригласить его на вечеринку вообще убийственно: да, он вежлив, предупредителен, поможет, если его попросить, но веселья не будет. Словно он попрыскал каким-то дьявольским составом, и все вдруг заскучали, почувствовали усталость… Или мы с женой взяли его однажды с собой в отпуск, когда собрались в путешествие по Франции и Италии. Хуже мы ни разу не отдыхали. Он все испортил. На что ни глянет, все тут же кажется меньше, тусклее и серее, чем мы ожидали. Неважно, Шартр это, долина Луары, Прованс, итальянская Ривьера, Флоренция, Сиена — все, все было погублено, все окутала мрачная серая пелена, причем мы с женой оба никак не могли взять в толк, на кой черт мы вообще устроили эту поездку, торчали бы где-нибудь в Торки или в Борнмуте. Далее: пока я еще не поумнел, я пытался обсуждать с ним всякие идеи, например, как улучшить свой бизнес, однако не успевал я рассказать ему о своем проекте, как все мое воодушевление улетучивалось… Мне начинало казаться — или это он так на меня действовал, — что я иду на совершенно неоправданный риск, что куда лучше работать по-старому. Я, наверное, вообще закрыл бы дело, если бы мне в одночасье не хватило ума просто перестать беседовать с Гарольдом о моем бизнесе. А если он вдруг спрашивал меня, есть ли у меня новые идеи, я просто говорил: нет, мол, никаких идей, и все тут. Ну, так было еще задолго до того, как я узнал про Серых. Про Гарольда-то я все время думал: он ведь и жил и работал неподалеку от нас. Когда он занял пост секретаря Совета, меня стало больше интересовать, что делается в городе: хотелось знать, повлияет ли Гарольд на местные власти. Я тогда едва не сделался сыщиком. И что же? Был у нас, например, энергичный, довольно молодой заведующий отделом образования, и вдруг он ушел, а на его место назначили какого-то скучного, нерешительного типа. Вдруг узнаю: это дело рук Гарольда. Потом, был еще один, живой, остроумный парень, он заведовал зрелищными мероприятиями и, право же, немало сделал, чтобы всех расшевелить, чтобы жизнь стала веселее — но Гарольд и от него избавился. Он да приятель его, казначей, который тоже из них, из Серых — им на пару удалось свести на нет все, что делало жизнь в нашем городе интереснее, как-то оживляло ее. И, разумеется, всегда уважительная причина — экономические проблемы. Но я заметил, что Гарольд с казначеем вечно пользовались этим предлогом, то есть экономикой, только с одной целью — уничтожить все, что можно назвать «антисеростью», и ни разу пальцем не шевельнули, чтобы сэкономить средства на другом: на официальных, помпезных, вызывающих смертельную скуку мероприятиях… Вы, может, сами замечали: на такое у нас денег не жалеют, причем неважно, местный это уровень или общегосударственный, поэтому все, что мне не нравится в нашем городке, творится и по всей стране… М-да, насколько я могу судить, доктор, в других странах ведь то же самое…