Владимир Муравьев - Истории московских улиц

• Название: Истории московских улиц
• Автор: Владимир Муравьев
• Жанр: История

---

ЛЕГЕНДЫ СУХАРЕВОЙ БАШНИ

Образ Сухаревой башни, который известен всей России, создавался в народном сознании в одинаковой степени как историческими фактами, так и легендами, окружавшими башню с самых первых лет ее существования. Может быть, легенды при этом сыграли даже более значительную, чем факты, роль. Недаром П.В.Сытин в подзаголовке к своей работе "Сухарева башня" на первое место поставил "народные легенды о башне" и лишь на второе - "ее историю".

Самая известная легенда Сухаревой башни - это легенда о ее создании.

Этим рассказом обычно начинаются статьи и очерки о Сухаревой башне, его включают в свои произведения беллетристы, им вдохновляются поэты. Для примера приведем отрывок из стихотворения Е.Л.Милькеева "Сухарева башня", в котором рассказывается о том, что во время стрелецкого бунта, спровоцированного царевной Софьей с целью свергнуть с трона Петра I, стрелецкий полк полковника Сухарева сохранил верность царю, и это решило исход мятежа - Петр остался на троне. После подавления бунта, пишет поэт:

Призвал Великий воеводу

И молвил в благости своей:

"Хочу оставить я народу

Знак неподкупности твоей:

Где жил ты с верными стрельцами,

Построй там башню, да про вас

Она являет пред веками

Живописующий рассказ!"

Сказал, - и мощное желанье

Ретивый муж осуществил

И достопамятное зданье

Среди Москвы соорудил.

Этим зданием была Сухарева башня.

Но в Петербурге бытует иное предание, по которому оказывается, что Петр Великий не так уж был озабочен сохранением "в веках" памяти о верном полковнике.

Эту легенду приводит современный знаток Петербурга Н.Синдаловский в своей работе, посвященной петербургскому фольклору. "В 1703 году, - пишет он, - Петр I распорядился снять единственные в то время в России куранты с Сухаревой башни в Москве и установить их на шпиле Троицкого собора в Петербурге. Это было глубоко символично. Время в стране считывалось уже не по-московски".

В этом предании обозначены две темы: первая - о безграничной отсталости и темноте допетровской России, имеющей на все государство одни-единственные часы-куранты; вторая - о явном предпочтении Петербурга Москве, проявляемом царем. Но кроме того, лишение Сухаревой башни памятника Сухареву - престижнейшего, уникального (что подчеркивается в легенде) ее украшения - часов - является если не поруганием, то явным пренебрежением к памятнику и к тому, в честь кого он сооружен.

Легенда эта весьма тешит тщеславие петербуржцев, но и порождена она исключительно им же. Обе ее темы не имеют исторической фактической основы.

В России XVII века часы-куранты имелись отнюдь не в единственном экземпляре. В Москве же первые куранты - "самозвоны" были установлены в Кремле на дворе великого князя Василия уже в 1404 году К середине XVII века часы-куранты, кроме Сухаревой башни, имелись по крайней мере на трех башнях Кремля - Спасской, Троицкой и Тайнинской, а также в царском Коломенском дворце. Московские часы и их бой вызывали восхищение иностранцев.

Австрийский посол Августин Мейерберг в своих записках о пребывании в Москве в 1660-х годах описывает часы на Спасской башне. "Главные часы, пишет он, - к востоку от Фроловской башни, над Спасскими воротами близ большой торговой площади или рынка, возле дворцового моста. Они показывают часы дня от восхода до захода солнца. В летний солнцеворот, когда бывают самые длинные дни, часы эти показывают и бьют до 17, и тогда ночь продолжается 7 часов. Прикрепленное сверху к стене неподвижное изображение солнца образует стрелку, показывающую часы, обозначенные на вращающемся часовом круге. Это самые богатые часы в Москве".

Здесь необходимо пояснить, что система часового отсчета в России XVII века отличалась от европейской. В ней сутки делились на дневное время (от восхода солнца до заката) и ночное (от наступления темноты до рассвета), поэтому число часов в каждой части суток в разные времена года было разным, что, конечно, усложняло ориентацию. Кроме того, путаницу вносил и произвол часовщиков: одному казалось, что уже рассвело, и он начинал отсчет дневного времени, а другой полагал, что еще ночь.

Иностранцы, с трудом ориентируясь в непривычном для них русском счете времени, писали об этом в своих записках и обычно переводили его в привычные европейские координаты. Как, например, сделал это секретарь датского посольства Андрей Роде: "25 числа (1659 год) утром явились оба пристава и просили, чтобы господин посланник к седьмому часу дня (т.е. по-нашему около двух часов после обеда) был готов для аудиенции".

Что же касается самого факта снятия Петром I часов с Сухаревой башни для установки на петербургском соборе, он представляется просто невозможным.

П.В.Сытин, наиболее основательно из всех авторов, писавших о Сухаревой башне, изучавший ее историю, пишет: "В конце XVII века, как видно из чертежей того времени, и до конца XIX века часов на Сухаревой башне не было, но когда и почему исчезли старинные часы, на ней бывшие, неизвестно. Нынешние поставлены в 1899 году, причем для их циферблатов были сделаны специальные отверстия в 4-ом ярусе столба башни". Кроме того, справедливо полагает историк, часы Сухаревой башни петровского времени были такие же, как и на других московских башнях, то есть показывали время по старинному русскому "часомерью".

В 1704 году Петр указал заменить куранты на Спасской башне Кремля на часы европейского образца. Видимо, тогда же были сняты и сухаревские, а новые просто не поставлены.

Ввиду указания о замене в Москве старых курантов на новые, невозможно даже предположить, чтобы Петр I поставил старые в Петербурге.

Возможно, петербургская легенда об изъятии часов с Сухаревой башни в пользу новой столицы в преображенном виде отразила другое, похожее по сюжету, событие: в 1752 году в царствование не Петра, а его "дщери" Елизаветы Петровны из Сухаревой башни после закрытия Навигацкой школы в Петербург, в Академию наук, был перевезен огромный "государственный глобус" - подарок царю Алексею Михайловичу от голландских Генеральных Штатов.

Но если происхождение петербургской легенды о часах Сухаревой башни неясно, то происхождение второй - московской - легенды, связывающей башню с именем Петра I, можно отнести к определенному историческому факту.

"Живописующий рассказ", попавший и в стихотворение Милькеева, переходя из одной работы в другую и повторяемый различными авторами в течение более двух веков, до сих пор многими считается неоспоримым историческим фактом.

В сознании самых широких народных слоев именно он выступает тем краеугольным камнем, на котором зиждется историческая репутация Сухаревой башни. Используя авторитет и славу имени Петра Великого, почитатели московской старины в XIX и начале XX века ратовали за ее ремонт и реставрацию и неоднократно добивались государственных субсидий на то и другое. В советское время, перевернувшее официальные исторические концепции с ног на голову, этот же факт использовал Каганович при оправдании разрушения Сухаревой башни как исторического памятника, говоря словами ленинского декрета 1918 года, "воздвигнутого в честь царей и их слуг".

Когда же, в 1980-е годы, возникло движение за восстановление Сухаревой башни, имя Петра, к тому времени уже вернувшееся в число советских государственных положительных символов, вновь оказалось одним из главных пропагандистских аргументов за ее возрождение.

В предании о Петре I и верном стрелецком полковнике речь идет о начальной странице истории Сухаревой башни - о замысле ее постройки, однако появление этого сюжета, как позволяют установить документальные свидетельства, относится к гораздо более позднему времени, к концу 1820-х 1830-х годов, когда башня уже вступила в свое второе столетие.

Героем же более ранних легендарных рассказов, связанных с Сухаревой башней и известных по источникам ХVIII - начала XIX века, выступают не Петр I и не полковник Сухарев, а граф Яков Вилимович Брюс.

В народных легендах Брюс предстает как колдун, чернокнижник, волшебник, звездочет - составитель знаменитого Брюсова календаря, в котором содержатся предсказания на каждый день и на далекое будущее. Причем среди народа эти предсказания в ХVIII и XIX веках пользовались огромным доверием. Слава Брюсова календаря кое-где жива и в наше время.

В 1989 году корреспондент газеты "Советская культура" беседовал в Воронежской области с девяностолетним крестьянином, который удивительно точно распознавал у обращавшихся к нему людей их прошлые болезни, называл критические годы, которые им придется пережить в будущем, и сообщал, до каких лет они доживут. Когда же кто-то выразил сомнение в его предсказании, он "оборвал его, - как пишет корреспондент, - со строгостью:

- Ты что? Я ж тебе по календарю Брюса гадаю - ему более двух сотен лет. И ни разу никого не подводил! Может, у меня единственного и остались эти умные записи, которые я успел сделать, когда еще те календари в почете были".