Владимир Муравьев - Во времена Перуна

• Название: Во времена Перуна
• Автор: Владимир Муравьев
• Жанр: История

---

- О чём речь? - спросил Олег.

- Так, о всяком говорили, князь... - ответил один из дружинников.

Наступила напряжённая тишина.

Олег тяжёлым взглядом смотрел на Алвада, и тот не выдержал. Он вышел из-за стола и встал перед Олегом.

- Говорим, что не по праву ты занял княжеский престол.

Есть люди, более тебя достойные занять его.

- Кто ж это? Ты?

- Хотя бы и я. Я племянник Рюрика, а ты ему - никто.

- Значит, ты, Алвад, хочешь быть князем, нарушив волю усопшего. А ты не боишься?

- Нет.

Олег обратился к дружине:

- Дружина тоже сомневается в моём праве?

Несколько мгновений все молчали. Молчание стало гнетущим. Алвад срывающимся голосом крикнул:

- Ну!

Тихо сказал один дружинник:

- Да, сомневаемся.

- Пусть будет так, - сказал Олег. - Пусть нас с тобой, Алвад, рассудит поединок. Ты согласен?

Алвад оглянулся на дружинников.

Дружина ждала его ответа. Отступать было некуда, и Алвад сказал:

- Согласен.

Олег громыхнул мечом.

- Завтра бьёмся в Перуновой роще. Перун решит наш спор.

ПОЕДИНОК

Утром, едва только рассвело, из детинца выехала княжеская дружина с князем, промчалась по городским улицам и ускакала за город в поле, к Ильменю.

- Что случилось? Или опять кто-то поднялся против варягов? - спрашивали друг друга новгородцы.

Но все спрашивали, и никто не мог ответить на вопросы.

Тревога охватила город. Купцы медлили открывать лавки. Хозяева запирали ворота. На улицах появились какие-то подозрительные люди, которые посматривали за заборы домов побогаче.

- Чего тут думать да гадать? - сказал кузнец Шостак. - Пойду узнаю, куда их понесло.

К Шостаку присоединились сын соседа-плотника, неженатый парень Дудик, и работник купца Берсеня Куря, которого послал хозяин.

Ещё издали они увидели, что княжеская дружина остановилась возле мольбища Перуна, дружинники спешились.

- Жертву, наверное, будут приносить, - сказал Шостак. - Видать, дело нешуточное. Как бы нам, братцы, не попасть им под горячую руку. Давайте-ка по лощине к роще проберёмся и там спрячемся.

- Правильно говоришь, - согласился Куря.

Шостак с товарищами, обойдя справа по лощине прямую дорогу к Перуновой роще, взобрались на поросший молодым березничком холм. Оттуда было видно всё, что происходит возле идола Перуна.

Дружина в боевом снаряжении большим полукругом обступила площадку перед идолом. Несколько человек складывали два жертвенных костра. На правом крыле внутри полукруга стоял Олег, на левом - Алвад.

Задымились разожжённые костры. Когда пламя охватило поленья и поднялось коротким ярко-жёлтым цветком, из толпы дружинников вышли два воина. Они вручили соперникам блестящие жертвенные ножи. Затем другие воины дали каждому по чёрному петуху со спутанными ногами.

Олег опустился на одно колено, прижал петуха к земле, коротко ударил ножом, из петушиного горла хлынула кровь.

Петух затрепетал крыльями и затих. Тогда Олег бросил его в пламя костра.

После этого Олегу подали второго петуха. Всего он принёс в жертву семерых петухов.

Семерых петухов принёс в жертву и Алвад.

Олег и Алвад разошлись и встали друг против друга на расстоянии десяти шагов.

Поединок начался со схватки на мечах.

Ловя движения друг друга, противники боком, выставя вперёд щиты, с опущенными мечами, пошли на сближение.

Алвад первым поднял меч, и в тот же миг вскинул меч Олег.

Оба отступили и вновь ринулись вперёд. Состукнулись щиты, ошиблись с громким сухим лязгом над головами мечи и застыли.

Бойцы топтались на месте. Они были похожи на двух сошедшихся в битве великанов сохатых. Силы были равны.

Потом, оттолкнувшись щитами, они отскочили в стороны, и в этот миг с головы Олега упал шлем. Ветер поднял волосы.

Алвад издал торжествующий крик, прыгнул вперёд, но тут же рухнул на землю с разрубленной от шеи до пояса грудью.

Олег поднял свой шлем и надел на голову.

Часть вторая

КИЕВ

МЕСЯЦ ЧЕРВЕНЪ

Деревья уже совсем облиственели, даже дубы, позже всех развернувшие почки, стоят, покрытые густой тёмнозелёной листвой.

Наступил месяц черзень - последний месяц весны и первый лета.

Называется он так потому, что в эту пору начинают краснеть - червенеть ягоды. А в высокой, пестреющей цветами и источающей дурманный жаркий аромат траве не переставая громко стрекочут кузнечики - изоки. Поэтому зтот месяц ещё называют изок.

Течёт время, повторяясь в своём течении - весна, лето, осень, зима и снова - весна, лето, осень, зима. С весны до весны - год.

А в течение года двенадцать раз в небе рождается тонким серпиком месяц. С каждым днём серпик становится шире, растёт, пока не превратится в сияющий жёлто-голубой круг.

Потом круг опять начинает уменьшаться, сужаться до серпа и, совсем истончившись, пропадает. Но в своё, в урочное время нарождается новый серпик, новый месяц.

С каждым новым месяцем по-иному светит солнце, каждый новый месяц несёт людям иные заботы, оттого-то у каждого месяца своё название.

Весною пробуждается природа от зимнего сна, поэтому и началом года считается весенний месяц берёзозол или сокоБИК. В этот месяц собирают сладкий берёзовый сок и жгут срубленные зимою деревья на уголь.

Потом зацветают сады, наступает месяц цветень.

За цветнем идёт травень. Тогда поднимаются, входят в силу травы.

За травнем следует червень-изок.

За чорвнем - лкпень. В липень цветут липы, и пчёлы собирают самый вкусный мёд.

Потом наступает месяц сбора земных плодов, иные называют его сэрпекь, другие - жкивень, в него на жнитве серп не выходит из рук.

Потом идёт месяц руень, в него ревут - руют - по лесам олени.

В месяц листопад опадает листва с деревьев"

В следующий месяц мороз замораживает грязь на дорогах в грудки, оттого и зовётся он - грудень.

За ним приходит холодный месяц студень.

Но в конце этого месяца начинает прибывать день, небо чаще бывает не серым, а синим, светлее становится на земле, и поэтому наступающий за студнем месяц называется просинец. Также его называют ещё сечень, потому что в этом месяце - самое время рубить, сечь лес.

После просинца-сеченя зима, предчувствуя свой конец, начинает лютовать - морозить, сыпать снегом, и этот месяц называют снежень и лютый. А за ним наступает снова первый весенний месяц - берёзозол.

Итак, в жаркий месяц червень, когда смерды уже отсеялись, а купеческие ладьи отплыли от новгородских пристаней в дальний путь - кто на Волгу - в Булгар, в Итиль, кто на Днепр - в Киев, а кто и дальше Киева - в Царьград, у новгородского князя и его дружины забот стало поменьше.

До полюдья далеко, похода не предвиделось, только и дела, что собирать небогатую пошлину на торгу.

В гриднице, как обычно, каждый день застолье. Завтрак незаметно переходит в обед, обед в паобед - послеобеденный заедок, а паобед так же незаметно - в ужин.

Многие дружинники как приходили с утра, так и не уходили допоздна.

Слуги разносили кушанья, заменяли полными опустевшие бадейки с напитками.

За столами на ближнем и дальнем концах шёл разговор, то стихая, то вспыхивая.

Олег сидел на княжеском месте, возвышаясь над всеми, вполуха прислушиваясь к разговору в гриднице, и думал о своём.

Он княжил в Новгороде уже третий год.

Подвластные земли исправно платили дань. Платили славянские племена ильменские словене, кривкчи, полочане, платили чудские племена - весь на Белом Озере, мурома по реке Оке, меря с Ростовского и Клещина-озера.

Всё, казалось, было спокойно и устойчиво. Но нет-нет, а где-нибудь на торге да и зайдёт разговор, что-де княжит Олег не по праву и что-де вскорости проживёт нажитое Рюриком, а своего примыслить не умеет, и поэтому что ж это за князь...

Беспокоил Олега и южный сосед, Полянский князь Аскольд.

Княжество его было богатое, князь - воинственный:

воевал с хазарами, с печенегами, с болгарами, ходил походом на Царьград. И хотя ему не удалось взять византийскую столицу - помешала буря, поднявшаяся в то время, когда его ладьи пытались подойти к стенам Царьграда с моря, - всё же вернулся в Киев с богатой добычей. Что ни год, Аскольдовы дружины нападали на окраинные области полочан и кривичей данников Олега, грабили и безнаказанные уходили домой.

Пока Аскольд не предпринимал большого похода против новгородского князя, видимо, присматривался, примеривался и готовился. А недовольные Олегом новгородцы тоже полагали свою надежду на Киев: в былые времена к Аскольду убежали оставшиеся в живых друзья Вадима, после гибели Алвада ушли кое-кто из варягов его дружины, а из Олеговых дружинников сбежал Свадич.

Обо всём этом часто думал Олег. И бывало, на пиру в гриднице, когда вокруг гремели песни, бубны, кувыркались игрецы-скоморохи, и полупьяная дружина громко хвасталась подвигами, призывая в свидетели всех богов и души погибших соратников и сражённых воинов, перед его мысленным взором являлся Аскольд, каким его представляли в своих рассказах видевшие киевского князя воочию - высокий, широкоплечий, могучий, с горящим взглядом.