Е. Белоусова - Современный родильный обряд

• Название: Современный родильный обряд
• Автор: Е. Белоусова
• Жанр: Фольклор

Е. А. Белоусова, кандидат культурологии, автор книги «Родины, дети, повитухи в традициях народной культуры» (РГГУ, 2001) показывает, как родильный обряд, известный в традиционных, архаичных культурах, продолжает свое существование в наши дни, пусть и в сильно измененном виде.

---

Таким образом, питательной средой для всех этих болезней, противником матери в борьбе за жизнь ребенка, самым страшным олицетворением дикой, необузданной природы, оказывается сам ее организм, несовершенный и ущербный. Имеется в виду, что современные женщины «не умеют», «разучились» рожать, подавляющее большинство родов требуют медицинского вмешательства, подавляющее большинство детей рождаются с патологиями. В качестве причины такого положения дел врачи указывают на специфику городской жизни — недостаток физического труда и «отравленность» городского человека через им же погубленные в результате промышленного производства природные продукты, воздух, воду («экологический кризис»). Подразумевается, что существовало время, когда человек жил в гармонии с природой, и она помогала ему (золотой век — «наши бабки на стерне рожали, и ничего!» (И21), но затем он презрел ее и попытался уничтожить, и теперь умирающая природа мстит человеку за свою гибель. Получается, что если прежде угрожающие человеку опасности (нечистая сила) вредили извне, то теперь они помещаются внутрь человека, грозят ему из глубин его собственного организма.

Пример поверья, основанного уже на новых реалиях и апеллирующего к научному знанию — табу на обильное употребление молочных продуктов: ребенок в утробе может «закостенеть» от избытка кальция. Кальций — важная мифологема в современном материнском дискурсе. Его образ связан с представлением о прочности, твердости костей и роговых образований. Это представление соответствует точке зрения официальной медицины: кальций необходим для строения костей. Однако, будучи используемым в составе поверий, образ кальция обнаруживает свою мифологическую сущность: химический элемент наделяется сверхъестественными свойствами. По народно-медицинским представлениям, кальций может накапливаться в организме беременной, полностью проникать через плаценту, действовать с утысячеренной силой и приводить к полному закостенению («головка не будет складываться» при родах (И37)). Здесь можно увидеть отголоски русских народных взглядов на природу еще не рожденного младенца: до момента родов он видится твердым, «костяным» (это можно проследить на материале загадок и заговоров, где ребенок иносказательно описывается при помощи таких метафор как «нечто костяное» или как «зуб»). Необходимым условием появления человека представляется твердая субстанция зародыша и — шире — отвердение, создание надежной основы (Баранов 1999).

Места концентрации кальция и способы его циркуляции в организме также заслуживают внимания. Положение теоретической медицины о необходимости кальция для роста волос породило новое «рациональное» объяснение для древнего табу на стрижку волос во время беременности. Данное представление восходит к архаической вере в симпатическую магию: части тела человека не должны валяться где попало, иначе они могут быть использованы во вред ему — магические действия с частью могут повлиять на целое (Фрезер 1983: 19). Представление о возможности влияния на человека при помощи операций с остриженными волосами остается актуальным по сей день: «Должна признаться, что посей день, уходя из парикмахерской, испытываю неприятное чувство при виде собственных волос, беззащитно рассыпанных по полу» (Овчинникова 1998: 141); «- Олечка, Вы волосы на пол не бросайте, а на газетку складывайте. — Да, конечно, я на газету кладу. А потом что с ними делать, выбросить можно? — Нет, конечно, выбрасывать нельзя. Нужно в унитаз бросить. — Ну, в унитаз, это не очень хорошо, по-моему. — Хорошо, хорошо, вода, она все смоет. Конечно, еще сжечь можно, так тоже хорошо» (Овчинникова 1998: 142).

Другое объяснение апеллирует к символике волос в ритуале: стрижка отсылает к обретению человеком нового статуса в социуме, в то время как длинные, неоформленные, нестриженые волосы отсылают к прохождению человеком пограничного состояния, нахождению в сфере «природы», «чужого»: ср. запрет на стрижку волос при изоляции менструирующих девушек или при изоляции девушек, достигших половой зрелости (Фрезер 1983: 563). След этого элемента ритуала обнаруживается в известном сказочном мотиве длинных волос заключенной царевны (Пропп 1996: 41–43).

Новое объяснение этому поверью — попытка рационализации. Положение о необходимости кальция для роста волос было истолковано так, что все основные запасы кальция в организме концентрируются в волосах. Оттуда он перетекают по организму в нужные места, в том числе, к зародышу — для участия в строении костной ткани. Таким образом, если беременная женщина пострижется, она пресечет приток кальция к ребенку, лишит его необходимого для постройки организма элемента.

Таким образом, современные медики активно пользуются народными приемами и поверьями в своей практике. Весьма почтенно быть последователем не только «ученой» медицинской традиции, но и «народной», которая под таким углом зрения тоже видится достаточно авторитетной: «Для современного общества картина авторитетов более пестрая, но роль традиции по-прежнему очень высока, особенно в медицине <…> пара научная медицина — традиционная медицина оказывается взаимоподдерживающей. Сочетание научной терминологии в перечне заболеваний и ссылки на традиционность способа лечения составляют беспроигрышную стратегию…» (Овчинникова 1998: 234–235).

Итак, медики, будучи обладателями и монополистами некоего «сакрального» знания, пытаются с его помощью влиять на благополучный исход беременности. В то же время, они интуитивно чувствуют, что помимо осуществления технической стороны дела от них требуется нечто большее, что сама ситуация провоцирует какой-то специфический способ коммуникации, что в момент родов происходит не просто появление еще одной биологической особи, но идет какой-то более сложный, многоуровневый процесс, и им, врачам, в этом процессе отведена чрезвычайно важная роль. Будучи «детьми своей культуры», медики на каком-то уровне сознают «узловые», «ключевые» культурные концепты, которые наша культура связывает с рождением ребенка, которыми она его кодирует. Эти схемы достаточно устойчивы, и можно с большой долей уверенности говорить о том, что в этом отношении за последние сто лет в русской культуре мало что изменилось. Мы продемонстрируем это на примере нескольких параллелей между функциями повитухи в традиционной культуре и функциями акушера-гинеколога в современной городской культуре.

Одной из важнейших задач повивальной бабки была идентификация ребенка — прежде всего, половая. До наступления беременности бабка помогала «спланировать» пол будущего ребенка, во время беременности она предсказывала его в соответствии с различными приметами. После рождения ребенка она символически «закрепляла» за ним его пол, «запуская программу» стереотипов мужского или женского поведения: она совершала над ребенком те или иные операции в зависимости от того, кто родился — мальчик или девочка (Зеленин 1991: 321; Власкина 1998: 17; Науменко 1998: 43; 66).

В наши дни половая идентификация ребенка (эмбриона, новорожденного) стала медицинской проблемой. Несмотря на то что вопрос о возможности влияния на пол будущего ребенка современной наукой пока не решен, отдельные врачи экспериментируют и практикуют в этой области. В своих теоретических построениях они опираются на данные официальной науки — сексологии, эмбриологии, демографии и др. Комбинируя эти данные, они предлагают «рецепты» рождения ребенка того или иного пола (Вадимова 1997: 29). При культурном конструировании зачатия следование стереотипам мужского и женского поведения ожидается уже на хромосомном уровне: «Вот получается так, что женские половых сперматозоиды — они медленнее, а мужские — они быстрее, проворнее. Если ты забеременела в такой день, когда все там созрело, в этот день, тогда, конечно, проворный этот сперматозоид быстренько-быстренько, раз-раз-раз, и мальчик. А если — потому что они же живут три дня приблизительно — трое суток приблизительно живут внутри, и остаются тогда только девочки, потому что они дольше живут, они более выносливы. Мальчики — они очень быстрые, но они и умирают раньше» (И59).

В наше время наиболее «достоверным» считается определение пола ребенка при помощи ультразвукового исследования. Наряду с этим методом диагностики врачи прибегают и к народным приметам, которые известны многим, но становятся истинно авторитетными лишь после их «утверждения» представителем медицины. Пол ребенка определяется по следующим признакам: по форме и размеру живота беременной: Доктор, записывавшая меня в роддом, сказала, что точно будет мальчик — живот, говорит, большой (И1); по поведению младенца в утробе матери: Во всяком случае, мне гинекологи постоянно твердили, что у меня будет мальчик. Ну вот они считали, что плод какой-то очень активный у меня в чреве, что он вот именно ведет себя так, как должен вести мальчик. Они все время щупали там, смотрели и говорили: «Ну мальчик — сто процентов — мальчик!» (И67); по сердцебиению плода: У меня был очень хороший доктор-гинеколог в консультации на Фонтанке, и он сказал мне перед декретом, что у меня по сердцебиению девочка будет (И10); по способу показа беременной рук: Попросили показать руки — спросили: «Что у Вас с руками?» Я говорю: «А что?» Они говорят: «Все, у Вас будет мальчик». Я уже не помню, как там надо было — то ли вверх ладонями мальчик, то ли вниз (И12); «по глазам»: Врач в консультации обладала, по всей видимости, каким-то поразительным чутьем. Говорила, что все может определить по глазам. Когда я пришла со сроком 2 недели, спросила: «Ну на этот-то раз сохранять будешь?» Когда было 12 недель, сказала, что у меня лицо как-то изменилось и в глазах что-то такое. Вероятно, будет девочка. Я очень ей поверила. И Миша тоже (Круглякова 1997).