Джон Пристли - Эссе

• Название: Эссе
• Автор: Джон Пристли
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-280-01753-1; 5-280-01755-8

Эссе, собранные в книге, вошли в 1-й («У меня было время») и во 2-й (все остальные) том «Избранных произведений в двух томах» Дж. Б. Пристли.

---

Наверное, как я уже намекал, лучше не быть писателем, но если ты должен быть им — тогда пиши. Ты чувствуешь вялость, голова раскалывается, никто тебя не любит — пиши. Все напрасно, это знаменитое «вдохновение» никогда не придет — пиши. Если ты великий гений, ты изобретешь свои правила, но если нет — а есть основания опасаться, что это именно так, — тогда иди к столу, какое бы ни было у тебя настроение, прими холодный вызов бумаги и пиши. Рано или поздно муза оценит и вознаградит твою преданность. Но если то, что я говорю, кажется тебе вздором, никогда не пытайся зарабатывать пером на кусок хлеба. Найди себе другое поприще и берись за работу, предварительно убедившись, что она гарантирует хорошую пенсию.

Совпадение © Перевод. А. Ливергант, 1988 г.

Хотя мы и любим поговорить о совпадениях, в действительности мы в них не верим. В глубине души мы более высокого мнения о мироздании, ибо втайне убеждены, что вселенная не столь однозначна и примитивна, чтобы все в ней имело свой смысл. Если, к примеру, человек, проснувшись в первый день Нового года, откроет газету и по чистой случайности обнаружит среди некрологов свою фамилию, ему наверняка станет несколько не по себе. В дальнейшем, правда, он не преминет поделиться этой историей со своими друзьями, назовет ее забавным совпадением и громко, хотя и не вполне искренне, посмеется над ней. Друзья в свою очередь также сочтут этот случай забавным совпадением, после чего все будут весело смеяться, хлопать друг друга по плечу — не воспринимать же всерьез такую чепуху! Так, во всяком случае, поведут себя мужчины. Что же касается женщин, то они, реалисты, менее склонные к самообману, отнесутся к случившемуся не столь легкомысленно. При всем желании они не смогут избавиться от мысли, что подобное совпадение имеет некий скрытый смысл и что это вовсе не игра случая, а перст судьбы.

За год мы сталкиваемся с немалым числом подобных «совпадений», которые толкуем тем или иным образом, и независимо от того, предвещают ли они нам что-то хорошее или дурное, мы усматриваем в них некий знак свыше. Даже самые мелкие совпадения, настолько незначительные, что о них и друзьям-то рассказывать не стоит, откладываются в нашей памяти. Дряхлое, суеверное, любопытное существо, которое прячется в глубинах нашего сознания, видит в этих случайностях знамение судьбы. Даже самое пустячное совпадение вызывает определенное расположение духа, может привести к ссоре или примирению, к отмене завещания или к созданию шедевра. Очень глупо и даже опасно воображать, будто мы разумные существа; такие представления — с учетом наших познаний в истории рода человеческого — сами по себе в высшей степени неразумны. Поэтому совсем не вредно раз и навсегда открыто признать то вполне иррациональное влияние, какое оказывают на нас всевозможные курьезные случайности, называемые иногда совпадениями. Если это и слабость, то слабость, по всей видимости, всеобщая, а потому она не должна никого смущать.

Доказав таким образом — и, по-моему, довольно искусно, — что все мы находимся в одинаковом положении, я готов сознаться в том, в чем без этой преамбулы сознаваться не следовало бы. Итак, я готов сознаться, что всю прошлую неделю никак не мог отделаться от происшедшего со мной весьма незначительного и в высшей степени нелепого случая. К несчастью, случай этот был неприятным, после него во рту остался гадкий привкус, и, хотя ничего дурного он как будто бы мне не предвещал (я, во всяком случае, не усмотрел в нем ничего особенного), теперь я не чувствую себя столь же уверенно, как раньше. У меня возникло такое ощущение, словно где-то что-то прогнило, и остается надеяться только, что не у нас, а снова в датском королевстве. Когда со мной происходят странные совпадения, мне кажется, что где-то в темных закоулках рассудка зарождается чувство вины, пока наконец у меня не возникает смутное чувство ответственности за содеянное, словно у человека, вообразившего, будто он совершил убийство во сне.

Так вот, на прошлой неделе, находясь на севере Англии, я отправился в гости к своему старинному знакомому, который живет в одном из тех небольших рабочих поселков — полугородах, полудеревнях, — которые обычно вырастают невдалеке от крупных промышленных городов. Поселок, о котором идет речь, гнездится на вершине горы и со всех сторон окружен болотистой равниной. Место мрачное, неприветливое, и если раньше оно было унылым и заброшенным, то теперь, с появлением высоких фабричных зданий, когда горы, словно оспой, покрылись уродливыми промышленными застройками, оно производит еще более тягостное, безотрадное впечатление. Длинными узкими трубами тянутся в небо заводы, зияют тусклые глазницы тысячи окон, зеленые лоскуты нескольких еще сохранившихся полей зажаты между черными стенами, повсюду навалены громадные кучи золы, вдоль грязных улочек уныло тянутся, выстроившись в ряд, приземистые дома, а впереди раскинулась бескрайняя болотистая равнина с громоздящимися на фоне неба глыбами зубчатых черных скал. Болота хмуро уставились на заводы, а заводы — на людей. Такие места поневоле бросаются в глаза, врезаются в память, их не спутаешь ни с какими другими. Впрочем, человек — растение отнюдь не нежное — приживается и здесь. В этих краях пышным цветом распускаются солидные добродетели и причудливые нравы.

Только в ночное время здесь и можно находиться. Ясной, холодной ночью вся неприглядность этих мест исчезает бесследно, и становится даже по-своему красиво. Когда солнце наконец садится, равнина вдруг озаряется каким-то странным светом: бледно-лиловым, зеленым, густо-оранжевым. Вершины скал расплываются в сумерках, ползущие в гору трамваи издали похожи на блестящих золотых жуков, отблески фонарей в долине загораются в небе неведомыми созвездиями. К сожалению, когда я ехал в трамвае в безобразный поселок на горе, где жил мой друг, было еще не совсем темно, и, хотя такая поездка довольно увлекательна, поскольку трамвайные пути напоминают горную железную дорогу, а сами трамваи — тяжелые скрипящие галеоны, я с грустью смотрел в окно. Издав мучительный стоп, трамвай с трудом преодолел последний, самый крутой подъем перед поселком. Мы проехали мрачные и куцые футбольные поля, крошечные муниципальные садики, настолько убогие, что своим видом они позорили даже ни в чем не повинные овощи. Еще более безотрадное зрелище являли собой грязные, покосившиеся курятники, в которых влачили жалкое существование угнетенные представители куриного рода. Мы миновали пару пивных и вскоре въехали в поселок. Несколько жуткого вида лавчонок, по одну сторону от дороги короткие прямые улочки и каменные домики, едва различимые во тьме. Трамвай остановился, и я вышел, не испытывая ни малейшего желания встречаться с аборигенами.

Выйдя из трамвая, я увидел перед собой небольшую улочку, которая сразу же привлекла мое внимание. По сторонам было всего несколько домов — небольших строений почти без окон, цветом и формой они напоминали угольную вагонетку. Ни садика, ни даже двора, ограды или хотя бы нескольких ступенек — несчастные жильцы выходили из дома прямо на улицу и входили в дом прямо с улицы. Дорога была вымощена лишь местами, под ногами хлюпала жуткая смесь из травы, шлака и грязи. Кончалась улочка небольшим пустырем, на котором трава была давным-давно вытоптана. Одним концом улица упиралась в дорогу, где заунывно громыхали трамваи, а другим спускалась к пустырю; друг на друга исподлобья смотрели два ряда мрачных, жалких домишек. Казалось, здесь не бывает ни детей, ни кошек и собак, ни даже открытых дверей — ничего, кроме непроницаемой тишины. Я подумал, что хуже улицы я еще не видел, в жизни бы не согласился жить здесь. В ней не было ничего от тех живописных темных закоулков, которые известны своими попойками и кровавыми драками. Нет, это была и всегда будет совершенно благопристойная улица, воскресной газете здесь поживиться нечем — улица как улица! Но какая же жуткая, безотрадная! Все в ней было явно не так, как надо. Ясно, что, как бы ее ни планировали, как бы ни застраивали, такая улица была изначально обречена. Подумать только, что за этими стенами живет и любит человек, центр вселенной, самое способное и благородное из всех живых существ на земле!

Но я заговорил о совпадении, которое тайно угнетало меня всю прошлую неделю. Так вот, только я начал бормотать про себя: «Сподобил же господь…», как вдруг мне пришло в голову прочесть название улицы, ведь я совершенно не сомневался, что в довершение всего в ее названии обязательно будут использованы такие слова, как «лаванда», «акация» или даже «рай». Я поднял глаза и сразу же увидел у себя над головой табличку, на которой черным по белому крупными, четкими буквами значилось: Улица Пристли.

Старый фокусник © Перевод. Т. Казавчинская, 1988 г.