Иосиф Недава - Взошедшие на эшафот. Очерк жизни, борьбы и смерти двенадцати взошедших на эшафот борцов подполья «Эцель» и «Лехи»

• Название: Взошедшие на эшафот. Очерк жизни, борьбы и смерти двенадцати взошедших на эшафот борцов подполья «Эцель» и «Лехи»
• Автор: Иосиф Недава
• Издательство: Издательство "Мидраша Леумит" имени Арье бен-Элиззера
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эта книга рассказывает о мужественных борцах за освобождение Израиля от английского господства и поможет читателям познакомиться с неизвестными страницами Еврейской истории. Книга является адаптацией работы проф. Иосефа Недавы (изд-во «Адар») и сборника очерков «Взошедшие на эшафот» (изд-во «Мидраша леумит»).

Документы и фотографии Института им. Жаботинского.

---

Выстрелы в столице Египта пробудили эхо во всем мире. Вначале мало кто знал, кем были покушавшиеся; об этом знали только те, кто их послал. Но агентство Ройтер в первом же сообщении намекнуло, что покушавшиеся — не египтяне. И тут же возникло подозрение, что израильское подполье перенесло свои действия за пределы Родины. Больше всех были, разумеется, потрясены политики в Лондоне. Во-первых, опасение, что пламя перекинется на другие части империи — теперь в дни Второй мировой войны. Сегодня в Каире, а завтра такая же участь, возможно, ожидает кого-то в самой метрополии? Во-вторых, Черчилль — глава правительства был задет лично: Мойн был его другом в течение 30 лет.

А Иерусалим? Иерусалим, затаив дыхание, ждет дополнительных сообщений. На следующий день после покушения становится известным, что сыщики английской охранки в Палестине во главе с самим Джейлсом выехали в Каир, чтобы опознать арестованных, которые отказываются отвечать на вопросы, обращаются к египетским полицейским только на иврит и заявляют, что заговорят только на суде. Глава египетского правительства Ахмад Маер-паша полон тревоги — как бы не разгневались на него английские господа. Он лично наблюдает за следствием и созывает экстренное заседание кабинета. Король Фарук совершает царственный жест: награждает полицейского Амин Мухмад Абдаллу, задержавшего покушавшихся, золотой медалью.

Оба еврейских юноши называют вымышленные имена: Моше Коэн и Ицхак Хаим Зальцман. Через некоторое время опубликовано их первое заявление:

«Мы члены организации борцов за свободу Израиля — ЛеХИ, и действовали согласно ее приказу». Далее следовало краткое объяснение мотивов покушения: лорд Мойн стоял во главе политического отделения по вопросам Ближнего Востока в британском правительстве. Он был символом режима угнетения и отвечал за проведение в жизнь в Палестине политики, противоречащей еврейским интересам. В 41–42 годах он был министром колоний. С 42-го — заместитель министра, а с февраля 44 государственный министр. Отсюда его прямая связь с событиями в Палестине и несомненная ответственность.

Следствие продолжалось. Лондон требовал выяснить личности арестованных. Между охранкой в Палестине и Египте поддерживался постоянный контакт. Вскоре после покушения Хаким был переведен в тюрьму, Бейт-Цури в больницу, где был оперирован и пролежал до выздоровления две недели. Арестованные отказывались назвать свои настоящие имена. Их фотографии появляются в местных газетах и перепечатываются в Палестине. И тут же находятся свидетели и становится известно, что Моше Коэн — Элияу Хаким, а Ицхак Хаим Зальцман — Элияу Бейт-Цури.

Приказ ликвидировать Мойна был передан из штаба ЛеХИ Беньямину Гефнеру, который с 1942 году был руководителем ЛеХИ в Египте, а после выезда в Италию в 1943 году передал командование Иосифу Галили. Помощь членов ЛеХИ, находившихся на службе в английской армии в Египте, была ограничена, ибо контакт с ними был затруднен, а его обнаружение могло навлечь подозрение на всех евреев в армии, что было нежелательно. Некоторую помощь оказывали египетские евреи. Элияу Хаким идеально подходил для покушения: он отлично зарекомендовал себя в предыдущих операциях, как уроженец востока прекрасно знал арабский и неоднократно бывал в Египте. По прибытию в Каир он снял комнату у глубоко религиозного еврея, не подозревавшего, разумеется, кого он принимает. По фотографиям в египетско-английской прессе Хаким изучил внешность Мойна, а из раздела светской хроники знал о его месте жительства и передвижении. В начале визита высокого гостя в Египте его охраняла британская военная полиция, затем обычная египетская, а незадолго до покушения и эту охрану сняли. Хаким тщательно исследовал место будущей акции. Позднее в качестве ответственного за операцию был прислан в Каир Бейт-Цури. Ему было доверено разработать детали операции и установить дату покушения. Члены ЛеХИ, находившиеся в Египте, должны были обеспечить Хакима и Бейт-Цури убежищем и информацией. Было решено не использовать для отступления машину, ибо большинство египетских шоферов были агентами охранки. Следовало на велосипедах добраться до моста через Нил в 200 метрах от дома Мойна, переехать по нему и добраться до приготовленного заранее укрытия. В тот же день оба, в форме английских солдат, должны выехать поездом в Палестину. Все было готово и окончилось бы удачно, если бы не подоспел на мотоцикле полицейский Амин Мухмад Абдалла…

Известие о покушении обрушилось на евреев Израиля, как гром с ясного неба. Страх, что это вызовет еще более жестокое угнетение, охватил многих. Черчилль никак не мог успокоиться и время от времени произносил угрожающие речи в адрес сионизма. Он грозил пересмотреть свое отношение к делу сионизма в Палестине, если террору не будет положен конец. Хоть лидер официального сионизма доктор Хаим Вейцман и обещал вырвать зло с корнем, Черчилль требовал более веского залога.

С 6 ноября, почти два месяца до суда сидели Хаким и Бейт-Цури отдельно. Они подружились и сблизились лишь на чужбине во время подготовки к операции: в Израиле они не были знакомы. Вместе они хранили тайну своего прибытия в Каир, вместе, желая дать родным и близким уничтожить все подозрительные бумаги, отказывались называть свои имена. И лишь, когда их фотографии были опубликованы, а они — опознаны, согласились сообщить некоторые данные о себе. После этого в Страну Израиля выехали сыщики охранки, чтобы произвести обыски в семье Хакима в Хайфе и Бейт-Цури в Тель-Авиве.

Элияу Хаким родился в столице Ливана Бейруте и в семилетнем возрасте вместе с родителями прибыл в Хайфу. Он рос избалованным сыном богатой семьи. И лишь начало еврейских погромов 1936–1939 годов пробудило в нем национальное чувство. И сразу же возник вопрос: почему евреи сидят сложа руки? почему ограничиваются гневными заявлениями и протестами? И к чему эта «Авлага» — «Сдержанность»? Нужно организовать еврейскую молодежь на войну с бандитами.

Руководители союзных держав обещают, что все второстепенные проблемы будут решены после войны. Но разве спасение евреев от рук нацистского палача — второстепенный вопрос? Не настало ли время объявить, что после окончания войны евреям будет предоставлена государственная независимость? Но англичане этого не желают и продолжают бесчинствовать: введено чрезвычайное положение, побережье страны блокировано. Юноша Хаким видит, как его братьев, чудом спасшихся из Европы и перенесших мучительное плавание, силой возвращают в открытое море. Элияу еще не исполнилось 17, когда он ушел в подполье. Не помогли уговоры родителей: разве может маленькая организация, горсточка людей, изгнать британскую империю из страны? Народы больше и сильнее нас — Индия, Египет — не могут этого добиться? Он твердо стоит на своем: мы прогоним англичан. Если молодежь поймет, что эта страна принадлежит ей, никакая сила в мире не устоит перед ними. Евреи не индусы и не египтяне, евреи проникнуты древним духом восстания.

Элияу рвется в бой. Он отличный стрелок и полон сил. Он все больше ненавидит поработителей-англичан и все ревностней заботится о чести народа, даже в маловажных вопросах. Ему рассказывают, что арабские юноши нападают на евреев в одном из городских садов Хайфы. С наступлением вечера Элияу нападает на них, мстит за унижение. Так им и надо, в следующий раз не придут. Элияу Хаким продолжает учебу в гимназии. 10 марта 1942 года в сочинении на тему «Можно ли устраивать веселья в честь праздника Пурим после несчастья с судном „Струма“» он пишет: «750 евреев, спасшихся от нацистов, погибли в море… Как может прийти на ум устраивать веселые пирушки? Если не мы будем скорбеть о наших братьях, то кто же? Англичане, не принявшие их, или немцы, их изгнавшие? Как может человек сидеть в кафе, пить вино и веселиться, зная, что вчера в этот час его братья находились на прогнившем суденышке, в положении, которое даже трудно себе представить, буквально на краю гибели… У такого человека нет совести».

ЛеХИ перестраивает свои силы и готовится действовать. Семья Элияу, пытаясь помешать ему принять участие в подполье, заставляет его мобилизоваться в английскую армию. Он не хочет служить чужому народу, захватившему его страну, не хочет изменить товарищам по идеалу. Но родители настаивают: ведь война с нацизмом — не только у англичан, это и еврейская война. Молодежь в большинстве своем идет в английскую армию. И Элияу уступает нажиму. В армии он столкнулся вплотную с диким антисемитизмом английских офицеров и солдат и еще больше возненавидел поработителей. Связей с ЛеХИ Хаким не порвал: он помогает распространять листовки и переправлять оружие, несмотря на то, что это было связано с большой опасностью и каждого еврейского солдата подвергали особо тщательному обыску. Но в конце концов нахождение в рядах армии угнетателей становится невыносимым: Хаким дезертирует и возвращается в ряды подполья. Все мосты сожжены — военная полиция разыскивает дезертира. Элияу под новым именем Беш живет в маленькой комнате в районе Тель-Авива, и экономит каждую копейку своего скудного заработка для организации, остро нуждающейся в средствах.