Диана Гэблдон - Чужестранка

• Название: Чужестранка
• Автор: Диана Гэблдон
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-53503-3

Это сага, которая завоевала сердца миллионов читателей во всем мире.

Это сага о великой любви Клэр Рэндолл и Джейми Фрэзера — любви, которой не страшны пространство и время.

Это сага о женщине, которая, оказавшись в совершенно непостижимой ситуации, нашла в себе силы и мужество противостоять обстоятельствам.

Люди исчезают. Исчезают значительно чаще, чем вы думаете. Многих потом находят живыми или мертвыми. И обычно всему имеется объяснение. Обычно — но не всегда.

Одно мимолетное прикосновение к камню из древнего святилища — и Клэр Рэндолл необъяснимым образом переносится из XX века в 1743 год, в то время, когда Шотландию раздирала кровавая междоусобная война. То, что произойдет потом в этой варварской для человека из XX века стране, не только поставит под угрозу жизнь Клэр, но и разобьет ее сердце, ведь здесь, в Шотландии, она встретит мужчину своей мечты.

---

Колум повернулся лицом к собравшимся, воздел руки и приветствовал всех громким кличем:

— Tulach Ard!

— Tulach Ard! — заревел зал в ответ.

Женщина рядом со мной вся задрожала.

Затем Колум произнес короткую речь на гэльском языке. Она была несколько раз прерываема громкими криками одобрения, а сразу после нее началась церемония присяги.

Первым к возвышению подошел Дугал Маккензи. Он остался стоять перед возвышением, и головы братьев оказались на одном уровне. Дугал оделся богато, но на его коричневом бархатном кафтане не было золотого шитья, и таким образом он не отвлекал внимания от великолепной пышности наряда Колума.

Дугал выхватил из ножен свой кинжал и опустился на одно колено, держа кинжал острием вверх. Голос у Дугала был менее сильный, чем у Колума, но все же достаточно громкий для того, чтобы каждое его слово услышали во всех уголках зала.

— Клянусь крестом нашего Господа Иисуса Христа и священным железом, что я держу в руке, посвятить мою преданность, верность и честь клану Маккензи. Если рука моя когда-нибудь поднимется против вас, пусть этот кинжал поразит меня в сердце.

Он опустил кинжал и поцеловал его в том месте, где рукоятка соединяется с лезвием; затем вложил оружие в ножны. Все еще коленопреклоненный, Дугал протянул Колуму обе руки, тот взял их в свои и поднес к губам в знак того, что принимает присягу. Затем он поднял Дугала на ноги.

Обернувшись, Колум взял серебряный кубок с накрытого тартаном особого столика. Эту тяжелую чашу с двумя ручками по бокам он поднял обеими руками, отпил из нее и протянул Дугалу. Тот сделал большой глоток и вернул кубок. Поклонился лэрду клана Маккензи и отошел в сторону, освободив место следующему за ним человеку.

Процедура повторялась с неизменным однообразием — от клятвы до пригубливания кубка. Прикинув, сколько народа ждет своей очереди, я снова подивилась способности Колума поглощать спиртное. Я как раз занималась примерными подсчетами, сколько же ему придется выпить до конца вечера, когда увидела, что следующим в очереди стоит Джейми.

Дугал, принеся присягу, остался стоять позади Колума. Он заметил Джейми раньше, чем Колум, так как тот тем временем принимал клятву на верность от кого-то еще, и я увидела, что он очень удивился. Дугал подошел к брату и что-то тихонько сказал ему. Глаза Колума были прикованы к человеку, стоявшему перед ним, но сам он весь напрягся. Он тоже был удивлен — неприятно удивлен, как мне показалось.

Накал чувств в холле, весьма высокий и при начале церемонии, теперь еще повысился. Если бы Джейми отказался от присяги, не исключено, что возбужденные члены клана растерзали бы его на части. Я потихоньку вытерла взмокшие ладони о платье, глубоко переживая свою вину за то, что ввергла Джейми в столь опасную ситуацию.

Он казался спокойным. В зале было жарко, но Джейми не вспотел. Он терпеливо дожидался своей очереди, ничем не показывая, что сознает опасность положения: сотня окружающих его, вооруженных до зубов мужчин немедленно кинется на того, кто рискнет выступить против Маккензи и клана в целом. Вот уж действительно «Je suis prest»! Или он решил последовать совету Алека?

Как только настала очередь Джейми, ногти мои сами собой впились в ладони.

Он изящно опустился на одно колено и склонился перед Колумом в глубоком поклоне. Но вместо того чтобы выхватить из ножен кинжал для присяги, поднялся на ноги и посмотрел Колуму в лицо. Прямой как стрела, он казался выше ростом и шире в плечах, чем любой из собравшихся здесь; а над стоящим на своих подмостях Колумом он возвышался на несколько дюймов. Я взглянула на Лаогеру. Когда Джейми выпрямился, она вся побелела, и кулаки ее были крепко сжаты, как и у меня.

Все глаза в зале устремлены были на Джейми, но он заговорил так, словно находился с Колумом наедине. Голос такой же глубокий, как у Колума, и каждое слово отлично слышно.

— Колум Маккензи, я пришел к вам как родич и союзник. Я не даю вам клятву, ибо уже дал ее своему роду.

В толпе поднялся негромкий, но зловещий гул, однако Джейми не обратил на него внимания и продолжал:

— Но я согласен отдать вам то, что имею: мою помощь и мою добрую волю, если вы в них нуждаетесь. Я обязуюсь повиноваться вам как родственнику и как лэрду, и я считаю себя связанным этим словом до тех пор, пока остаюсь на землях клана Маккензи.

Он умолк и стоял, высокий, прямой, держа руки по бокам. Теперь слово за Колумом, подумала я. Одно лишь его слово, один знак — и кровь молодого человека смоют завтра утром со ступеней.

Одно мгновение Колум стоял неподвижно, потом улыбнулся и протянул руки. И Джейми, помедлив тоже лишь один миг, вложил в них свои.

— Мы считаем за честь принять предложенные вами дружбу и добрую волю, — громко произнес Колум. — Принимаем ваш обет повиновения и приветствуем вас как союзника клана Маккензи.

Напряжение в зале сразу упало, а на галерее почти слышен был вздох облегчения, когда Колум отпил из кубка и протянул его Джейми. Молодой человек принял кубок с улыбкой. Однако вместо обычного церемониального глотка он, осторожно приняв почти полный кубок, принялся пить из него. И продолжал пить под удивленные и уважительные возгласы зрителей, которые наблюдали с возрастающим интересом за тем, как движутся мышцы гортани у пьющего из кубка. Мне подумалось, что ему вот-вот не хватит дыхания, но ничего подобного. Он выпил тяжелый кубок до последней капли, опустил его, шумно выдохнув воздух, и вручил сосуд Колуму.

— Большая честь для меня, — заговорил он немного охрипшим голосом, — быть союзником клана, в котором пьют такое прекрасное виски.

Рев одобрения встретил эти слова, и, когда Джейми пошел к выходу, его то и дело останавливали, чтобы пожать руку или дружески хлопнуть по спине. По-видимому, в клане Маккензи не только его глава Колум обожал театральные зрелища.

Жара на галерее была удушающая да плюс еще дым, подымавшийся снизу; у меня разболелась голова перед самым концом церемонии, о котором, как я поняла, возвестил в нескольких словах Колум. Нисколько не опьяневший после того, как приложился по меньшей мере к шести кубкам со спиртным, он говорил все тем же твердым голосом, который отдавался эхом от каменных стен зала. Мне подумалось, что нынче ночью у него и ноги не заболят, несмотря на то что он так долго простоял на них.

Снизу донесся общий крик, снова загудели волынки, и торжественная сцена сменилась буйным разгулом. Куда более громким криком радости встретили появление бочонков с элем и виски на установленных для этого столах, а следом за спиртным внесли блюда с овсяными лепешками, хаггисом — вареной требухой с примесью овсяной муки и мясом. Миссис Фиц, которая отвечала за эту часть процедуры, весьма опасно свесилась с балюстрады, зорко наблюдая за поведением слуг, разносивших яства, — проще сказать, юнцов, которым еще не скоро придет черед приносить присягу.

— А где же фазаны? — бормотала миссис Фиц, оглядывая приносимые блюда. — А тушеные угри? Черти бы побрали этого Мунго Гранта, я с него шкуру спущу, если он сжег угрей!

Поразмыслив хорошенько, она начала проталкиваться к выходу из галереи, очевидно не в силах оставить на усмотрение не слишком усердного Мунго Гранта такую ответственную вещь, как угощение по случаю праздника.

Воспользовавшись возможностью, я двинулась следом за ней, ибо миссис Фиц оставляла за собой широкий проход. Ко мне присоединилось еще несколько женщин.

Миссис Фиц, обернувшись и увидев за собой стайку женщин, сурово нахмурилась.

— А вы, барышни, немедленно отправляйтесь по своим комнатам, — распорядилась она. — Если не хотите оставаться в безопасности здесь наверху, бегите, да побыстрее, к себе. Не шастайте по коридорам и не прячьтесь по углам. Во всем замке не найдешь теперь ни одного трезвого мужчины, а через час они будут еще пьянее. Нынче вечером девушкам тут не место.

Толчком отворив дверь, она осторожно выглянула в коридор. Убедившись, что все спокойно, она начала по одной выпускать девиц из дверей, требуя, чтобы они немедленно отправлялись по своим спальням на верхнем этаже.

— Вам не нужна помощь? — спросила я, идя рядом с ней по коридору. — Я имею в виду — в кухне?

Она покачала головой, но за предложение поблагодарила улыбкой.

— Нет, барышня, ничего такого не надо. Вы тоже отправляйтесь к себе, вам тут так же опасно, как и другим.

И она ласково подтолкнула меня в спину, направляя в довольно-таки темный переход.

После встречи с представителями наружной охраны я была склонна последовать ее совету. Мужчины в холле буйствовали, плясали, продолжали пить, не помышляя ни о сдержанности, ни о контроле. Женщинам тут и вправду не место.

Но найти отсюда дорогу к моей комнате представляло в своем роде задачу. С этой частью замка я была почти не знакома, помнила только, что на следующем этаже есть проход к моей комнате, но никак не могла отыскать лестницу.