Софья Дубинская - Следы неизвестного

• Название: Следы неизвестного
• Автор: Софья Дубинская
• Издательство: Мурманское книжное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1971

Все, о чем расскажет вам сборник, происходило в действительности. В силу ряда причин мы изменили только имена и в нескольких случаях — место действия.

Мы благодарим работников управления внутренних дел Мурманского облисполкома за помощь, без которой эти очерки не могли быть написаны.

Авторы

---

Он вывел прыщавого в зал, велел сесть за столик.

— Срок не тянул? Заметно. Знал бы: опер без свидетелей не станет брать… Ну, не в этом дело. Ты хоть и дурак, но сегодня тебе повезло. Тебя не заметили — раз. Тебе вернули твой заработок, — Химик достал паспорт, вынул деньги, положил перед прыщавым, — два. И сверх того дали четвертной, — он вытащил пухлый бумажник и накрыл красные бумажки двадцатипятирублевой купюрой, — три. Скажи мне, киса, разве это не везуха?

«Киса» пребывал еще в обалдении, купюры рука схватила рефлекторно — по привычке взять, если глаза увидели деньги. Минут через двадцать он постиг, однако, что в КПЗ его, по крайней мере сейчас, не отправят, что перед ним не опер, а бизнесмен, бизнесмену нужны документы, за документы будут платить.

— Бизнес — это о’кэй, — подытожил «киса» свои умозаключения. И пообещал, что Зяма, Румчик и Валька Лопата тоже не будут выбрасывать ксивы…

Мурманск взбирается на окружающие сопки кварталами новых домов. Город, рожденный незамерзающим заливом, отдал первую, прибрежную, террасу под главное свое хозяйство — под рыбный и торговый порты, судоремонтные заводы и всякие иные, связанные с морем предприятия. Жилые дома утвердились сначала на второй террасе, потом на третьей. Фронт строительства давно миновал перевал ближайшей гряды сопок и уходит все дальше в тундру. Перепады высот между кварталами стали такими, что можно говорить уже о четвертом уровне, а в северной части — и о пятом. Традиционный городской центр — площадь Пяти Углов, большие магазины, вокзал, расположенные на второй террасе, оказались теперь отнюдь не в центре Мурманска. Но доминирующее свое значение этот район сохраняет. Главные рабочие потоки проходят утром и вечером через него, главные городские учреждения — здесь. И не один глава семьи, на крыльях летевший домой с известием о долгожданном ордере на новую прекрасную квартиру, вынужден был штурмовать еще одно препятствие — нежелание супруги переезжать из «города», то есть из центра, на «кварталы», куда добираться пока сложно — десятков троллейбусов и автобусов уже не хватает, чтобы обслужить новые районы. И не случайно разнаряженные парни и девчонки Жилстроя, Ледового, Нового Плато и «кварталов» солнечными летними вечерами съезжаются сюда, на главный проспект, как ленинградцы белыми ночами — на Невский.

На краю городского центра, протянув к заливу, словно руки, два своих крыла, стоит ДМО — дом междурейсового отдыха рыбаков. Сюда летят радиограммы, бронирующие места для возвращающихся экипажей. Этот дом разыскивают прежде всего те, кто впервые приехал в Мурманск и устраивается на флот. Все попадают на ковровые дорожки, устилающие этажи гостиницы, под бдительное око этажных дежурных, неусыпно следящих за чистотой дорожек и — в силу лишь причинно-следственных связей — за моральной чистотой постояльцев. Чопорную тишину дозволено нарушать только большеэкранным телевизорам в холлам и голосистым звонкам, призывающим в кинозал. Читальный и спортивный залы, плавательный бассейн (им гордятся особенно: первый в области и, кажется, вообще — за Полярным кругом первый) добирают в себя остальных отдыхающих.

Если, однако, закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы не видеть указующих стрелок и не слышать призывных звонков, если промчаться мимо доски объявлений, приглашающих принять участие в фото-, изо- и прочих конкурсах и выставках, а вместо всего этого устремиться вниз, в подвальную часть, то попадешь в бильярдную. Она рекламируется значительно скромнее, чем все остальное, и среди старожилов ДМО немало таких, которые в ней не бывали ни разу.

Здесь атмосфера иная. Крепко настоянный на табаке воздух, кажется, никогда не теряет синеватого цвета.

То одна, то другая фигура вытянется над проплешинами зеленого сукна, тускло блеснет кий, щелкнут шары. И опять пузырится пьяный, вязкий разговор.

— Рассчитали нас по два восемнадцать за тонну…

— Ты, говорю, Валька, не в правах…

Отпущенные галстуки, расстегнутые пуговицы, белоснежный нейлон рубашек, так диссонирующий с тяжелой атмосферой и зашарпанными стульями. Здесь собираются те, кого не ждут на берегу и кто ничего не ждет от берега, кроме затяжной междурейсовой пьянки. Они сходятся сюда, скользя пустым взглядом по театральным афишам, по очередям возле кинотеатров, объявлениям об экскурсиях и поездках на турбазу. Нет, не на турбазу лежит их дорога. Наспиртованный мозг их не способен ни к какому активному действию, и ленивое наблюдение за шарами вполне их устраивает.

Но есть несколько людей, останавливающих на себе внимание уже одним тем, что они не хмельные. Они разговаривают, речи их столь же пьяно-бессвязны. Но глаза цепко и опытно ощупывают каждого входящего.

— На интерес? Башли, башли — вот первейший интерес в бильярде…

О башлях, о деньгах, разглагольствует Фрэд, родителям и участковому инспектору известный как Федор Маркелов. Фрэд станом тонок, лицом красив, одет элегантно. Со вкусом одеться — это второе дело, в котором он знает толк. А первое — бильярд. Фрэд — виртуоз кия. Года два назад он вышел в свой первый и последний рейс на траулере палубным матросом. Вернулся на берег совершенно убежденным, что в море он дисквалифицируется. «Видите ли, мне, как и радисту, поднимать груз свыше десяти килограммов противопоказано. В руке уже нет той гибкости, легкости, кий в ней уже не инструмент, а палка…»

Два месяца подвижнического тренажа в бильярдной вернули ему прежнюю форму. С тех пор Фрэд приходит сюда регулярно, как на службу, выколачивая кием из карманов подвыпивших рыбаков звонкую монету.

Среди «шушеры» — уже сидевших или готовящихся к отсидке карманников и хулиганов — Фрэд котируется как большой специалист и деловой человек. Однако для таких, как Химик, он не фигура. Химику за тридцать. Он лыс. Покатые плечи под спортивного покроя курткой предупреждают против легкомысленного к нему отношения. Он общителен настолько, чтобы поддержать любой разговор. Но не настолько, впрочем, чтобы сказать лишнее о себе. О своем «деле» он сообщил лишь такие сведения, которые совершенно необходимы для рекламы: он «делает ксивы», что в уголовном кодексе переводится как подделка документов. Уволившись из тралфлота, Фрэд не мог чувствовать себя спокойно перед лицом постановления о тунеядцах. Когда в Мурманске появился Химик, Фрэд пришел к Химику. И не ошибся.

В паспорте, а также в трудовой книжке бильярдиста появились желательные записи, удостоверенные нужными печатями и подписями.

Фрэд не остался в долгу. В ресторане он представил своего лысеющего друга некой Рае, которой года через три будет совсем трудно выйти замуж. Осмотрев в ту хмельную ночь ее стати, Химик нашел изъяны несущественными, а метраж комнаты — удовлетворительным. Таким образом, у Раи появился муж, а у Химика — крыша над головой, без которой начать «дело» просто немыслимо…

Сейчас он сидел в бильярдной и сочувственно выслушивал излияния какого-то боцмана:

— …Поперли меня, значит, оттудова, а характеристику дали — в тюрьму не возьмут. Прихожу, значит, я в военкомат…

Да, клиентура есть. Вот и этому можно бы сделать новую характеристику. А сколько других уже плакалось в жилетку.

Но все мелочь, мелочь… Нужен крупней заказ. Случай, когда судья усадил его на два года за серию поддельных медицинских справок, многому научил. Смех один — по полтиннику штука! Как последний спекулянт, мотался у поликлиник, предлагая клиентам товар… Нет, такой случай был последним! Падать — так с хорошего коня… И нужны документы. Часть их теперь будет поставлять «карманка» через длинноносого… как его? Шнобеля. Но на одних паспортах и пропусках далеко не уедешь.

— Значит, так: всех людей бросаете на это дело, товарищ Килдин. Всех! — слышалось из динамика селектора. — Как поняли?

— Понял вас.

Динамик еще пошипел немного и замолчал. И тотчас в красном уголке задвигались и заскрипели стулья, расчихался простывший ночью постовой Нурядов, что-то невнятно забубнил высокий Бутырин…

— Эх, черт, только думал отоспаться…

— Ему легко приказывать: «Всех бросайте!» А к прокурору за отсрочкой по тяжким телесным он, что ли, пойдет? Нет, опять мне шею мылить будут…

— Плюну на все, завтра рапорт подам…

— В отпуск? Держи карман…

— Товарищи! — Килдин оглядел расшумевшихся следователей и оперативных работников. — Так вот об убийстве… Нет, сначала капитан Пятунин доложит обстановку за прошедшие сутки у нас…

— Спокойное было дежурство, товарищ подполковник…

Пятунин, пожилой, несколько отяжелевший, застегивал пуговицу на животе, но китель расходился, и пуговица опять расстегивалась.

— О бытовой ссоре я уже докладывал вам. А кроме нее, карманка…

— Опять? — Килдин даже подскочил на стуле. — Товарищи, что же это, а? У вас новое хобби — копить глухие дела? А? Заявление-то одно?