Камиль Мусин - Незнайка в Совке

• Название: Незнайка в Совке
• Автор: Камиль Мусин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Оратора наградили долгими аплодисментами и криками с мест "Правильно!", "Да здравствует национальное согласие!" и "Да здравствует мудрая политика Авоськи-Небоськи!".

Когда аплодисменты стихли, на сцену вышел милиционер Цветик.

Одет он был не в милицейскую форму, а в разукрашенный звездами балахон и выглядел довольно экзотично. Еще экзотичнее была его речь, почти сплошь состоявшая из нецензурных выражений, от которых Спрутс и Незнайка с непривычки покраснели. Остальные коротышки, однако, не обнаруживали признаков смущения и слушали с благосклонной рассеянностью. Если исключить ругательства, речь Цветика сводилась в следующему:

- Я, бывший мент, услышавший однажды голос истины, бросил свои греховные ментовские занятия и призываю вас последовать моему примеру. Здесь я представляю Церковь Взаимного объединения. Мы должны покаяться в своих грехах и проложить дорогу к храму. Пока мы делаем глупости и грешим, чуда не происходит. Если же мы покаемся, то Бог нас простит, а если будем совершить праведные поступки, то простит еще большее количество грехов, а если мы дадим деньги Церкви Взаимного объединения, то тогда чудо произойдет просто с реактивным свистом. Покайтесь, братья!

Публика сначала вяло реагировала на призывы Цветика, но потом завязалась дискуссия о духовности, непонятности и непредсказуемости, начались прения, и каждый выступающий сыпал в шляпу Цветика все более щедрые пожертвования. Непредсказуемость, по словам выступающих, была самым ценным свойством, выгодно отличающим местных от дураков-иностранцев. Посыпались анекдоты о непредсказуемости, публика заметно развеселилась.

Тем временем на сцену вышел маленький чернявый коротышка и властным жестом установил тишину.

- Во, щас он скажет,- обрадовался коротышка рядом с Незнайкой, толкнув его локтем.

- А кто это?

- О, это наш главный политик! Серый кардинал! Идеолог! Очень интеллигентный человек! Совесть нации!

Подождав, пока в зале наступит гробовая тишина, чернявый задумчиво проговорил:

- Здесь вам не институт благородных девиц. Политику в белых перчатках не делают. Политика- грязное дело.

Тишина воцарилась снова, затем ее разорвал одинокий хлопок в ладоши. Тут же захлопали все, затопали ногами и повскакивали с мест.

Спрутс и Незнайка переглянулись. Овация нарастала и перешла в буйство. Коротышки один за другим выскакивали на сцену, повторяли "политикагрязное дело" и в экстазе принимались грязно ругаться.

Между ними суетился Цветик, шляпа его быстро наполнялась деньгами.

Чернявый исчез. Несколько коротышек от избытка чувств затеяли потасовку на сцене, а другие столпились вокруг, подбадривая дерущихся и поплевывая друг в друга.

Спрутс и Незнайка пробрались к выходу.

- Друзья, друзья!- к ним, приветливо улыбаясь, пробился Цветик.

- Как я рад вас видеть! Я сразу заметил вас в зале!

- Что же тебе в милиции не понравилось? Или выгнали?- спросил Спрутс, нахмурившись от воспоминания о том, как Цветик надругался над его славным именем при выдаче паспорта.

- Мне голос был...

- Ты нас-то туфтой не грузи,- перебил его Спрутс, блеснув знанием уголовного жаргона.

- Ладно-ладно, не буду, вы же свои. На самом деле мне надоело.

Скучно. Протоколы да улики, задержания да обыски... Ну раз в год в перестрелку попадешь, да и что это за перестрелка- бах-бах в темноте и все! А так кондовый бюрократизм, хоть волком вой. Я пожаловался начальству, и они пошли мне навстречу.

- Уволили?

- Нет, внедрили в банду.

- Ух ты!- восхитился Незнайка.- Наверное, страшно было?

- Было. Первые две недели. А потом оказалось, что у бандитов в сущности тоже скучно. Разборки да сходки, драки да рэкет.

Редко-редко перестрелки- точно такие же, бах-бах в темноте и все!

Еще на всякие налеты в пять часов утра надо вставать. По ресторанам нужно шляться, как на работу. Толстеть я стал, обрюзг. В общем, плюнул на все, собрал материал, сдал всю банду с поличным и...

- Уволился?- спросил восхищенный Незнайка.

- Не-а. Повышение предложили. Но я не пошел. Я, когда в бандитах ходил, узнал, что они подкупают некоторых жадных милиционеров и про милицию все знают.

- Тебя могли выдать! Ты рисковал жизнью!- Незнайка совсем обалдел.

- Да не в этом дело,- отмахнулся Цветик,- а в том, что борьба, которую все видят, показная. Она идет между рядовыми милиционерами и преступниками, а большие начальники с главарями банд, напротив, дружат и не ссорятся. Я понял, что если стану начальником, снова в то же болото попаду: взятки да аферы, особняки да бани... И даже никаких перестрелок! Не-е, сказал я себе, надо с этим кончать, а то со скуки помрешь! Вот и разыграл снисхождение на себя благодати.

- Вот это да! Вот это романтика! Во как! Вот так Цветик!

- Незнайка захлебнулся, не находя слов.

- Денег не дадим,- отрезал Спрутс.

- Обижаете, друзья! Я теперь к деньгам равнодушный, это все на нужды храма. Может, пойдем к нам в храм?

Спрутс скривился, а Незнайка сказал:

- Мы бы с удовольствием. Но мы должны найти Грума-Гржимайлу. Мы должны поехать к нему и выяснить, как нам завести нашу машину.

Тем временем все коротышки целеустремленно повалили из зала.

- Куда это они?- спросил Незнайка.

- В росшиши играть,- пояснил Цветик,- новая мода у них. Раньше начальство ходило на охоту, и все за ними ходили. Потом новое руководство играло в теннис, и все играли в теннис. Теперь вот новые вожди в росшиши играют, ну и эти все за ними. Тоже мне, элита нашей скотобазы. Сливки нашего отстойника. Какократы, одно слово.- Како... кто?- переспросил Незнайка.

- Это такое слово. Это как какофония- бессмысленная музыка, так и какократия- бессмысленная власть. Да ну их, ребята! Пойдемте в храм, тут рядом, по дороге я про вашего Грума-Гржимайлу все расскажу. Он в стране дураков. Но туда не так просто попасть...

И Цветик рассказал:

- Чтобы поехать в страну дураков, вы должны изложить дуракам историю о том, как вам тут угрожают и как вас тут мучают. Тут есть дом, консульство называется, там сидят дураки, которые на официальном уровне выслушивают ужасные истории и решают, кого пускать к себе, а кого нет. Дураки к себе никого не пускают, если им не расскажешь ужасную историю и не уместишь ее на специальном бланке небольшого формата.

- А что мы им расскажем?

- Не знаю. Вам надо хорошенько подумать. Говорят, они уже пресытились просто жуткими рассказами и требуют совершенно неправдоподобных. У них специальные эксперты оценивают. В них все и дело. Они, эксперты эти, ушлые ребята, ни во что не верят. Но надо обязательно, чтобы они поверили, что именно с тобой именно в этой стране случилось что-то из ряда вон выходящее и если ты не уедешь в страну дураков, то тебе здесь каюк. И чтобы твоя история с другими не повторялась, а то они заподозрят, что ты ее списал. Этот ваш Грум-Гржимайло сочинил леденящую кровь повесть о том, как власти облучали его психотропным оружием, и дураки очень его пожалели и даже дали кучу денег.

- А просто купить разрешение нельзя? За деньги,- поинтересовался Спрутс.

- Нельзя. То есть можно, но я не знаю как. Напрямую точно нельзя.

Эти эксперты друг за другом следят и, чуть что, ябедничают. Говорят, в стране дураков все друг на друга ябедничают. Порядки такие.

Хаббардизмом называются.

- Странные порядки.

- А где они не странные?

- Н-да...

- Впрочем, есть у меня один знакомый иностранец... А вот и наш храм. Проходите, чувствуйте себя как дома.

Из храма доносились громкие песнопения. Спрутс от удивления раскрыл рот. Незнайка никогда не видел его с раскрытым ртом, и сначала уставился на него, но потом вслушался и свой рот раскрыл еще шире. В качестве молитвы в Церкви Взаимного Объединения хором произносились ожесточенные ругательства.

Из проповеди капитана Цветика, магистра масонской ложи "Кровавые козявки"

Братья! Подумаем о тех моментах, когда наша душа ближе всего к Божественному. Чем характеризуются эти моменты? Тем, что душа становится на некоторое время неподконтрольна деспотическому разуму и, освобожденная от его оков, непосредственно обращается к Богу. В этот момент никаких препятствий между душой и Богом нет, и душа делает единственное, что она вообще может и должна делать, - обращаться к Богу по имени. Это очевидно, и потому этот момент я комментировать больше не буду.

Итак, что же это за моменты, когда наша душа неподвластна разуму? Таких моментов в жизни бывает много, но самые показательные из них- моменты высшего удовольствия или неудовольствия. В эти моменты говорит не наш разум, а пробивается голос нашей души, и она произносит единственные слова, которые она только и должна произносить. А что мы говорим, когда разум не властен над нами?

Конечно, слово "бля".

Поскольку трансцендентальная сущность Бога заключается в том, что имя Бога и есть Бог, то путем несложных умозаключений можно однозначно вывести следующее положение: