Марта Кетро - Как правильно ошибаться. Большая книга мануалов

• Название: Как правильно ошибаться. Большая книга мануалов
• Автор: Марта Кетро
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40211-1, 978-5-4215-3097-8

Это книга об искусстве ошибаться, о том, как правильно, красиво и с минимальным риском делать глупости, получая от удовольствие от процесса. Вы в любом случае наступите на все грабли, расставленные на вашем пути, так уж будьте при этом счастливы или хотя бы веселы.

Как влюбляться в кого попало, стоит ли взрослеть до того, как состаришься, что подмешать мужу в овсянку, чтобы он вас наконец-то полюбил? Вы получите множество вредных и аморальных рецептов на самые разные случаи.

Под одной обложкой собраны все «мануалы» Марты Кетро – руководства по использованию собственной жизни. Автор не обещает, что с последней страницей у вас наступит полное исцеление от всего и абсолютное счастье. Но занимательное чтение долгими темными вечерами вам гарантировано.

---

И в свете всего этого непростой украинский парень выгодно отличается: ну да, он несколько ревнив и всегда спрашивает, куда и надолго ли я ухожу. Но это чтобы встретить меня вечером, вы понимаете? После 23.00 его женщина одна не ходит, такое правило.

Если я заподозрю, что у него есть любовница, имею право устроить скандал и не обязана его «понимать» и «уважать его свободу». И он тоже совершенно не уважает мою свободу и вполне может сломать нос какому-нибудь хорошему красивому мальчику, если что.

А меня не ударит. Именно потому, что мы «не на равных» и бить меня означает именно бить женщину, а не просто другого взрослого человека, который ведет себя вызывающе. Он, правда, причитает иногда что-то типа «ой-ей, покохав козак москалечку, та она его и сгубила» или вроде того, но не более.

Я же, чтобы ему было понятнее, научилась упирать руки в бока и говорить: «Шо?!» «Спец-шо» произносится особым образом угрожающее мягкое ш неожиданно завершается высоким вздрагивающим «колоратурным» о. В нем все: возмущение, неверие собственным ушам и обещание такого феерического скандала, что у мужчин поджимаются яйца. Понимаете? Не «шо», а шо.

Ну да, он долго не разрешал мне работать, но ему бы и в голову не пришло заставлять меня добывать деньги, строить семейный бюджет с учетом моих скромных сил. Если я случайно что-нибудь заработаю, то только для своего удовольствия, на булавки, что называется.

Иногда нам бывает нечем платить за квартиру, но это не моя проблема. Он всегда как-то находит деньги, и все получается. Мы не обсуждаем финансовые вопросы всерьез – в том смысле, что он не ставит меня перед фактом: «Дорогая, п…ц, найди где-нибудь бабки, я пас». Кстати, ненормативной лексики он при мне не употребляет.

Скажем так, особо напряженных интеллектуальных бесед у нас тоже не происходит, умничать мы предпочитаем с друзьями. Он не читает моих текстов, я не хожу на его концерты. По-честному, мы не партнеры и не братки. Вынуждена признать, что он ко мне более снисходителен и менее требователен, чем к полноценному члену общества (а я к нему).

У нас четкое, гендерное прежде всего, разделение прав и обязанностей. И я часто думаю, хорошо ли это. Потому что все-таки смахивает на отношение к домашнему любимцу. Как будто он мое животное, а я его. У него, например, кошечка, а у меня что-то вроде быка. Черт, когда вот так формулируешь, то вообще неприлично получается. Но типично русский подход, когда «я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик», мне тоже не нравится.

Зато нравятся японцы – именно тем, что они учитывают и уважают в каждом человеке его животную составляющую. А то у нас все больше на уровне духа диалоги. А на практике часто получается, что только один человек, а второй все-таки бессловесная скотина Или оба личности, но почему-то такие очень несчастные и злые.

А мы, мы немножко друг для друга pet. Тот, кого опекаешь.

Чудовищно? Да.

Ритуалы и традиции

С некоторым удивлением отметила, что с течением жизни мое отношение к заглавным понятиям в корне изменилось. Сначала меня интересовали только ритуалы, а теперь все больше традиции.

Чтобы не было путаницы, скажу сразу, что вкладываю в эти понятия:

Традиция – обычай, переходящий из поколения в поколение.

Ритуал – «правильная» последовательность действий в определенных ситуациях.

Любой традиционный обряд обычно отягощен цепочкой ритуалов, которые в разных местностях могут не совпадать (шумно отмечать бракосочетания – традиция, а швыряться при этом зерном, голубями или букетами – местечковый ритуал).

Но ритуал вполне может быть создан на ровном месте, без привязки к традициям, на основе вкусов и убеждений одного человека. От привычки отличается идеологической нагрузкой: пить кофе на завтрак – привычка. Выпивать утром кофе «максвеллхаус» из железной кружки, поданной в постель толстым афрофранцузом, – ритуал.

И вот я, со здоровым юношеским нонконформизмом, считала традиции совершенно чудовищным явлением, а их нарушение – своим личным долгом. Например, невеста в черном платье – это круто. А уж выскочить замуж тайком, без свадьбы, – это вообще верх оригинальности. Правда, некоторое сомнение у меня возникло во втором ЗАГСе, когда после меня, «невесты в шортах», в закуток для брачующихся оригиналов зашла «невеста в джинсах».

По моей личной шкале ценностей традиции (и закрепленные за ними традиционные ритуалы) были ничто, а личный ритуал – все. Это, казалось мне, универсальное сочетание свободы и стабильности. Я не молюсь перед обедом, зато уже несколько лет утро у меня начинается с большой чашки персикового сока не скажу какой фирмы. Хоть вот конец света наступи, но он начнется для меня с персикового сока. Моя жизнь поэтому кажется образцом постоянства, и не важно, что у нас было два переезда за три года, что иногда этот сок – единственная еда в доме, не считая кошачьей.

Мне казалось, что ритуалы делают быт более осмысленным А традиции бессмысленны и показушны – они в большей степени «для людей», чем для человека. Ну те же шумные свадьбы: оголтелая трата денег и лютое пьянство. Но однажды я прочитала (у Любкера, кажется), что в Древней Греции свадебный пир имел огромное значение – только после него брак считался законным перед судом И чем шумнее пир, тем лучше, потому что сколько людей о твоей свадьбе услышали, пред столькими ты и женат.

И тут я и думаю – а что, разве неправильно? Свадьба – это такое открытое предъявление за шкирку своего партнера. Да, мы женаты. Нет, живем вместе не «потому, что так получилось». Нет, мы не стесняемся друг друга. Да, у нас обязательства. И этот человек для меня на первом месте. В идеале свадьба расставляет все точки и после нее не должно быть никаких разговоров «мы вместе, но возможны варианты». В идеале. На самом деле, конечно, лгать ничто на свете не мешает, но сама идея мне нравится.

Традиция похорон, публичной скорби, траура. «Поминки с плясками» – известный повод для шуток. Ах, развейте меня над океаном, говорила я, пока все вокруг были живы. А потом поняла, что уход в обряд – это огромное облегчение в глубоком горе. Тебя ведут, тобой руководят правила, и ты страшно занят в первые часы и дни. И последующий траур – это отличное основание, чтобы не насиловать себя, пытаясь делать вид, что «ты в порядке».

А вот самодельные ритуалы все чаще кажутся мне ерундой какой-то. Попыткой внести в свою жизнь хоть немного значительности («у меня все непросто») или оправдать неудачи («не выполнил ритуал – день пропал»). Все эти медитативные отношения с предметами, чайные церемонии для бедных, рукодельные артефакты – от беспомощности. Если идти на поводу у своих неврозов, придется каждый шаг регламентировать и обосновывать, затрачивая силы не на процесс, а на оформление процесса.

Немодная тема

В детстве у меня была странная мечта, как теперь понимаю, дурацкая, но тогда казавшаяся красивой и дерзкой: я хотела жить совсем одна. В маленькой полупустой квартире, в которой только мои вещи, с узкой кроватью, с одним стулом, с набором столовых приборов на одну персону и, разумеется, с одним комплектом ключей от входной двери. Чтобы в холодильнике лежало только то, что я ем, – допустим, вареная сгущенка и сухая колбаса – и все. Хотелось уходить из дома, не спросясь, возвращаться, не извиняясь, – на следующий день или через две недели. Рай представлялся мне светлым чистым миром, в котором ни семьи, ни домашних животных, вообще ничего, что «не я».

Как вы понимаете, такие мечты в двенадцать лет были вызваны отнюдь не мизантропией, а обычной советской перенаселенностью – я делила детскую со старшей сестрой, мама не работала, и в наших трех комнатах (родительская спальня, проходной «зал» и «маленькая») всегда был кто-то из домашних. Как теперь понимаю, я путала уединение и одиночество, мне всего-то нужна была своя комната или хотя бы ящик в столе, который можно запереть на ключ, для «секретов», для глупого дневника (мама его однажды нашла и зачитала папе). Не то чтобы это было ужасное детство и злые родители – насколько мне известно, тогда люди жили в гораздо худших условиях, а близкие мои на самом деле очень добры, – но по складу характера я нуждалась в большей приватной зоне, чем было принято.

Удивительно не то, что у меня сформировалась эта мечта, а то, что она просуществовала довольно долго. Сразу после школы я вышла замуж и с тех пор всегда жила с мужчиной, детьми и кошками. Это была моя судьба и мое счастье, но в глубине души хранилась история об одиноком доме (и вареной сгущенке).

Впрочем, не слишком удивительно: идеал двухтысячных годов – это свободная самостоятельная женщина. Героини «Секса в большом городе» ищут в большей степени любви, чем брака, воспринимая его как вынужденное следствие отношений, которые зашли слишком далеко.