Софья Ролдугина - Кофе со льдом

• Название: Кофе со льдом
• Автор: Софья Ролдугина
• Жанр: Мистика

Добро пожаловать в Великую Аксонскую Империю!

Здесь по улицам все еще раскатывают и кэбы, и омнибусы, но под славным городом Бромли уже шумит метро. Здесь в переулке можно встретить бродячую гадалку или графиню, а если не повезет — получить ножом в бок. Здесь проходит рубеж веков — и за эпохой лошадей наступает эпоха паровозов, а следом уже спешат, подгоняя прогресс нетерпеливыми гудками, первые электромобили.

Здесь леди Виржиния-Энн пригласит вас в свою кофейню «Старое гнездо» на чашечку превосходного кофе — если, конечно, вам повезет.

Детектив и мистика, старый век и новый, ужасные преступления и блеск высшего света — все это Кофейные Истории!

Заходите на чашечку кофе!

…

Ближе к весне в Бромли начинают курсировать жуткие слухи — мол, кто-то похищает приютских мальчишек и младших сыновей из бедных семейств, а затем подбрасывает тела к городским храмам.

В страшном преступлении испуганные люди готовы обвинить кого угодно — проходимцев-гипси, издавна живущих в городе, языческие общины эмигрантов с Юга, даже призраков…

Детектив Эллис и леди Виржиния еще и не подозревают, что за разгадкой им придется в буквальном смысле спуститься под землю.

---

— Не волнуйтесь, там будут не все дети. Только младшие. С четырнадцати мы их устраиваем подмастерьями и помощниками к надежным людям. Мы не бросаем своих воспитанников на произвол судьбы, как в других приютах. И не наживаемся на них. Но к работе приучаем строго! — бубнила монахиня себе под нос. Она производила странное впечатление — отталкивающее и притягательное одновременно. Я никак не могла понять, ненавидит монахиня приютских детей — или же любит, но намеренно держит в строгости, не позволяя себе сказать о них доброго слова даже за глаза. — Только работа может исправить дурную кровь. Отец Александр слишком добр, он любит этих детей, и не хочет помнить о том, что на них скверна от самого рождения. А они думают, что мы живем плохо, и убегают в поисках лучшей доли… Итак, леди Виржиния, подарки я распределю сама, мне лучше знать, у кого какие нужды, — монахиня бросила на меня быстрый взгляд через плечо. — Пирожные все не отдавайте, угостите самыми простыми. Остальные пойдут на десерт. Да, к слову, было бы прекрасно, если б вы остались с нами на обед и показали этим негодникам, что такое хорошие манеры.

— Да, конечно, с удовольствием, — ответила я без малейших раздумий. Во-первых, нам еще надо было дождаться Эллиса. Во-вторых, я все же хотела улучить момент и подловить эту монахиню для разговора наедине. Судя по реакции детектива, он хорошо знал ее; а значит, и она его. — Долго ли нам еще идти?

— Уже пришли.

Монахиня замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась — у тяжелой деревянной двери, в самом конце коридора. В наступившей тишине стал отчетливо слышен взволнованный многоголосый шепот. Сестра Мария прислушалась к нему — и нахмурилась.

— Леди, будьте так добры, подождите минутку здесь. Я пока наведу порядок.

— Конечно, — немного растерянно согласилась я. — Если вы настаиваете…

Она вытащила из поясного мешочка на монашеском одеянии небольшой потрепанный молитвенник и, сурово поджав губы, толкнула дверь.

— Джим Уэллс, я все вижу! Нора, Берта, сейчас же наденьте передники! — створки хлопнули, но трескучий голос сестры Марии был слышен даже через толстые дубовые доски. — Лиам О'Тул, живо показывай, что у тебя в мешке? Подарок? Кому подарок? Леди? — В голосе ее появились грозовые нотки. — Дай-ка, я развяжу тесемки… Святой Кир Заступник! Лиам, негодник, ты где взял дохлую крысу?!

— Святой Кир и указал. Самолично, — глухо донеслось до меня смиренное.

Я поспешила отступить подальше, чтоб больше не услышать ничего лишнего. Мэдди беззвучно захихикала — кажется, от волнения. Шум нарастал, становился неразборчивей… А потом вдруг все стихло. Монахиня открыла дверь, шикнула напоследок на детишек и любезно обратилась ко мне:

— Прошу вас, леди Виржиния. Проходите.

Сразу вспомнился первый день в кофейне — не в качестве помощницы леди Милдред, а как полноправной хозяйки. Тогда тоже было очень страшно: как меня примут, не станут ли сплетничать или смеяться, что скажут о бабушке и смогу ли я сдержать слезы, когда о ней заговорят… Но то были взрослые люди; их действия и слова еще возможно предугадать, а значит — и справиться с ними.

Но дети совершенно непредсказуемы.

Когда я вошла, то сразу оказалась под прицелом множества взглядов — напряженных, ожидающих, радостных, предвкушающих, мрачно-настороженных, откровенно злых; только скучающих не было.

— Дети, поприветствуйте леди, — приказала монахиня и угрожающе похлопала по ладони молитвенником.

— Здравствуйте, леди Виржиния, — откликнулся нестройный хор голосов.

Лохматый мальчишка лет двенадцати-тринадцати, голубоглазый, с золотисто-рыжими вихрами, слегка напоминающий Эллиса лисьей остротой черт, напоказ зевнул и отвернулся, сунув руки в карманы штанов.

Глубоко вздохнув, я постаралась представить, что нахожусь у себя в кофейне, и дружелюбно улыбнулась:

— Добрый день. Я очень рада, что смогла сегодня приехать к вам…

— А уж мы-то как рады, — пробурчала смуглая чернокосая девчонка в мятом сером платье с наспех повязанным передником. — Ну, может, хоть пожрать чего принесла…

— Нора! — еле слышно прошипела сестра Мария.

Девчонка тут же сделала наивно-глупые глаза и, ступив вперед, выпалила:

— Леди-позвольте-вам-рассказать-стих-пронашужизнь! — последние слова вообще слились в одно. — Мы едим пустую кашу и на завтрак, и на ужин! С каждым годом поясочки мы затягиваем туже! Подзаборные собаки — даже те счастливей нас! Леди, дайте нам монетку, это наш последний шанс! — и она присела в неуклюжем реверансе.

Судя по стремительно краснеющему лицу монахини, сольное выступление Норы было чистейшей воды экспромтом.

— М-м… Как интересно! — Улыбка у меня стала нервной. — И кто же автор этих стихов?

Смуглая Нора переглянулась с подружками, обменялась с ними странными знаками и, смущенно потупившись, заявила:

— Святой Кир Эйвонский ниспослал.

— Нор-р-ра! — уже не скрываясь, рявкнула монахиня и обернулась ко мне: — Леди, простите, они в последнее время взяли дурную привычку все свои проказы валить на Святого Кира. Ух, задаст он вам, святотатцы! — и она пригрозила молитвенником хихикающим воспитанникам. — Леди, не желаете присесть? Вот там есть кресло…

— На нем дохлая крыса лежала! — громким шепотом сообщил кто-то. Я инстинктивно обернулась — и дети разом потупили взгляды.

Одинаковые серые платья и переднички, брючки и курточки, лохматые головы, напоказ скромно сцепленные в замок руки, хитрые взгляды искоса и — ожидание: ну когда же, когда же она ошибется?

— Хорошо, — немного растерялась монахиня. — Тогда… Бриджит, принеси одеяло из спальни, постелем на кресло.

— Слушаюсь, — пропела девочка с длинными светлыми косами и сделала книксен и бросила на меня злорадный взгляд из-под ресниц. — Леди, а можно вопрос?

— Да, конечно, — ответила я как можно приветливее. Уже начало сводить скулы от натянутой улыбки.

— А почему у вас короткие волосы? Я вот хотела стричь, а сестра Мария говорит, что короткие волосы бывают только у блудниц. Простите…

И снова этот взгляд и неловкий книксен.

Стало смертельно тихо.

Монахиня побагровела лицом.

Я поняла, что пора брать ситуацию в свои руки.

— Короткие волосы? — рассмеялась я, сдернула шляпку и эффектно тряхнула головой. — Мне их отрезал сумасшедший убийца прошлой весной. И в память об этом событии я решила сделать стрижку.

Бриджит выпучила глаза.

— Врешь же!

— Честное слово, не вру, чтоб мне сдохнуть, — вспомнила я оборот из речи Лайзо; услышав это, он придушенно раскашлялся у дверей. — Не верите — спросите у детектива Эллиса. Именно он пришел за мной в жуткий подвал, чтобы спасти от сумасшедшего убийцы-парикмахера, который хотел скормить меня своей мертвой жене! — зловеще произнесла я, наступая на Бриджит. Та испуганно ойкнула и спряталась за свою чернокосую подружку.

Злорадство в ее глазах постепенно сменялось чистым восторгом.

— А что потом было? — робко спросил совсем маленький мальчик, лет восьми, не больше.

— Гм… — я сделала вид, будто задумалась. — Ничего интересного. Убийцу поймали, посадили в тюрьму, и там он умер. А мертвую жену еще раз разрезали на кусочки и похоронили на старом кладбище, а сверху посадили куст жасмина, и он теперь, говорят, цветет красными цветками. Каждую весну.

Это было художественное преувеличение, конечно, но оно того стоило — и изумленно распахнутых детских глаз, и онемевшей от избытка чувств монахини.

Самое время переходить в наступление.

— Кстати, кто хочет чаю с шоколадом? Мы принесли немного гостинцев, — заманчиво произнесла я и напоказ приподняла корзину со сладостями повыше. — Сестра Мария, вы, кажется, говорили, что после обеда хотели устроить чаепитие, верно? Может, провести его прямо сейчас?

Под добрым десятком умоляющих взглядов монахине оставалось только согласиться:

— Пожалуй. М-м… Наверное, тогда нам следует пройти в трапезную.

— Прекрасно, — улыбнулась я ослепительно. — Но сперва — подарки. Мистер Маноле, подойдите ближе и поставьте коробки на пол. Сестра Мария, вы не поможете мне?..

Если до этого многие еще относились ко мне подозрительно, то теперь смягчились даже самые суровые сердца. С помощью Мадлен и Лайзо — к моему удивлению, знакомого со многими приютскими ребятишками — мы раздали все подарки. Я немного волновалась: выходило, что каждой девочке досталось по маленькому, но отдельному сувениру, а вот мальчишкам — несколько больших наборов игрушек, делить которые надо было на всех. Но обошлось; дети остались довольны.

А самые бурные восторги, к моему удивлению, вызывали книги — географический атлас и иллюстрированная «История». Пока я вплетала бирюзовые ленты в чудесные косы Бриджит, Нора, та самая бунтарка с талантом к стихосложению, с упоением зачитывала вслух описание животного мира Черного Континента, то и дело тыкая пальцем в картинки и восклицая: