Константин Мзареулов - Хорек в мышеловке

• Название: Хорек в мышеловке
• Автор: Константин Мзареулов
• Жанр: Научная Фантастика

---

ГЛУМОВА: Что мне теперь делать? Обратиться в прессу, подать жалобу в Мировой Совет?

КОМОВ (задумчивый взгляд устремлен куда-то за пределы голограммы): Наверное, это не имеет смысла. Абалкин оказывал сопротивление?

ГЛУМОВА: Еще как! Чуть не зарезал лысого старика алмазными дисками… Ох! Я только сейчас сообразила. Сикорски говорил, будто Лева первым применил оружие.

КОМОВ: Очень может быть. Наверняка он уже перестал быть человеком, и потому шел к цели напролом, ни перед чем не останавливаясь. Что ему жизни низших существ.

ГЛУМОВА (запальчиво): Чушь несешь! Просто Лева провел слишком много времени в шкуре имперского офицера. Каждую секунду опасности ждал. Такая работа, естественно, наложила отпечаток на психику. Как и все твои прогрессоры, он в грош не ставит чужую жизнь, потому что привык рисковать своей собственной. Сработали рефлексы — и он машинально бросил эти диски, как сделал бы на Саракше.

КОМОВ: Допустим. Кто конкретно участвовал в задержании?

ГЛУМОВА: Вся банда с базы «Саракш». Сикорски, Дювивье, Каммерер, Лайнус. Потом подтянулся молодняк вроде Серосовина и Мтбевари.

Кажется, ей впервые удалось серьезно удивить шефа КОМКОНа-1.

КОМОВ: Ого! Сразу два управления Галбеза… Да, это серьезно.

ГЛУМОВА: При чем тут Галбез? Ведь мы отрубили башку этому монстру.

КОМОВ: Не будь ребенком. Комитет расформирован чисто номинально. Они сумели сохранить прежнюю иерархию. КОМКОН-второй, экспериментальные историки, космическая спецтехника и прочие ведомства до сих пор подчиняются не столько Мировому Совету, сколько своей Вышестоящей Организации, и ничего поделать с этим невозможно.

Просмотрев запись до этого эпизода, Максим сделал еще одну зарубку в нейронных регистрах памяти. Он не забыл, как совсем недавно его родной непосредственный шеф уже упоминал некую Вышестоящую Организацию. А голографический образ Майи Тойвовны продолжал нервозно требовать невозможного.

ГЛУМОВА: Меня не интересуют ваши политические интриги! Сейчас важнее всего судьба Левы.

КОМОВ: Успокойся, твоему ненаглядному ничего не грозит. Законных оснований изолировать прогрессора нет или почти нет. Через пару дней его отпустят.

ГЛУМОВА (виноватым голосом, отводя взгляд от объектива видеофона): Геночка, я еще не рассказала тебе одну вещь. Там в музее я сделала… Такая была злая, совсем голову потеряла. Ты же знаешь, со мной такое часто случается… В общем я растоптала его детонатор.

Теперь разъярился Комов. Кажется, будь она рядом — разорвал бы в мелкие клочки. Комов очень концентрированно вывалил на собеседницу все неприятные слова, сохранившиеся в нормативной лексике и стремительно приближался к эфемерной грани, отделяющей стандартный запас слов от области нецензурных высказываний.

— Идиотка! — орал он, размахивая кулаком. — Ты его погубила, истеричка несчастная. Только гадить умеешь, как тогда на Ковчеге!

— Ты знаешь, почему я сделала это на Ковчеге, — сказала Майя вызывающе. — Это даже старый хрыч Дювивье знает! Если такой умный — скажи, что теперь будет с Левой.

— Понятия не имею, — буркнул взъерошенный и невероятно злой Комов. — Никто этого не знает. Может быть, даже сами Странники — и те не знают.

— Я не прощу себе, если с Левой что-нибудь случится по моей вине, — она снова захлюпала носом. — Даже не представляю, что я тогда сделаю.

— Вот и начинай потихоньку представлять, — мрачно посоветовал Комов. — Что-нибудь обязательно случится.

Он не стал говорить, что в связке «подкидыш-детонатор» гибель одной компоненты, как правило, сопровождается аналогичной неприятностью с другим участником этого парного симбиоза. Наверняка знал о столь важном обстоятельстве, однако вслух не сказал. Может быть, не хотел пугать Майю, а может, она тоже была посвящена в такие нюансы. Мысленно Максим сделал следующую зарубку, регистрируя очередную нелогичность, всплывшую в ходе этого в высшей степени любопытного разговора. Впрочем, он резонно предполагал, что на самом деле тут наверняка имелась какая-то логика, но только последняя ему, Максиму Ростиславскому (ныне Каммереру), была непонятна.

Комов явно говорил неискренне, либо не разбирался в ситуации. Например, он напрасно считал, что Гурон и прочие Подкидыши обречены на бесплодие. Конечно, кроманьонцы принадлежали к другому биологическому виду и сильно отличались от современного человека, над которым за последние два столетия хорошо поработали генетики. Тем не менее проблема относилась к числу решаемых. Например, тот же Корней Яшмаа прошел курс хромосомной терапии, после чего у него родился сын. Сомнительно, чтобы Комов не знал об этом…

А разговор, записанный «прогнозистами», явно миновал кульминацию и теперь близился к финишу. Комов не очень настырно пытался успокоить Глумову, та продолжала взбрыкивать, а под самый занавес сообщила как бы между прочим:

— Да, кстати, если тебе интересно… Они интересуются отцом моего мальчика.

По лицу Комова мелькнула неуловимая гримаса. Следопыт пожал плечами и пробурчал невнятно:

— При чем тут это… Ладно, мы заболтались. Утро вечера мудренее.

Голограммы погасли. Сначала отключился от связи Комов, потом вырубился видеофон Глумовой. Сикорски и Дювивье придвинули поближе кресла и принялись перешептываться. Глаза стариков азартно сверкали, конфиденциальный обмен мнениями неприлично затягивался. Максим с Тахоргом нетерпеливо переглядывались, но крепились и, от безысходности, закатили ностальгический диспут, вспоминая добрые старые времена и общих знакомых по Саракшу.

Наконец Экселенц, кряхтя, поднялся и задумчиво проговорил в полный голос:

— Комов — фанатичный охотник на Странников. Такой пойдет на все, лишь бы взять их след.

— Не думаю, чтобы он сумел активизировать программу «подкидыша», — мгновенно возразил Тирекс. — Комов и все подчиненные ему структуры знают о детонаторах не больше нашего. Нет, Гурон слетел с катушек без участия Комова.

— Разберемся. В конце концов, ситуация подозрительно смахивает на дело «Летучей Кошки».

Осмелившись прервать выходившую на новый виток дискуссию, Максим заговорил задумчиво, как бы размышляя вслух:

— Меня всерьез заинтриговала та часть этой записи, где они завели речь о Вышестоящей Организации. Странная получается картина. Посторонние люди об этом знают, а я, начальник ключевого отдела, впервые слышу.

Соглашаясь с ним, Тахорг покивал, но Экселенц язвительно парировал:

— Тебя должно было обеспокоить другое — что эта девчонка знает в лицо и по именам всех нас, включая младших инспекторов… А по поводу Коллегии вы получите информацию в ближайшее время.

— Буквально через час-другой, — подтвердил Тирекс. — Я подробно вам расскажу обо всем в салоне «Трицератопса».

— Не обо всем, но о многом, — уточнил Экселенц.

— А при чем «Трицератопс»? — Тахорг сделал удивленные глаза. — Разве мы куда-нибудь летим?

Старики вежливо растолковали, куда и зачем должны отправиться начальники родственных отделов из двух братских ведомств. "Короче говоря, нас послали подальше, — проворчал Максим. Он подумал, что в ближайшие сутки ему предстоит поглотить ударную дозу спорамина — иначе заснет, как только сядет на что-нибудь мягкое.

4. Саракш. 5 июня 78 года.

Согласно реестру, «Трицератопс» относился к подклассу кораблей большого радиуса, оснащенных усиленной защитой. Фактически же это был настоящий военный звездолет, напичканный всевозможным оружием ближнего и среднего — до нескольких мегаметров — действия. Как прикинул Максим, по своим боевым возможностям этот «динозавр» превосходил те межпланетные крейсера, с помощью которых семигуманоиды Коцита скоропостижно вернули собственную цивилизацию в состояние, мало чем отличное от каменного века.

Базиль, старпом звездолета, с которым Максим поделился этими соображениями, пренебрежительно фыркнул:

— Древние коцитарийцы были прикованы к центральной части своей системы, а наш «ящер» одним прыжком уходит на двести парсеков. Кроме того, мы только-только закончили капремонт и полную модернизацию спецтехники…

Следы недавней модернизации вооружения удалось разглядеть даже невооруженным глазом. Кроме всевозможных излучателей (некоторые средства ближнего боя явно были позаимствованы с крейсера, найденного экспедицией Боровика на орбите Коцита в семидесятом году) и торпедных подвесок, на корпусе «Трицератопса» имелись устройства, напоминавшие формой шляпку подосиновика. Максим без труда признал эмиттеры Грегори — благодаря этим милым украшениям, корабль обретал способность отразить выстрелы «пульсатора Странников» — той самой пушки, которая четверть века назад подбила звездолет «Пилигрим» в окрестностях планеты Ковчег. Кстати, два таких пульсатора также входили в оружейный комплекс «Трицератопса».