Айзек Азимов - Безобразный Малыш

• Название: Безобразный Малыш
• Автор: Айзек Азимов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-88132-274-6

С помощью машины времени, способной вытягивать из прошлого любые предметы, в настоящее доставляется ребёнок-неандерталец. Он становится центром жизни мировой общественности, учёные не отходят от неандертальца. Но пришелец из прошлого — всего лишь ребёнок, лишённый родителей, ему нужна забота и любовь, поэтому самой лучшей няне поручают заботу о нём.

Наука не стоит на месте, и вскоре становятся возможны более смелые и интересные для учёных эксперименты, а неандерталец становится никому не нужным, его собираются отправить обратно в далёкое прошлое. Но за то время, что провела с ним няня, она успела к нему привязаться и полюбить его. Теперь она ни за что не отдаст своего необычного сына...

---

Мисс Феллоуз ощутила холодную волну шока. И это — ее питомец? Вот этот звереныш?

Все ее страхи оправдывались.

И дело еще хуже, чем она думала. В нем нет почти ничего человеческого. Какое-то мерзкое маленькое чудовище.

Хоскинс быстро подошел, схватил мальчика за руки, скрестив их у него на животе, и тут же поднял его в воздух — лягающегося, вырывающегося и вопящего.

Ребенок выл, как бес — крик вырывался из него с поразительной силой. Мисс Феллоуз обнаружила, что вся дрожит, и заставила себя успокоиться. Что за ужасный, раздирающий уши крик. Просто нечеловеческий. Не верилось, что такой маленький мальчик может издавать такие мощные звуки.

Хоскинс, держа его на вытянутых руках, в полной растерянности смотрел на мисс Феллоуз.

— Да-да, держите его. Не отпускайте. Смотрите, чтобы он не задел вас ногтями, когда брыкается. Несите его в ванную и давайте помоем его. Первое, что ему нужно, — это хорошая теплая ванна.

Хоскинс кивнул. Как ни мал был мальчик, держать его таким образом было трудновато. Казалось бы, что взрослый мужчина легко может сладить с малым ребенком, но в этом ребенке жила могучая дикая сила. И он, без сомнения, полагал, что борется за свою жизнь.

— Наполняйте ванну, мисс Феллоуз! — возопил Хоскинс. — Поскорей!

В стасисной зоне теперь стало людно. Мисс Феллоуз узнала в толпе трех своих ассистентов и распорядилась:

— Эллиот — пустите воду. Мортенсон, мне нужны антибиотики, чтобы обработать эту рану на ноге. Несите-ка в ванную всю антисептическую аптечку. Стретфорд, найдите уборщиков и уберите отсюда весь этот мусор!

Все занялись делом. Теперь, когда мисс Феллоуз начала распоряжаться, первоначальные шок и ужас отпустили ее и к ней вернулась некоторая профессиональная уверенность, Да, ее ждут трудности. Но она ведь специалистка по трудным случаям и справлялась не с одним за годы своей службы.

Явились рабочие с контейнерами и начали собирать в них землю, унося их потом куда-то в заднюю комнату. Хоскинс крикнул им:

— Помните — чтобы ни соринки не выносилось из пузыря!

Мисс Феллоуз прошла вслед за Хоскинсом и знаком велела ему опустить ребенка в ванну, которую Эллиот поспешно наполнял теплой водой. Уже не растерянная зрительница, а умелая и опытная медсестра сосредоточилась и окинула ребенка холодным взглядом медика, точно увидев его впервые.

Увиденное напугало ее с новой силой. Какой-то миг она с трудом владела собой, раздираемая неуправляемыми эмоциями. За грязью, брыканием и криками она разглядела самого мальчика.

Первое впечатление того суматошного момента было правильным. Это был самый безобразный мальчик, которого ей приходилось видеть. Он был ужасный урод — от бесформенной головы до кривых ног.

У него было необычайно мощное тело, очень выпуклая грудь и широкие плечи. Ну, пусть — это еще не так бросалось в глаза. Но этот длинный здоровенный череп! Нависший покатый лоб! Большая картофелина вместо носа, с темными зияющими ноздрями, настолько же глядящими наружу, насколько и вниз! Глазищи в толстенных костяных глазницах! Срезанный подбородок, короткая шея, карликовые ручки и ножки!

Сорок тысяч лет, напомнила себе мисс Феллоуз.

Он не человек. Не настоящий человек.

Он животное. Самые худшие ее опасения осуществились. Маленькая обезьяна, вот кто он такой. Что-то вроде шимпанзе. Вот за кем ей придется ухаживать, вот за что ей платят такие деньги! Но разве она справится? Что она понимает в уходе за детенышами диких доисторических обезьян?

И все-таки...

Возможно, она ошибается. Она от всей души надеялась на это. В сверкающих злых глазищах мальчика определенно виднелся проблеск человеческого разума. Светло-коричневую, почтя медного цвета кожу покрывал только легкий золотистый пушок, а не жесткая густая шерстка, как у детеныша обезьяны. И лицо, хоть и безобразное, безусловно не было обезьяньим. Преодолев впечатление от его внешности, можно было разглядеть что он всего лишь маленький мальчик.

Мальчик. Да, безобразный, да, странненький, маленький, грязный, перепуганный человечек с кривыми ножками, неправильной головой, с каким-то недоразумением вместо подбородка, с загрязненным порезом на ноге и с красным родимым пятном на щеке — точь-в-точь зигзаг молнии.

Да, он не похож ни на кого из виденных ею детей, но она все же попробует считать его человеком — бедного, напуганного малютку, украденного из прошлого. Может быть, у нее и получится — может быть.

Но до чего он безобразен, Господи! О Боже, Боже, Боже, разве мыслимо полюбить такое безобразное существо? Мисс Феллоуз очень сомневалась, что ей это удастся, несмотря на все, что она наговорила Хоскинсу. И эта мысль мучила ее.

Ванна наполнялась. Эллиот, сильный чернявый мужчина с огромными крепкими ручищами, забрал мальчика у Хоскинса и наполовину окунул его в воду, а тот отчаянно извивался. Мортенсон, второй санитар, вкатил аптечную тележку. Мисс Феллоуз выдавила в ванну полтюбика антисептического мыла, и вода покрылась желтой пузырящейся пеной. Пузыри на мгновение отвлекли ребенка, и он перестал выть и лягаться — но только на мгновение. Потом он, видимо, вспомнил, что с ним происходит нечто ужасное, и опять начал вырываться.

— Скользкий, паршивец, — засмеялся Эллиот. — Чуть я его не упустил.

— Смотрите, чтобы этого не случилось, — строго предупредила мисс Феллоуз. — О Господи, сколько грязи! Осторожно — держите, держите!

Мерзкое это было занятие. Даже с помощью двух мужчин мисс Феллоуз еле-еле удавалось справиться с ребенком. Он не переставал извиваться, дергаться, лягаться, царапаться и орать. Она не знала, что он так защищает — жизнь или просто достоинство, но ей редко попадался такой неуступчивый пациент. Он обливал их мыльной грязной водой, и Эллиот уже не смеялся: Мальчишка вцепился ногтями ему в руку, и под черной курчавой порослью появилась широкая красная борозда. Мисс Феллоуз начинала подумывать, не дать ли ребенку успокоительного, чтобы довести дело до конца — она смотрела на это как на последнюю, крайнюю меру.

— Введите себе антибиотик, когда закончим, — сказала она Эллиоту. — Царапина скверная. Кто знает, какие доисторические микробы могут быть у него под ногтями.

Она совсем забыла свое прежнее требование, чтобы ребенка поместили в стерильную, лишенную бактерий среду. Мальчик был такой сильный, такой живой, такой злющий — а она-то воображала себе слабое, уязвимое существо.

Однако он тоже уязвим, сказала она себе, несмотря йа то что так дерется. Надо будет тщательно понаблюдать за ним первые несколько дней, пока не выявится, не подхватил ли он какую-нибудь инфекцию, к которой у него нет врожденного иммунитета.

— Выньте его на минутку из ванны, Эллиот, — сказала она. — Мортенсон, давайте подольем чистой воды. О Господи, Господи, до чего же грязный ребенок!

Казалось, что этому мытью не будет конца. Мисс Феллоуз работала молча, постепенно распаляясь. Ее настроение изменилось, уступив место раздражению и даже гневу. Она не думала больше о том, как интересно будет справиться с трудной задачей. Теперь, подогреваемая бешеной защитой и криками мальчишки, промокшая до нитки, как и ее помощники, она утверждалась в мысли, что Хоскинс обманул ее, заставив взяться за работу, смысла которой она не понимала.

Да, он намекнул, что ребенок будет не из приятных. Но это не означало, что он будет отталкивающе безобразен и неукротим, словно зверь из джунглей. И от него несло вонью, которую вода и мыло смягчали лишь мало-помалу.

По мере продолжения битвы ее все больше одолевало желание швырнуть мальчишку — прямо как есть, мокрого и намыленного — доктору Хоскинсу, повернуться и уйти. Но мисс Феллоуз знала, что не сможет. В конце концов, это вопрос ее профессионального престижа. Как бы там ни было, она ведь согласилась на эту работу. Придется ее исполнять. Она призналась себе, что Хоскинс ни в чем ее не обманывал. Он сказал ей, что работа будет тяжелая. Сказал, что ребенок будет трудный, необычный, непослушный, а может быть, и противный. Так и сказал. И спросил — сумеет ли она полюбить ребенка, не рассуждая, несмотря ни на какой скошенный подбородок или нависший лоб. А она ответила — да, да, да, я на все готова. Что подумает доктор Хоскинс, если она сейчас уйдет? Он посмотрит на нее холодно и проницательно, будто говоря: «Значит, я был прав. Вы способны ухаживать только за милыми крошками, а, мисс Феллоуз?»

Она взглянула на него. Хоскинс стоял чуть поодаль, хладнокровно, почти с улыбкой, наблюдая за ними. Когда он встретился с ней глазами, улыбка стала еще заметнее, будто он читал ее мысли, видел, что она вся кипит и чувствует себя преданной — и веселился.

Вот возьму и уйду, подумала она в новом приступе ярости.

Но не теперь. А когда наведу здесь порядок. Уйти раньше было бы низко. Сначала немного цивилизую этого гадкого маленького дикаря, а там Хоскинс пусть ищет другую нянчиться с ним.